Полковник Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (читать книги регистрация .txt) 📗
Оказалось, что кто-то «сильно умный» в Вене решил применить «прогрессивный» метод для остановки колонны лейб-гвардии механизированного полка. А именно вывел русских военнопленных в качестве заслона, благо, что под Зальцбургом находился довольно крупный лагерь. Гарнизон же, усиленный каким-то ополчением из полиции и добровольцев, был поставлен под прикрытие этого живого щита.
Наш герой прекрасно знал, что несмотря на «удивительные успехи» немцев в годы Второй Мировой по изуверствам и издевательствам над людьми и, особенно, славянами, которых от их рук погибло просто чудовищное количество, в Первую Мировую пальму первенства в этих делах держали австрийцы. С серьезным отрывом. «Высшая нация» была еще не вполне в курсе того, что нужно считать всех вокруг дерьмом и недочеловеками. Да, отдельный индивиды с такими взглядами встречались, в том числе и на генеральском уровне. Но какой-то значимого массового явления это не имело.
Кроме того, Россия еще не «отличилась» на полях Первой Мировой, показав неспособность защитить свои земли и своих людей. В России еще не прогремела кошмарная, чудовищная и поистине людоедская Гражданская война, еще не произошла победа людей, идейно чуждых всему остальному миру. Что еще не повлекло за собой тектонические, а местами и необратимые трансформации оценок и суждений. Да и в самой Германии еще не произошел приход к власти экзальтированных идеалистов-националистов, спекулирующих на реваншистских настроениях народа и чувствах уязвленной гордости. А вот в Австро-Венгрии уже «жгли напалмом». Там уже имелись самые суровые концентрационные лагеря, самые бесчеловечные зверства и массовые убийства военнопленных, геноцид населения, опираясь на национальный признак… причем своего собственного населения и многое другое. Но про заслоны из живых людей в бою Максим не слышал. Во всяком случае — про такие массовые. Вон — толпа ведь. Начни стрелять — трупов будет — не пересказать.
Его взгляд скользнул по обреченным лицам пленных, и он от раздражения сжал бинокль так сильно, что едва его не испортил. Можно было отступить. Это не проблема. Данный заслон блокировал кратчайший путь на Вену. Было бы очень неплохо его пробить и обозначить атаку, чтобы в столице Австро-Венгрии началась настоящая паника или даже что-то похуже со всеми вытекающими. Но стрелять ради этого в своих…
На секунду он задумался. Свои ли ему были эти люди?
Ситуация в России этой войной обострялась до предела. И Юго-Западный фронт, откуда, безусловно, эти люди, прибыли, находился в острой конкуренции с Северным. Настолько острой, что в случае перехода внутреннего конфликта России из пассивной фазы в активную, было совершенно ясно, что боевых столкновений между фронтами можно и не избежать. И, в лучшем случае, они будут носить локальный характер. Все выглядело так, что шло формирование двух армий для дальнейших разборок на новом уровне эскалации. Раньше он об этом не думал… а тут как прострелило. Свои ли это? Ему во всяком случае.
Он даже захотел отдать приказ открыть огонь и просто смять, раздавить, уничтожить все, что перед ним. Но сдержался. С трудом. От проснувшейся в нем холодной ярости даже в ушах немного зашумело. Он ведь успел выяснить, что в последнем покушении на него участвовали солдаты и офицеры Юго-Западного фронта. Не исключено, что в более ранних — тоже. И может быть, даже кто-то из вот этих ребят.
— Максим Иванович, что делать будет? — Тихо спросил адъютант, заметивший очень нехорошие эмоции на лице командира. Но, к счастью, интерпретировал ярость и злобу по-своему — так, как ему было проще и легче в силу ограниченности знаний.
— Общий отход. На полверсты. Передовой дозор отвезти в тыл. Вперед выставить тяжелые бронеавтомобили. Командиров… — начал отдавать приказы Максим, с трудом произнося слова.
Спустя полчаса выдвинувшиеся вперед тяжелые бронеавтомобили, не сделавшие ни одного выстрела, начали откатываться назад. Неспешно. Задним ходом, дабы не подставить корму под обстрел. Мало ли, у австро-венгров окажутся не только винтовки и пулеметы, но и еще что-то более серьезное? Да и психологически так выглядело более угрожающе…
Наш же герой сидел в относительной тишине оперативного тыла своего подразделения. На раскладном стульчике перед раскладным столиком и пил кофе, который специально для него сварил повар. Он ждал. Его командиры, частью собравшиеся возле него, смотрели на Меншикова по меньшей мере с удивлением.
— Максим Иванович, что с вами?
— Присаживайтесь. Тоже отведайте этого прекрасного напитка. Он у Прохора сегодня особенно удался.
— Так ведь враг рядом. Какой кофе?
— И что? Это повод не пить кофе? — Повел бровью Максим.
— Но… — начал было что-то говорить командир ремонтно-восстановительной роты и осекся со взглядом Меншикова. Удивительно холодным и каким-то пустым, отрешенным. Словно он был мыслями где-то очень далеко…
Молча допив кофе наш, герой поставил чашечку на столик и посмотрел на часы. Никто больше ему ничего не говорил. Захлопнув крышку он с легким раздражением встал. Оправил мундир и устремил свой взор к бегущему вестовому.
— Максим Иванович! Разрешите доложить?
— Докладывайте.
— Австрияки! Они пошли вперед!
— Пленных перед собой гонят?
— Так точно.
— Ну вот и славно. Хотя опаздывают, опаздывают. Должны были минуту назад начать. Да-с. Дикари ряженые…
С этими словами он пошел вперед. Раздраженный. Его командиры явно его не понимали, да и вообще после той дурацкой сценки в Мюнхене между ним и его офицерами словно трещина прошла. Он не раз замечал, что они, собираясь по двое-трое что-то тихонько обсуждают, поглядывая на него. И это пугало. Но дороги назад уже не было. Он сам совершил ту глупость. И ему за нее расхлебывать.
Он в очередной раз забыл, что в эти дивные времена господствующим был религиозно-магический тип мышления. Со всеми вытекающими, как говорится, последствиями. Для этих людей вопрос существования Бога или хотя бы каких-то высших сил не был дискуссионным. Даже атеисты тут были особенные, верующие в то, что Бога нет. Вот. Кроме того, он отбирал себе самых профессиональных и опытных воинов. А среди них в эти годы хватало разных. И чисто христианские традиции уживались с огромным количеством суеверий и откровенно языческими представлениями.
А тут он со своими дурацкими игрищами. Что эти ребята о нем подумали? Если бы в обоих случаях не было совпадения с воронами, то еще ничего. Переутомился. Или, в крайнем случае псих. Немножко. Это даже модно. Но нет. Птички оказались очень своевременно и к месту. И повели себя крайне неудачно, активно пойдя на контакт с нашим героем. Тут бы и не сильно верующий и склонный к мистике во что угодно поверил бы. Тем более Максим весьма недурно разыграл беседу с вороном там, в кабинете коменданта.
Кем он теперь выглядит в их глазах? Вопрос. Большой и серьезный. Хуже того — его просто так и не прояснишь — не скажут ведь. И с каждым днем эта трещина между ним и его офицерами ширилась, норовя перерасти во что-то большее в самый неподходящий момент. Нужно было искать выход, но Максим его не видел. Назад уже не сдаешь. Не поймут. Идти вперед? Но это безумие! Кошмар! Бред! Да и как идти? Играть? Фальшь рано или поздно заметят. А значит, что? Самому поверить в придуманную на коленке сказку? Маразм… Да и к чему она его привет? Примут ли эти люди столь странное создание, что проступило в глупых шутках? «Древний эльф… эльф… мать твою…» от одной этой мысли хотелось с раздражением сплюнуть. Но он не мог. Мысли не сплевываются. От них так просто не избавиться. Да и окружающие уже ими заляпаны с ног до головы.
Вот с этими мыслями, мешающими думать, наш герой и передвинулся ближе к передовой. Забрался в свой бронеавтомобиль. Устроился на месте командира. И стал обозревать окрестности в очень недурно оборудованную командирскую башенку. О завете «трех великих дел», которые должен сделать каждый «попаданец», он прекрасно знал. Наслушался в свое время. Промежуточный патрон Максим уже ввел, найдя вполне подходящий местный аналог, да еще сразу в самозарядном оружие. Вон какую игрушку сделал! Считай смесь достаточно современной штурмовой винтовки с традиционным самозарядным карабином. Для этих лет — вообще огонь! Командирскую башенку также сделал. Ни одного бронеавтомобиля у него не было без этого компонента. Оставалось перепеть Высоцкого, но он ему не нравился и песен его он знал до неприличия мало. Точнее одну, да и ту фрагментарно. Так что он как-нибудь уже без него. В конце концов, тот объем музыкальных композиций, которые он явил миру за эти два года, с лихвой перекрывали страсть авторов некогда прочитанных книг к Высоцкому…
