Группа крови на рукаве. Том III (СИ) - Вязовский Алексей (книги полностью .txt, .fb2) 📗
— Напоминаю, что к нам приставят сотрудника ФБР. Скорее всего он будет знать русский язык, так что держите язык за зубами. В первую очередь это касается тебя, Незлобин.
— А что я? — вяло откликнулся Огонек. После перелета его разморило, плюс подействовала бутылка вина на двоих. Хотя что там было пить двум крупным мужикам? Так, губы смочили…
— Мата много, вот что. Какое впечатление вы произведете все на американцев?
— И что же делать? — поинтересовался Ильясов
— Запоминайте — выдал я инструкцию, которую составлял в голове в ходе полета — Охуеть. Я поражен.
Громовцы заулыбались, Вилорик тяжело вздохнул, но промолчал.
— Блядь — меня переполняют эмоции. Что за хуйня? — мне кажется тут какая-то ошибка.
— А если кто-то заебал в доску? — спросил Незлобин
Я показал кулак Вениамину — Простите, но вы слишком назойливы.
Потом слово взял Вилорик и опять начал вдувать про бдительность, провокации и ходить по трое.
Я посмотрел на часы, пора было прекращать эту говорильню — Нам пора.
На паспортном контроле проблем не было, даже не спросили о цели визита. А вот на таможне начались вопросы. Привезли опечатанные тюки, ящики с нашим оружием и амуницией, у американцев полезли глаза на лоб. Пошли телефонные звонки, поднялась беготня. Все разрешилось, когда к нам запустили советского консула и представительницу ФБР. Выглядели они комично — толстый, лысеющий “вини-пух” и стройная, длинноногая мулатка в белом брючном костюме и солнцезащитных очках.
— Я Синтия, специальный агент Бюро — представилась женщина, взмахнув удостоверением — Мне сказали, что вы говорите по-английски?
— Говорю — согласился я — Но не очень хорошо. Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее…
Последнее я почти пропел, разглядывая женщину.
— Простите что?
Синтия сняла очки и под ними оказались глаза как у лани, с длинными ресницами, карие. Вообще, конечно, бомба. Пухлые красные губы, высокие скулы, точеная шея, под пиджаком и блузкой — пышная грудь.
— Простите что? — тут уже ступил я.
— Вы что-то пропели про коней.
— Ах да, это из одной песни. Говорите со мной медленно и я все пойму.
— Товарищ Орлов? — к нам присоединился пухляш — Атташе Говоров.
Мы пожали руки, я пожаловался на таможенников. Синтия тут же ушла решать возникшую проблему, а Говоров вытащил платок, начал, глядя вслед фэбэровке, вытирать шею и заодно меня инструктировать:
— Поселить в нашей гостинице мы не могли — консульство закрыто с 48-го года после дела Касенкиной. Американцы выкупили для Грома целый этаж в гостинице Плаза. Скандал конечно.
— В чем скандал? — к нам подошел Вилорик с Незлобиным
— Очень шикарный отель — вздохнул Говоров — Похоже на провокацию.
А я тем временем вспоминал про дело Касенкиной. Что-то было об этом в ходе инструктажа на Лубянке.
Советская учительница работал в консульской школе. В 48-м году Москва приказал закрыть заведение и эвакуировать в Союз весь персонал. После чего Касенкина “выбирает свободу”. Женщина просит политического убежища, ее селят к эмигрантам на ферму Толстовского фонда. Живется ей там не сладко — работает посудмойкой, страдает. “Воздух свободы” совсем не пьянит. В итоге женщина пишет письмо советскому консулу, что хочет вернуться домой. Тот приезжает за ней, забирает с фермы. Разумеется, тут же начинается громкий скандал. Американская общественность не верит, что Оксана действует добровольно, требует ее выдачи. Консульство осаждают журналисты. Давление нарастает, женщина не выдерживает, прыгает из окна третьего этажа. Похоже с суицидальными намерениями. Никаких заявлений о стремлении получить политическое убежище не было. Заявлений тоже не делает.
Разумеется, ее начинают обрабатывать — благо она пострадала от падения не сильно и находится в сознании. Сотрудникам советского консульства не разрешают навестить Касенкину в больнице, а средствах массовой информации учительницу представляют как героиню, совершившую “прыжок к свободе”. Просто воздуха уже мало.
Чтобы советские дипломаты не ломились в больницу, Госдеп принимает решение о закрытии консульства в Нью-Йорке, самого консула Ломакина объявляют персоной non-grata, на том основании, что он похитил женщину, искавшую политического убежища в США и держал её в заключении против её воли. Скандал набирает обороты и все это происходит на фоне кризиса вокруг Берлина. В ответ правительство СССР незамедлительно закрывает консульства США в Ленинграде и Владивостоке.
Ситуацию усугубляет то, что Ломакин имеет статус официального представителя ООН, согласно которому его пребывание в США не подчиняется ни Госдепу, ни президенту США. И вполне может не уезжать из Штатов, кладя болт на статус non-grata. Американцы нервничают, наши тоже. А ну как на Ломакина кто-нибудь нападет? В Нью-Йорке полно антисоветских элементов. Есть даже бывшие белогвардейцы, власовцы… В итоге Ломакин уезжает на пароходе и из этого отъезда СМИ тоже делают прямо реалити-шоу.
— … снимем другой отель? — Вилорик обращается ко мне и я понимаю, что прослушал всю состоявшуюся дискуссию
— Не получится — пожимает плечами Говоров — Начался туристический сезон, свободных номеров нет.
— Не могут же жить советские граждане в отеле для миллионеров! — возражает цэковец морщась
Очень даже могут. Но я лучше промолчу. Интересно, а 2-е управление уже кого-то вербануло в Громе? Наверняка кто-то барабанит — не могли нас без этого отпустить за границу, да еще сразу в США. Тут я задумался о другом. А не порвет ли крышу у кого-нибудь из бойцов от американской роскоши?
Синтия быстро все порешала, вывела нас нагруженных на стоянку аэропорта. По голове ударила нью-йоркская жара, я тут же покрылся потом. Надо обзовестись бейсболкой.
— Это все нам?
На парковке уже ждал автобус, несколько легковых автомобилей и… лимузин. Черный Mercedes-Benz W100.
— Подарок от Госдепартамента господину Орлову — пояснила Синтия — За спасение дипломатического сотрудника в московском посольстве. Прошу
Агент открыла мне дверцу и я на глазах посольского, бойцов отряда, Вилорика полез в шикарное, кожаное нутро. Ну сейчас мне кости то перетрут! Икать не переикать.
Синтия села рядом, захлопнула дверь и задернула шторку на окне. Блядь! Тут есть шторки?!
— Хани трэп? — спросил я, немного отодвигаясь. От девушки пахло приятными духами, пухлые губки так и манили.
— Медовая ловушка?? — Синтия засмеялась — О нет, мы таким не занимаемся. Тем более с публичными лицами
— Я не публичное лицо.
— О вас много пишут СМИ. Вот позавчера — мулатка открыла женскую сумочку, достала газетную вырезку — Опять брали интервью у Нэнси Гилмор
— Так она Гилмор? — я посмотрел на знакомую блондинку на фотографии — В посольстве она была совсем другой. Прическа, ну и вообще
— Женщинам свойственно меняться — фыркнула Синтия — Особенно после стрессовых ситуаций. У нас семейные психологи советуют сразу после развода идти к парикмахеру.
Мы тронулись и поехали по эстакаде аэропорта.
— Я смотрю повсюду много копов
На въезде стояло несколько полицейских машин, стражи порядка выборочно досматривали автомобили. В наличии была даже служебная собака.
— Убили Роберта Кеннеди. Большая трагедия.
— Уже известно, кто убийца? — я открыл дверцу мини-бара напротив, исследовал содержимое. Да тут богато. Виски, коньяк, бутылки с вином…
— Угощайтесь! Правительство платит
— Спасибо, слишком жарко.
Синтия пощелкала тумблерами и на нас подул холодный воздух. Да тут есть кондиционер. Я вообще забыл об их существовании.
Через тоннель под Гудзоном, мы въехали на Уолл-Стрит и сразу попали в длинную пробку. Я увидел огромное здание Нью-Йоркской биржи, быка с отполированными яйцами. Вот он центр мирового финансового капитализма. Тут, вот в этих небоскребах, сидят главные воротилы, которые составляют основную мощь Штатов. Нет, не стратосферные бомбардировщики, и не авианосцы, а вот эти прилизанные клерки в строгих костюмах с галстуками устанавливают правила во всем мире. Через доллар, через чудовищные махинации, которые разрушают экономики целых стран…
