Путь домой (СИ) - Турундаевский Андрей Николаевич (прочитать книгу TXT) 📗
Ольга вскочила и закружилась в быстрой русской пляске. Жалобно заскрипели половицы. "Бабуля отжигает. На любой дискотеке в нашем времени она показала бы класс", — подумал физик. Раскрасневшаяся Ольга со смехом повалилась на заскрипевшее кресло-качалку.
— Уф, запыхалась, давненько не плясала. Вот у бабушки в селе почитай каждый праздник пляски. Весело! Только мужики напиваются, дерутся смертным боем. Просто звери!
— Нравилось жить в деревне? — спросила Ма Ян.
— В селе, — уточнила Оля. — Бабушка в Медведкове жила, это недалеко отсюда. В детстве нравилось, сейчас — нет. Деревенская жизнь — скука смертная. Из года в год одно и то же, от рождения и до смерти. Крестьянская работа не менялась, наверно, со времен Владимира Красно Солнышко. Отсюда и праздничный безумный разгул — других способов отвлечься нет.
— Понимаю, то ли дело в городе: и работа разнообразнее, и досуг, даже при небольших заработках. От шопинга, ну по магазинам побегать, до театра, — сказала Ма Ян. — Я тоже часто бывала у родственников в деревне недалеко от Сеула, представляю разницу.
— По совести говоря, практически на развлечения и в городе не хватает ни времени, ни денег. Главное различие в людях. Ужасно, но деревенские родственники для меня совершенно чужие, всё равно, что какие-нибудь кафры. Помню, после окончания гимназии приехала в Медведково. Первое впечатление — рай земной. Картошка великолепная. А какая там красная смородина, как виноград большая, — девушка даже облизнулась.
— А какой там лук зеленый — по пояс взрослому мужчине и хрустящий. Замечательная зелень — укроп да петрушка. Одно зернышко случайно подсолнух обронил, так целая клумба образовалась… Там коровы такой сочный клевер едят и такое сладкое молоко дают, какого ни в какой вашей Швейцарии не сыщешь. Недаром медведковское молоко все окрестные дачники покупают.
Ма Ян вежливо кивнула.
— А потом, — помрачнела Ольга, — мне напомнили, что изобилие это кратковременное, когда собирается урожай. Зимой и особенно весной крестьяне питаются хуже городских нищих. Раньше, при Александре Освободителе, говорят, было легче, но сейчас людей в селе прибавилось, а земли — нет. Беда в том, что сами мужики не осознают перемен. Уповают на бога, на доброго царя, матерят злого исправника, жалуются на выкупные платежи, но всерьез бороться за землю или усовершенствовать хозяйство даже не пытаются.
— Неужели в Медведкове среди крестьян совсем нет активных людей? — спросил Ростислав.
— Эх, мистер Вильямс, кто поактивнее, тот давно или в Москву на заработки подался, или попросту спился от тоски. А оставшиеся ходят то в церковь, то в кабак и копят злобу на жизнь беспросветную. На бунт бессмысленный и беспощадный сорваться могут, когда совсем невмоготу станет, но к организованной революционной борьбе неспособны. Городским и вообще грамотным не доверяют, при каждом удобном случае норовят облапошить с детской непосредственностью. В избах грязь, клопы, тараканы. От духоты и жуткой вони можно в обморок упасть — нет форточек, и сквозняков хозяева боятся панически. У многих баб и мужиков носы провалились из-за сифилиса. Вот после этой поездки я и поняла, что правы не народники, а марксисты.
— Считаете, что на крестьян опираться нельзя? Эсеры считают иначе.
— Не знают все эти Гершуни и Савинковы народа, о котором пекутся, — Ольга махнула рукой. — Вот мастеровые совсем другие, хотя темноты и религиозных предрассудков среди них тоже предостаточно. Ничего, будем просвещать. Пролетариат еще себя покажет. Непременно покажет!
Андрей одобрительно улыбался, глядя на разошедшуюся невесту. Неслучайно студент и курсистка познакомились именно в марксистском кружке. Потом, чуть нахмурившись, сказал:
— К сожалению, царизм старается использовать темноту и предрассудки рабочих, чтобы поставить их под полный контроль. У нас на механическом заводе черные уже создали своё отделение.
— Кто-кто? — спросил физик.
— Ну, православный союз, александровцы. У их охранных добровольческих отрядов форма — черные гимнастерки.
Ростислав вспомнил прочитанные в будущем книги по истории. Вроде бы в России организации ультраправых, "Союз русского народа", "Союз Михаила Архангела", оформились позднее, уже во время первой русской революции. Да и униформы у них, кажется, не было, ни черной, ни какой-либо еще, а прозвали здешнюю фашню черносотенцами совсем по другой причине.
Физик взял с журнального столика пачку свежих газет, которые не успел просмотреть в поезде по дороге на дачу. И либеральная "Речь", и консервативные "Московские ведомости", и бульварный "Московский листок", и шизофренически-погромное "Знамя"… Несмотря на плотную цензуру, существовавшую до октябрьского манифеста, общая ситуация просматривалась вполне отчетливо. Православный союз имени святого благоверного князя Александра Невского создавался в соответствии с императорским указом для "воспитания народа в истинно русских традициях человеколюбия и нестяжательства" и "достижения единения всех сословий русского народа". На практике получался эклектичный гибрид политической партии фашистского толка, профсоюза и религиозного ордена, даже скорее секты. Сверху организацию курировали одновременно департамент полиции и священный синод. Фигура Зубатова в качестве председателя союза выглядела совершенно естественно. А фамилия заместителя ("товарища председателя") объясняла очень многое. В.С.Никитин.
Конечно, фамилия не самая редкая, но деятельность омоновца из будущего — наиболее вероятное объяснение ускоренного формирования клерикально-фашистской организации. Насколько в новой ситуации можно доверять своим знаниям истории? Ростислав постарался рассказать Ольге и Андрею про возможную роль Никитина, не раскрывая факт перемещения во времени.
— Мы работаем над средствами нейтрализации черных, — заявила Ма Ян. — Кое-что вы уже видели, например, радиотелефонные станции.
— О да! Статьи товарищей Ленина и Троцкого теперь поступают в Москву без задержки, а товарищ Штернберг наладил своевременное тиражирование в университете, — сказала Ольга с оптимизмом. — Да и статьи товарища Вельского тоже очень полезны для социалистической пропаганды.
Все присутствующие знали, что под псевдонимом "Вельский" в марксистских изданиях печатается сам Ростислав.
— Но во время революции потребуется и традиционное оружие, — продолжила кореянка. — Часто пуля — самый весомый аргумент в политической дискуссии. А для стрелкового оружия нужны патроны. Очень много патронов. Поэтому надо организовать легальный канал снабжения, причем желательно успеть до начала империалистической войны на Дальнем Востоке. Предлагаю открыть где-нибудь, например, в Лосинке оружейную лавку. Для этого требуется толковый юрист, знающий тонкости законодательства Российской империи в области торговли оружием, и официальный владелец. Деньги вносим мы, но, будучи иностранными подданными, можем столкнуться с лишними проблемами. Следовательно, надо найти надежного человека, не связанного с нелегальщиной.
— Зиц-председатель нужен, — буркнул Ростислав.
Ольга наморщилась, потерла пальцем висок, уставившись в потолок из свежеструганных досок.
— О, придумала! В Медведкове есть знакомый дед, отставной унтер. Семен, не помню, как по отчеству. Всю жизнь мечтал в купцы выбиться, да всё без толку. За возможность приписаться к купеческому сословию он сделает всё, что скажете, и будет по гроб благодарен.
— Отлично, — сказал Андрей. — Бумаги старый хрыч подпишет, а приказчиками поставим надежных товарищей из московской парторганизации из числа умеющих обращаться с оружием. Они же будут учить будущих бойцов.
— Практические занятия можно проводить в Лосином острове, — предложил физик. — Там полно укромных мест, куда сам черт не доберется, не то, что городовой. Только тактику уличных боев придется отрабатывать в другом месте.
