Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума - Лазарчук Андрей Геннадьевич (полная версия книги TXT) 📗
Первым делом Николай Степанович дозвонился до известного ему старообрядческого начетчика Севастьянова и, представившись охотником Гробовым (реально существующим), рассказал о найденной в тайге сгоревшей староверской деревне. Севастьянов ахнул, потому что деда Прокопьича знал хорошо.
Сорок минут всего потребовалось Николаю Степановичу, чтобы выяснить: директор Куделин отнюдь не пребывает в своем «ящике», а весь сегодняшний день отдает конференции по экологической безопасности — что, если вспомнить о профиле его комбината, звучало несколько комично и цинично. Совещание проходило в Доме ученых — буквально под окнами квартиры Тихоновых:
Круг замыкался так плотно!..
— Сам в руки идет, — удивленно сказал Илья.
— А не сын ли это полковника Куделина… — мечтательно сказал Коминт с давно забытым выражением.
— Да хоть бы сам Серго Берия! — раздраженно сказал Николай Степанович. — И думать не смей. Все, до утра — спать! Отбой.
— А я и не думаю, — Коминт обиделся. — Я просто думаю: не полковника ли это Куделина сын?
На конференции в который раз дебатировался один и тот же бесконечный вопрос: совместима ли безопасность экологическая с безопасностью государственной? Коминт слушал вполуха, а больше озирался — незаметно для окружающих. Николай Степанович подал с места несколько дельных и точных реплик. Наконец на трибуну вышел директор Куделин.
Директорствовал он не так уж давно, поэтому не успел приобрести должной начальственной окаменелости в лице и даже пошутил раза два-три по ходу выступления. Правда, шутки выходили у него тяжеловесные, поскольку и в самом Куделине было пудов десять. Передовые технологии, говорил он в ряду прочего, позволят нам очень скоро любые отходы превращать в чистое золото! («Передовые технологии одиннадцатого столетия,» — негромко прокомментировал Николай Степанович, и Куделин сбился, будто услышал, хотя услышать, конечно, не мог.)
Куделину очень сдержанно похлопали, и он возвратился на свое место в президиуме. А на трибуне воздвигся «зеленый» экстремист Рожнов и попер.
Ох, как он пер!..
— А казачок-то засланный, — сказал, щурясь с видом знатока, Коминт.
— Вполне возможно. Он тут недавно самосожжением занимался, — похвастался земляком Николай Степанович.
— И что же? — Коминт удивленно поднял брови.
— Доказал на деле, что асбестовые костюмы — надежная защита от огня.
— Вот мудило!
Наконец объявили перерыв на легкие коктейли и бутерброды.
Николай Степанович поймал Куделина за локоток:
— На два слова, коллега!
— Ваши замечания…— начал Куделин, но Николай Степанович, понизив голос, назвал две фамилии, и лицо Куделина побелело.
— Вот таким образом, — сказал Николай Степанович, усмехаясь одними губами. — Давайте отойдем в сторонку.
Они уединились за пыльным фикусом.
— Очень коротко, — сказал Николай Степанович. — У меня в руках все документы, которые вы неосторожно доверили Каину. Я готов вернуть их вам. Хоть сейчас. Но на определенных условиях.
— Николай Степанович, — пораженно сказал Куделин. — Вы-то каким боком ко всем этим… — он поискал слово, — делам?.. От кого другого, но от вас — не ожидал: благороднейший, можно сказать, человек!
— Ваши первые начали, — сказал Николай Степанович.
— Какие — наши? Ничего не понимаю!
— Вряд ли вы не понимаете, но это сейчас неважно. Короче, так. Я вам верну всю папку — в обмен на пять граммов ксериона.
— На что?
— Ну, как он у вас там называется. То, что вы в Евпатории получаете?
— Катализатор Фламеля.
— Вот. Его-то мне и надо пять граммов.
— И — все?
— И все. Более я не напомню о своем существовании.
— Но — на что вам это? Вы же не сумеете им воспользоваться. Возьмите готовым золотом — или долларами, так удобнее!
— Я сам знаю, что мне удобнее.
— Господи: я даже не представляю: Откуда вам все стало известно?
— Связываетесь со всякой шпаной, а потом удивляетесь, — сказал Николай Степанович. — Конспираторы хреновы. Думали бы прежде! Вот ляжет вам на хребет длань Союза Девяти — тут-то вы и почувствуете разницу!
Куделин сглотнул.
— Мне надо позвонить:
— Гвоздю? Ай-я-яй, доктор наук! До чего вы докатились, милейший. Можете представить себе Менделеева, работающего в паре с Сонькой Золотой Ручкой или там с «червонными валетами»? А до Гвоздя вы не дозвонитесь, туда еще долго телефон будут тянуть. Закажите лучше спиритический сеанс!
— Я знаю, — вдруг совершенно спокойно сказал Куделин. — И позвонить мне нужно было не ему. Впрочем: все это пустяки. Все пустяки в сравнении с мировой революцией. — он хихикнул. — Катализатор, говорите? Фламеля. Да. Их есть у меня. Папка с собой?
— С собой.
— Чейндж?
— Пять граммов.
— Взято.
— И человечек, которому вы хотели позвонить. Цены растут, господин директор.
— Не боитесь?
— Давно уже.
— И что вам в музее своем не сиделось! — Куделин вынул кожаную сигарницу, расстегнул. Из газырей торчали головки серебряных футляров. — Вот, семь граммов. Берите, черт с вами. — Он протянул один футляр Николаю Степановичу.
Тот отвинтил крышку, понюхал, сунул в карман.
— Человечка, — напомнил он.
— Сейчас. — Куделин открыл блокнот, из карманчика на обложке вынул зеленую визитную карточку, Николай Степанович прочел имя и удивился. — Представьте себе, — развел руками Куделин. — Тоже, казалось бы, благороднейший человек!
— Да уж! — Николай Степанович вернул визитку. — О времена!
Из-за полы пиджака он извлек большой почтовый конверт:
— Проверьте, все ли на месте. Я не копировал, даю слово.
Куделин поднял бровь.
— Много ли нынче стоит слово?..
— Больше, чем вы сможете заплатить, — холодно сказал Николай Степанович. — И вообще, пан директор, не хотите ли добрый совет?
— М?
— Вам выгоднее числить меня среди союзников. Ибо Каин, к сожалению, жив и здоров.
— Да? — с сомнением посмотрел на него Куделин.
Николай Степанович кивнул:
— И если он даст знать о себе, дайте знать мне. Я попытаюсь вас спасти. Кстати, вы еще не пытались сами синтезировать катализатор?
— Нет еще. Пока не возникало необходимости. Хотя мысль — возникала.
— Лучше все-таки не пытайтесь. А то вознесете всех нас, грешных, до срока.
— Почему вы так уверены?
— Ну, господин директор! Отчего же, по-вашему, Атлантида-то погибла?
— Ах, вы и это знаете?
— Разумеется. Ибо вы с огнем пока только играете, а я от него прикуриваю.
Добрый совет номер два — хотите?
— Слушайте, а не…
— Попытайтесь тихо-тихо выползти из этого дела. Вы мне чем-то симпатичны, и очень не хочется погребать вас под обломками. И скажите своим доверенным — пусть не болтают. Или хотя бы болтают поменьше. Непозволительно широк ваш круг. Я бы сузил.
В вестибюле его нагнал Коминт.
— Нормально, командир. Вытащил телефон. Поменжевался. Засунул обратно.
— С головой человек, — сказал Николай Степанович. — Глядишь, пригодится.
— И не сын он, — сказал Коминт. — Полковника Альфредом звали.
Цыганский черный «мерседес» ждал на стоянке, Илья издали махал рукой, а прекрасная брюнетка, облокотясь на крышу машины, смотрела призывно и презрительно. Возвращение былых богинь, с каким-то суеверным испугом подумал Николай Степанович, глядя на нее и мимо нее.
— Эт-то что за театр «Ромэн»? — возмутился Коминт.
— Ребята! Товарищ командир! Я нашел-то кого!.. — Илья бросился навстречу. — Это Светлана — внучка той ведьмы!.. Которая твоих, командир!.. Так она — может снять, понимаешь? Может порчу снять!
Николай Степанович устало похлопал Илью по плечу.
— Давай уж для начала моим средством попробуем. Зря, что ли, гонялись!
Они рухнули в машину, и Илья сказал мрачно:
— В больницу, Иван.
Когда я был влюблен.... (Атлантика, 1930, канун Вальпургиевой ночи)
После второго завтрака всех нас, подозреваемых, пригласили в музыкальный салон. Там уже сидели судовой детектив мистер Огилви, пассажирский помощник и полузнакомая пассажирка-англичанка с круглым личиком в обрамлении легкомысленных кудряшек.
