Транквилиум - Лазарчук Андрей Геннадьевич (книги бесплатно читать без txt) 📗
Они рано спустились в каюту. Танцы длились до рассвета.
…Она давно не плакала так, как плакала этой ночью. Глеб пытался утешить ее – и с огромным трудом, в самый последний миг она сумела не обидеть его и не вынудить оставить ее в покое. И – терпела ненужные, ставшие вдруг робкими ласки, и – пропускала неуместные слова утешения… Горе и стыд вдруг обрушились на нее, неверную жену, скверную дочь, самозванку, почти преступницу…
На время она просто забыла причины своего побега.
С рассветом «Эмеральд» поднял паруса и к полудню был в порту, но не пришвартовался к пирсу, а бросил якорь на рейде. Вскоре в борт его ткнулся паровой катер, и на палубу пакетбота взошли трое пожилых мужчин в похожих шляпах и костюмах, молоденький офицер внутренней службы и дюжина вооруженных полицейских. Через полчаса возмущенные пассажиры узнали, что за эту ночь их стало существенно меньше: в своих каютах были убиты мистер Уильям Фостер, лидер одного их самых скандальных профсоюзов, его секретарша, помощник и охранник. Все они путешествовали под чужими именами…
– Значит, вы утверждаете, что в период с двенадцати до двух часов ночи находились в своей каюте?
– Категорически.
– Но подтвердить это может лишь ваша жена?
– Совершенно верно.
– Вы добровольно предъявили следствию это оружие? – мистер Ланн всеми пальцами указал на разложенные по столу два «сэберта», безымянный револьвер от Бэдфорда и нож с узким лезвием и кожаной ручкой, который едва не поразил Светлану в памятную ночь мятежа.
– Да.
– Откуда у вас этот револьвер?
– Трофей. Взял у убитого мятежника.
– С тремя коробками патронов?
– С четырьмя. Одну уже успел потратить.
– На кого же, если не секрет?
– На Бродягу Джо.
«Бродягой Джо» называли мишень, которую служитель выставляет из траншеи на две-три секунды.
– Хорошо стреляете?
– Приемлемо.
– А это откуда? – следователь кончиком пальца дотронулся до ножа.
– Оттуда же.
– Тоже взяли у убитого мятежника?
– Нет, просто вытащил из стены. Подумал – пригодится.
– Не пригодилось?
– Пока нет.
– Понятно… Кто мог бы подтвердить ваше участие в подавлении мятежа?
Глеб задумался.
– Боюсь, что… Видите ли, я не стал говорить, что я русский. В отряде меня знали как Дуайта.
– Как звали командира отряда?
– Майкл Стюарт. Дурачась, мы обращались к нему «Ваше величество»…
– У вас есть основания полагать, что это не было его настоящим именем?
Глеб пожал плечами.
– Оснований нет. Но почему-то мне так кажется.
– Хорошо. Подробнее об этом мы поговорим позже. Что вы скажете об этом ноже? – следователь развернул салфетку.
– Это близнец моего, – сказал Глеб, присматриваясь. – Явно делали на одном заводе.
– На этом ноже следы крови, их можно увидеть, – показал следователь. – Раны на телах самого (следователь брезгливо поморщился) и секретарши нанесены именно этим оружием.
– А двое других? – спросил Глеб.
Мистер Ланн помедлил.
– Застрелены. И мы поначалу думали, что из этого револьвера.
– Так. И… что?
– Не из этого. Калибр тот же, но форма пули другая, рубашка из другого материала…
– Тогда в чем дело?
– Этот нож найден в вашей каюте, – сказал следователь.
– Но вы же не думаете… – у Глеба было чувство, будто его ударили под дых.
– Думаю. Мне за это платят. За то, что я думаю.
– Вы же понимаете, что я хочу сказать. Нелепо тащить в каюту окровавленный нож, когда океан рядом – на расстоянии броска…
– Бывает все, – сказал следователь. – Убийство четверых, да еще прошедшее негладко, – это серьезная встряска, и глупостей наделать очень легко. С другой стороны, умные преступники иногда пользуются таким приемом: демонстративно подбрасывают себе улики ими же совершенного преступления… Само по себе подобное, – следователь опять брезгливо коснулся ножа, – не усиливает и не ослабляет наших подозрений… Вы ведь знаете, почему оказались в числе главных подозреваемых?
– У меня нет алиби.
– Нет алиби – раз. Вы сели на судно в последний момент и почти без багажа – два. На руках у вас необычно крупная сумма наличных денег – три. Все, что вы сообщили о себе, практически невозможно проверить – четыре…
– Простите, сэр…
– Минуту. Есть два обстоятельства, которые свидетельствуют в вашу пользу: полнейшее отсутствие следов крови на одежде – раз; вы практически не имели возможности пройти из каюты Фостера в вашу, не попав кому-либо на глаза. Это два. Понятно, что и то, и другое – мелочь… Но есть еще одно: чутье старой ищейки. Я задал себе вопрос: допустим, найдутся свидетели, которые вас видели, или появится какая-то важная улика: да, вот этот молодой человек или его сообщница и есть убийцы того мерзавца… И я понял, что не поверю ни свидетелям, ни улике. Тот же нож: я не знаю, подбросили его именно в вашу каюту наугад или целенаправленно? Но я убежден, что именно подбросили…
– Спасибо, – сказал Глеб.
– Впрочем, если отсеются все остальные, а на дне сита останетесь только вы…
– Это невозможно, – сказал Глеб. – Клянусь, я их не убивал.
– Их? – уточнил следователь, и Глеб его понял.
– Да, – он пристально посмотрел следователю в глаза. – Их я не убивал.
Следователь помолчал.
– А что вы говорили насчет войны? – вдруг спросил он.
– Какой войны?
– Вот и я хотел бы знать – какой? Вы сказали, что вернетесь в Палладию, если начнется война…
– Понял. Это просто цитата. У моих родителей был друг, который как-то сказал, что в жизни достаточно двух, но нерушимых и безоговорочных заповедей: «Не лги», – и: «Если начнется война, просись в морскую пехоту».
Следователь взял карандаш, покрутил в пальцах, тупым концом поводил по столу, выписывая какой-то изощренный вензель. Сказал, не поднимая глаз:
– Ну, первую-то заповедь вы нарушили…
– Боюсь, я в большей степени нарушил вторую, – сказал Глеб.
– Вот как? – негромко удивился следователь. – Я буду думать над этим вашим замечанием… Забирайте свой арсенал.
– Могу идти?
– Да. Ваш номер в «Рэндале»?
– Тридцать седьмой.
– Хорошо. И еще одна просьба, князь: старайтесь не замечать моих людей, которые будут ходить за вами.
– А это зачем?
– Нужно же нам найти настоящего убийцу? Пусть думают, что вы всерьез под подозрением, что мы проглотили их приманку. Вполне возможно, что они или попробуют подсунуть нам что-то еще, или дернут за леску…
7
Эркейд, Аркадия, страна грез! Берег вечной весны, долина блаженства. Благословенный край, цветущие холмы… На семьсот миль протянулась между глубокими теплыми водами залива Блэк-Эмбер и хребтом Спригган полоса земли – самая плодородная, самая необычная по природе своей. Тысячемильная отмель закрывает залив от холодных течений, горы не пропускают иссушающих ветров пустынь Солт-рэвин и Клоттедблад, от которых так страдают города столичного пояса: от Тристана до Иффульгента. В Аркадии сохранились леса древовидных папоротников и мамонтовых деревьев, а в тихих речных долинах можно встретить горбатых длинношеих ящериц ростом с быка. Стада карликовых слоников пасутся в предгорьях, в редколесье… Дальновиден и мудр был король Дон Великий, запретивший возделывать эти земли; его мудрость подхватили и президенты, начавшие взимать за право поселиться здесь неимоверные суммы. Да и то лишь в черте уже заложенных городов и поселков и не далее чем в двух милях от береговой черты…
Эркейд – город на сотнях островов, в амфитеатре зелено-серо-синих гор, восходящих слева направо, от холмов и террас над морским побережьем до лесистого хребта Литтлмери, вдали незримо переходящего в заоблачные цепи Сприггана (в действительности это не так: между ними лежит узкая долина, почти ущелье, и это единственная сухопутная дорога из внешнего мира сюда, к городу Эркейд, в край с тем же именем; город, созданный высшим вдохновением, которое нечувствительно передается людям, берущимся в этих краях за карандаш или мастерок). Голубовато-серые, как бы в дымке, стены, опутанные плющом и хмелем; цвета молодой сосновой коры – черепица крыш; изумления достойны фасады, балконы, галереи; фонтаны, каскады садов; внезапно – башни, колонны, маленькие, но совсем не игрушечные замки с тонкими шпилями; все в зелени, в цветах, в диких зарослях, которые вдруг обрываются или каналом, или оживленной улицей в блеске фонарей и витрин, или лужайкой богатого дома… Здесь половина построек – отели; две трети людей – живут в других городах; но всем почему-то кажется, что там они живут по недоразумению…
