Ревизор: возвращение в СССР 3 (СИ) - Винтеркей Серж (читаем книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Я попрощался с Юлей, доведя внешне взрослого ребенка до калитки её дома, пожелал спокойной ночи и протянул руку на прощанье. Она послушно пожала её, улыбнувшись. На том мы и расстались.
Дома всё было тихо. Аришка уже спала. Мама с бабушкой сидели за столом на кухне и говорили о чём-то своём.
— Куда ты так стремительно убежал? — спросила меня бабушка. — Не успела опомниться, тебя уже след простыл.
— Ну, ты же гостьей занята была. А мы девчонок в кино водили.
— Понятно. Гостья, да, озадачила… И чем помочь, не знаю. Комиссия Альбинку нуждающейся признала? Признала. В очереди она стоит? Стоит… Если б очевидный подлог какой-то, а то всё красиво обстряпали…
— А причём тут ты, вообще? — сначала в недоумении спросил я. — А! Ты ж депутат…
— И член комиссии к тому же.
— Какой? Что жильё распределяет? — не поверил я своим ушам. — А почему же мы в этой избушке на курьих ножках до сих пор живём?!
— Павел! — возмутилась бабушка. — Что ты говоришь?! Причём здесь мы? Людям реально жить негде. А у нас свой отдельный дом с участком!
— Свой отдельный дом… — проворчал я. — Ещё туалет на свежем воздухе, и колонка в конце улицы…
— Поля! Что ты молчишь? — воскликнула бабушка.
— А что я скажу? — спокойно и уверенно посмотрела она на бабушку. — Если бы у нас хоть баня была… А так… В чём он не прав? У нас никаких условий!
Опа! Мамуля зубки начала показывать. Утомилась совсем, похоже, с малым дитём.
— Ты забыла, как вы с бабушкой в эвакуации жили? — изумлённо уставилась на неё бабуля. — Вот там не было условий!
— Мам, война давно закончилась! Сколько можно на неё оглядываться? — ответила мама. Я услышал раздражение в её голосе и понял, что пора вмешаться. Блин, затронул больную тему не подумавши. Не только москвичей испортил жилищный вопрос!
— Дамы! Не ссорьтесь! В войну воевали ради того, в том числе, чтобы каждое поколение жило лучше, чем их родители. Ба, ну что плохого в том, чтобы вода и канализация были в доме? И стиральная машина?
Бабушка насупившись молчала. Объективно, возразить ей было нечего, но всё её нутро сопротивлялось нашим с мамой словам.
— Скажите спасибо, что хоть это есть, — буркнула она.
— Бабуль, никто не говорит, что ты мало сделала для нас! — дошла, наконец, до меня причина её сопротивления. — Наоборот! Ты маму вырастила, образование дала, крышу над головой, на работе у нее тёплое местечко в кабинете, а не литейный цех. Детей, внуков растить помогаешь. Ты вообще героиня, если так разобраться!
Бабушка с недоверием взглянула на меня.
— Спасибо тебе за всё, — искренне сказал я. — Теперь пришла наша очередь добавить в семейную копилку. Да, мам? Улучшение наших условий жизни теперь наша с тобой забота. Бабушка и так уже слишком много для семьи сделала.
Мама сначала взглянула на меня удивлённо, но подумав, немного неохотно кивнула головой.
— Но у бабушки возможностей гораздо больше… — все же возразила она.
Заплакала Аришка в маминой спальне, и эта дискуссия завершилась сама собой. Мама умчалась к ней, мы остались вдвоем.
Я выждал немного и вернулся к прежнему разговору.
— Ба, так в какую комиссию ты входишь?
— В разные, — ответила она.
— Расскажи!.. — заныл я, изображая противного подростка. Надо же попытаться нащупать полезное зерно в её общественной деятельности!
— Комиссия у нас на заводе есть, которая рассматривает документы и ставит работников в очередь на жильё, — сдалась бабушка.
— Так, эта женщина, что приходила, с нашего завода?
— Да, — кивнула бабушка. — Кроме того, есть в садах комиссия.
— Каких садах? — не понял я.
— Садовые участки от завода.
О! Пошла пруха! Так, так, так!
— У нас тоже есть участок?
— Конечно. Картошку мы где сажаем? — взглянула она на меня недовольно. — Вот скоро опять по садам с комиссией ходить…
— Зачем?
— Проверять этажность садовых строений.
— А что там с этажностью?
— Одноэтажные строения только разрешается строить.
А, ну да, про это я уже почти и успел позабыть! Советская власть всячески пыталась ограничить собственнические инстинкты у народа. Множество ограничений для граждан, чтобы не обуржуазились. С моей точки зрения, не шибко это помогло, но это все же местные реалии, в которых я еще долго буду жить.
— И когда это надо будет ходить?
— Так снег сойдёт и опять пойдём… — обречённо ответила бабушка, видно было, что энтузиазма у нее это явно не вызывало. — Каждый год одно и тоже.
— Хочешь, я помогу? — предложил я в надежде сесть на хвост этой комиссии. Садовый участок Цушко надо же как-то искать. От Ивана что-то устал хоть каких-то подвижек ждать.
Понятно, что у торговой базы не могло быть своего садового товарищества. Его сотрудников должны были присоединить к какому-то заводу. А куда присоседился бы такой проныра, как Цушко? Естественно, к самому богатому коллективу города, к механическому заводу. Не к хлебозаводу же.
— Видно будет. Дожить ещё надо, — ответила бабушка.
— Да что там доживать-то осталось? — возразил ей я, чувствуя, как во мне разгорается возбуждение. Двести тысяч опять замаячили на горизонте. — Неделя-две и стает снег.
— Давай спать, — устало проговорила бабушка.
Спать, так спать. День был суматошный. Двести тысяч!..
Проснулся от того, что бабушка трясла меня за плечо. Я проспал. Воскресенье, никто меня не будил, как я ожидал. Как выяснилось, женщины решили дать мне поспать, хотя я вовсе не собирался пропускать тренировку. Только начни давать себе поблажки, и дальше все пойдет под откос, такое уж человек существо. Славка подождал меня немного на пробежку и пошёл узнать, что со мной случилось.
— Спасибо, что разбудил! — проворчал спросонья я, выходя во двор в одних трусах и майке.
— Да это завсегда — пожалуйста! — улыбнулся Славка.
Я вернулся в дом, умылся. Славка остался стоять у дверей.
— Всё правильно, Слав. — сказал я ему, окончательно проснувшись. — Надо держать себя в тонусе.
— В чем держать? — впервые услышал он от меня такое выражение и не понял.
— В хорошей форме!
Дорогу до школьного стадиона даже не заметил, втянулся уже. Упражнения на турниках заняли немного больше времени. Славка настойчиво пытался сделать подъём с переворотом. Я его страховал и помогал докручиваться.
У него в начале хорошо получилось один раз, потом, видимо, подустал или мышцы забились, он пошёл на брусья, а я остался на турнике. Мне тоже форму набирать надо. Разбегаясь по домам, договорились в восемь часов встретиться и пойти на рынок к вокзалу за цветами на завтра. А за Мишкой по дороге зайдём.
Позавтракал после водных процедур, натаскал воды и пошёл за Славкой. На улице встретили Мишку, который сообщил, что мать торты отложила и надо их сегодня до обеда забрать.
Рынок поразил ценами. Тюльпанов было немного, розы продавались только в одном месте. Навалом было мимозы по цене от сорока копеек за веточку, но за сорок совсем никакие были. Приличные стоили от шестидесяти копеек. Торговался из спортивного интереса. Вынес одному торгашу мозг так, что он отдал мне двенадцать веток по пятьдесят копеек.
— Ты чего к нему прицепился? — спросил меня изумленно Славка, едва мы отошли от прилавка.
— Так наши же девчонкам купили по полтиннику. — не понял я его наезда.
— Так это потому, что Лёха Мужицкий отца просил на нашу долю взять. Он купил тридцать штук сразу, нам и себе на работу. За это и скидку дали.
Я только плечами пожал. Торгаш в накладе, по любому, не остался. Они эту мимозу на вес закупают, а продают поштучно. Да и форму надо поддерживать, спортивную злость, опять же. А то я этак совсем расклеюсь к временам, когда Меченый начнет СССР ронять, совсем советским человеком стану. И тогда меня сожрут вместе с большинством остальных граждан акулы бизнеса.
Разделили цветы и потащили по домам, договорившись сразу идти за тортами. Я свои цветы спрятал в сарае, ничего им там не будет. Засунул в трехлитровую банку, полную воды, а сверху пустой бочкой закрыл. На улице едва минус один, значит, в сарае, без ветра, будет небольшой плюс.
