Неожиданность (СИ) - Попов Борис (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
Все двинулись в столовую, а я придержал Лазаря.
— Тут, Лазарь, неувязочка вышла. Елисей раньше в княжеской дружине сотником был, и в битве воеводе Богуславу жизнь спас.
— Не знаю его!
— Пятнадцать лет прошло, дело давнее, все быльем поросло. Все, кто знал, или погибли, или с Богуславом в Новгород ушли.
— Вот оно что… А чего же Елисей молчал, что он из наших?
— Да кто ж его знает! Хотел, может, проявить себя во всей красе, может просто денег на гулянку, что б выпить за знакомство не было, может боярством своим загордился — сейчас не угадаешь.
Да тут вдруг любовь случилась, заворовался. А у братьев по оружию тащить не будешь. А не тащить, вы ж больше всей прислуги в разы получаете. Утешал себя мыслью, что боярин со всеми долгами все равно, поди, расплатится. А может все и иначе было, не мне судить.
Сейчас просьба к тебе вот какая: растолкуй это все молодым своим, особенно одному вашему, который бритой башкой красуется и зверствует больше всех, что не нужно больше бывшего тиуна ловить и лупить. Пусть воевода сам с хозяйством своим решает, не ваша это забота.
— Ты же сам меня науськал!
— Я всего лишь хотел, чтобы боярыня развод без лишних споров дала, за жизнь Елисея убоявшись, а она, гадюка, дело аж до Божьего Суда довела, людьми рискнула, лишь бы от сытной кормушки не отлучили. У Капы к тиуну, видать, никакой и любви-то нету, на уме похоть одна. И еще вопрос: в кошеле, который откопали, монета есть или только одни подсвечники серебряные со всяким боярским барахлом?
— Есть, и немало, — успокоил меня Лазарь.
— Пошли кого-нибудь притащить кошель в обеденную залу, мы там будем.
— Хорошо, сейчас сделаю, — не стал спорить Лазарь.
А я подался на кухню. Там уже выпили по рюмочке, закусили, и теперь бурно обсуждали хозяйственные дела. Я присел, минут пять послушал и спросил у Елисея:
— А вот скажи мне, друг любезный, как ты дальше жить думаешь? Денег у тебя, вроде, нет, свое хозяйство, поди, с этими тиунскими делами в запущении, ворованное серебро все отняли. Красть опять пойдешь? Иль на дороге прохожих грабить приладишься со своим дворовым дедом?
Елисей опечалился и повесил голову.
— Дела мои плохи, жить не на что. Поля у меня небольшие, заброшенные, все бурьяном поросло. Несколько крестьян было, вместе с семьями разбежались в этом году по соседним боярам. Не знаю, что и делать.
— А я вот думаю, новому тиуну помощник требуется — каждое село ведь объехать надо, на старост поглядеть, недоимки взыскать, да мало ли дел! Ты все и всех знаешь, можешь показать и обсказать. А ты что боярин Богуслав по этому поводу думаешь?
— Да я-то не против, дружина только роптать будет.
— Лазарь им сейчас расскажет, с кем они дело имеют. А чтобы вообще дело сладилось, повиниться надо перед ратниками, прощения попросить, выпить вместе. Ты ж бывший сотник, не из простых воинов, чать сумеешь к ребятам подход найти.
— Это-то я сумею, да как нарочно опять денег нет!
— Богуслав, — спросил я, — новому помощнику тиуна жалованье за половину месяца вперед выдашь?
— А то!
— Вот так давай и поступим. Тиуну с помощником, думаю, и без нас есть чего обсудить, а мы пошли теремных девок погоняем, берут на себя много.
Тут ввалился здоровенный лысый парняга, который притащил изрядный кошель. Коме бритого черепа и длиннющих вислых усов при полном отсутствии бороды, ратник поражал длинным оселедцем, перекинутым через левое ухо, и впервые увиденным мною вживую здесь, в 11 веке.
Собственно, и в более привычных для меня временах я с таким изыском парикмахерского искусства был знаком в основном по картине Ильи Репина «Запорожцы», которая в мое время была больше известна под названием «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», но там изображено время гораздо более позднее — отчетливо видно перекинутое через плечо воина на втором плане огнестрельное ружье. А этот дружинник, наверное, из первых казаков будет?
Ратник сдал кошель Богуславу и уже хотел убегать, но был остановлен мною вопросом:
— Скажи-ка мне, молодец, ты из каких краев будешь?
Вопрос бойца не смутил, задавался, по-видимому часто, и он бойко ответил:
— С острова Хортица пришел, что за порогами на Славутиче находится. Из русичей-бродников я, которые там крепостцу сторожевую держат и за проливами следят.
— И давно вы там?
— С деда-прадеда. Еще в незапамятные времена там мои предки обосновались.
— А ты чего ушел? Злые половцы заели?
— Всегда били этих кочевников и будем бить. А как их называют, печенеги ли, половцы ли, нам без разницы — стены у нашей крепости высокие, да крепкие — отсидимся в случае чего.
Погулять охота, пока молодой, — Русь повидать, себя показать. Да и женку надо бы себе где-то тут сыскать — хватит родственную кровь перемешивать, пора свежую струю добавить, как и мои старшие братья сделали. Вот и отпустили меня на три года позабавиться.
Тиунов попинать да попугать, добавил я про себя.
Прикинул — вроде бы именно от этого места на Днепре мы к Крыму по степи пойдем. Решил уточнить.
— Слушай, а возле вас города какие-нибудь есть?
— Есть, как не быть. Лет сорок назад небольшой городишко Воин отстроили, их дружина тоже бьется честно.
— А чего ты так стрижешься странно, налысо? А чуприну оставляешь?
— Так для походов удобнее, чище, и не заводится на головушке всяческая погань — вши да блохи. А чуб-хохол, это чтобы попы не роптали, по их понятиям полностью бриться нельзя. Так же бороды бреем, а усы оставляем — на это в церкви тоже нареканий нет. Так я пойду?
— Иди конечно.
— Чего это ты с пареньком выясняться начал? — поинтересовался Богуслав, после того, как отсыпал Елисею аванс, а новому тиуну деньги на разнообразные расходы по дому, оплату труда кухонных работников, истопников, поломоек и сеннных девок, и мы занесли кошель в свою комнату, — окраина и окраина, мало ли их.
Тут я рассказал бывшему воеводе о будущем появлении нового воинства — запорожского казачества как раз на Хортице, об ответе запорожцев турецкому султану в ответ на требование покориться. Услужливая идеальная память тут же подала текст, который я сходу Богуславу и процитировал целиком. Запорожцы, пользуясь отсутствием цензуры, начали с оценок боевых качеств вражеского правителя, вроде:
Какой ты к черту рыцарь, когда голой жопой ежа не убьешь!
А у султана охота на ежей именно этим способом может и была любимейшим делом, кто ж его знает? Дальше шел мат-перемат с отказом покориться, и увенчивала этот шедевр народного творчества достойная концовка:
Этим кончаем, поскольку числа не знаем, и календаря не имеем, месяц на небе, год в книге, а день такой у нас, как и у вас, за это поцелуй в сраку нас!
Богуслав веселился от всей души, сопровождая этот процесс утробным хохотом. Потом вытер навернувшуюся от усилий слезу и спросил:
— Идем к бабам?
Я ввел его в суть конфликта.
Боярин посуровел.
— Перепорю сукиных дочек и выпру за порог всех этих лизоблюдок боярыни! Капка их развела не на похожую, аж десять человек толкутся, будто кроме нее еще за пятью боярынями ухаживать надо! Оставлю Машку с Варькой, для остальных все равно теперь работы нет.
— А Полетте они не понадобятся? Она ведь будет здесь человек новый, неопытный. Желательно еще кого-нибудь поумней, чем эти две свидетельницы чужой похоти оставить.
— Это да, как-то ужасно тупы обе.
— Давай-ка у наших дур и разузнаем, кого кроме них желательно оставить.
— Давай.
Сказано-сделано. Варя просто встала в тупик, а более ушлая Маняша высказалась за две кандидатуры. От всех остальных она проку не видела.
— Сенные-то всегда при деле — то пыль вытирают, то свежему воздуху ток дают, то обувь всем перемывают или протирают, на каждом шагу они нужны: подай-принеси, послать куда-нибудь по нужде кроме них некого. И немного их — всего пятеро.
А наши в болтовне и мерянье нарядов друг друга большую часть дня проводят, а то и просто полдня спят. Трудимся каждый день мы четверо: я, Варька, Аксинья и Домна.
