Витязь специального назначения - Каменский Юрий (мир книг txt) 📗
Поймав слегка насмешливый взгляд женщины, Слава понял, что все его мысли она видит насквозь. Он слегка покраснел от лёгкой досады и чуть-чуть от смущения. Зеленоглазая красавица присела за стол и, оглядев путников, спросила спокойно: «Что смотрите так? Не глянусь?» Весняк что-то бормотнул в ответ и смущённо отвёл глаза.
— Что же вы, мужики? — укоризненно продолжала женщина, — Этот, — она кивком показала на Клима, — не от мира сего, у них, может, кто похожий и есть, но уж этого ордена он точно не знает. А вы что же, про Орден Тернового Венца не слышали? Не знаете, что русским людям его стеречься надо? А вы? Растяпы…
Весняк с Вихорко смущённо потупились.
— А что это за орден? — спросил Слава, во все глаза глядя на спасительницу. Красивая статная фигура, большие изумрудно-зелёные глаза на матово-смуглом лице, длинные волосы цвета воронова крыла… вот только возраст определить не получается — может, тридцать лет, а, может, все пятьдесят…
— Христиане, — неопределённо пожала она плечами, — только повадки у них особые. Очень особенные, — подчеркнула она, — борются со всякой нечистью, на костре колдунов жгут. Порой и лешего какого-нибудь, если поймают, или там домового, а самим чёрные орки служат. А уж более враждебных человеку тварей среди всей нечисти ещё поискать надо. Это тебе не домовые. Благодаря им, кстати, чёрные орки в русские земли и просочились.
— Ни хрена себе! — вырвалось у Славки, — прости, хозяйка, сорвалось. Кто ж их самих-то на Русь допустил?
— Великий Кнез нынешний, Бран, — с кривой улыбкой ответила красавица, — у него при дворе два священника живут, один из этого ордена, другой — византиец. Выбирает Бран, в какую ему веру Русь обратить. По всему, к «терновникам» склоняться начал, раз свои оплоты разрешил везде выставлять. Так что, ежели бы не я, они бы с тебя всё выпытали, а потом всех чёрным и скормили. Те человечинкой не брезгуют.
— Значит, пытать бы стали, говоришь? — оскалил зубы в улыбке Клим, — погоди…. А что у меня можно выпытать? Я же тут ещё и не знаю ничего.
— Зато там знаешь. Про Вас четверых в этом мире знают уже все, кому нужно. А самое плохое, что и те, кому бы лучше и не знать. Вы для одних последняя надежда, а для других как кость в горле.
— Значит, говоришь, пытать меня хотели? Запомним.
— Да уж запомни. По их правилам — они любую пакость за грех не считают, если, по их разумению, она во славу Христа. Не шибко-то много я про него слышала, но, по моему разумению, он сам бы за это их казни лютой предал. А, впрочем, я не человек, чтобы об этом судить.
— Как это не человек? — вытаращил глаза Славик, — а кто же?
— А ты что, не видишь, как друзья твои от меня лица прячут? — усмехнулась женщина, — правильно я говорю, сельчане?
— Чур, меня, — отмахнулся Весняк и отвернулся. Вихорко, побледнев, беззвучно пошевелил губами. Женщина рассмеялась.
— Понял теперь? — Клим недоумённо пожал плечами, — по-разному меня люди кличут — кто Лесной Девой, кто Лесной Феей, а кто и вовсе Бабой-Ягой. Да не тряситесь вы, мужики, сегодня я вас есть не буду, аппетита что-то нет.
Славка облегчённо рассмеялся. Несмотря на испуг товарищей, он нутром чувствовал, что от этой Феи-Яги им никакой угрозы нет. А вот баба она красивая — спасу нет. Словно услышав его мысли, красавица послала ему такой взгляд, что Клима проняло всерьёз. В низу живота стало горячо, а настроение стало что-то уж очень приподнятым.
Лесная Дева перевела глаза на его спутников и сказала серьёзно: «Ешьте, пейте, будьте как дома, здесь вам бояться нечего. А до города я вас провожу».
— А ты, — она вновь посмотрела на Толстого, — пошли со мной, мне с тобой поговорить надо. И, поднявшись, вышла из комнаты. Слава поднялся следом.
— Ты с ней поосторожнее, — шепнул Весняк, — я про неё слышал, с нею шутки плохи.
— Так ведь я шутить и не собираюсь, — хмыкнул в ответ Клим и вышел из комнаты.
Стоящая на крыльце Дева повернулась на его шаги и, глядя в глаза, спросила: «Боишься меня?»
— Нет, — хрипло ответил он, — ты мне нравишься. А ты сильно от наших женщин отличаешься?
— Я от них настолько не отличаюсь, что иной раз и сама себе не рада. Но не сейчас… — сильные руки обняли его за шею.
…Клим проснулся и, не открывая глаз, почувствовал, что губы расползаются в улыбке. Давно он уже не спал так безмятежно. Сон свой он совершенно не помнил, только где-то внутри осталось давно забытое ощущение незатейливого щенячьего восторга. Словно донёсся из далёкого детства знакомый мотив простенькой мелодии, сыгранной им на старой обшарпанной гитаре.
На душе было радостно, как бывало только в детстве в первое утро каникул. Потянувшись, он осторожно пошарил возле себя, потянулся дальше. Никого нет. Слава вскочил и ошалело огляделся. Феи не было. Вспомнив вчерашнее, он фыркнул. М-да…. Как он её только вчера не называл…. Вот уж точно, «а ну её, эту Василису!»
Съехав с сеновала на землю, Клим почистил себя от сухой травы, выхлопал от пыли, умыл из бочки лицо и, входя в дом, услышал звонкий женский смех. На столе исходил вкусно-душистым паром чугун, сидевшие за столом товарищи уставились на него, как на выходца с того света, а у печки, держась за бока, хохотала Фея.
Голова её была замотана белой косынкой, вокруг тонкой талии был завязан фартук, глаза сияли на разрумянившемся лице. Сейчас никто не дал бы ей больше двадцати пяти лет.
— Чего уставились? — спросил, чуя какой-то подвох.
— Вихорко спросил, — ответила Фея, едва сдерживая смех, — куда я тебя девала? Я и говорю: в котле сварила. Тут они и остолбенели — каждый уже по целой мисе убрал. Не появись ты, так их бы наизнанку вывернуло.
— Тьфу! — прорвало Весняка, — ну и дура же ты, хоть во что меня превращай! Баба, ты баба и есть, волос долог — ум короток. Разве можно так шутковать?!
Фея упёрла руки в бока и глянула на него в упор: «На глупый вопрос я как тебе по умному отвечу? Я, значит, ещё и дура! А вы умные — такие вопросы мне задавать? Да ещё думать про меня этакое?»
Мужики потупились. Да уж, кто не без греха? Клим подошёл к женщине и, обняв за талию, чмокнул в щёку.
— Не сердись. Давай корми чем-нибудь, а то я сам сейчас от тебя кусочек оттяпаю.
Когда с утренней трапезой было покончено, собрались в дорогу. Лесная Дева легко вспорхнула на спину заводного коня и поехала в сторону от дороги, через опушку прямо в лес. Помедлив несколько секунд, путники двинулись за ней. Через лес ехать, конечно, было неудобно, ветки лезли в лицо, но лес был, к счастью, не слишком густой.
Минут через пятнадцать люди заметили, что заросли становятся всё реже, лес фактически превращается в отдельно стоящие деревья. Путники стояли на возвышенности, а под ногами лежал городок, блестела на солнце река, рассекающая его пополам. Видно было даже, как по мосту едет одинокий всадник.
— Это же Волынь! — воскликнул в удивлении Весняк.
— Волынь, — спокойно согласилась Лесная Дева, — вы же сюда ехали? Вот я вас и привела. Прощайте, — перекинув ногу через седло, она соскользнула на землю и, не оглядываясь, пошла обратно в лес.
Клим спрыгнул с седла и, отбросив руку Весняка, в несколько прыжков обогнал женщину. Зелёные глаза, кажется, глядели прямо в душу. В них была грусть, какое-то отрешённое спокойствие, смешанное с тоской.
— Я тебя ещё увижу? — спросил он прямо.
Она, не отвечая, закинула руки ему на шею, крепко поцеловала в губы и сказала почти весело: «Ты молодец. Вы, пришлые, какие-то другие. Не умею объяснить. За вашей весью я присмотрю. Не беспокойся ни о чём и себя береги».
— Скажи, почему за нами такая охота? Кому мы нужны?
— Мир стоит на краю — или сюда свалится, или туда. Вы одни его спасти можете. Только не всем этого хочется.
Скользнула мимо и пошла прочь. У кромки леса обернулась: «А с друзьями твоими всё в порядке!» и, блеснув зубами, растаяла среди деревьев. На этот раз он почувствовал, что догонять её уже не надо. Да и зачем? Кто любит растягивать прощание? Но что значит «мир на краю» и при чём здесь они — четверо обычных мужиков? Ломая голову, он подошёл к товарищам, сел на коня и они стали спускаться по склону, приближаясь к городу.
