Прямой наследник (СИ) - "Д. Н. Замполит" (бесплатные серии книг txt, fb2) 📗
Ну а к ней сабельку аланской работы в хороших ножнах — доглядчики говорили, что любит Шемяка белое оружие, и он действительно порадовался, по глазам видел. И отдарился Дима роскошно, списком из библиотеки самого Кирилла Белозерского, перевод с латыни комментариев римского врачевателя Галена на сочинения великого грека Гиппократа.
Я не удержался, развернул самое начало: «Мир от четырех вещей составися: от огня, от воздуха, от земли и от воды, составлен же бысть и малый мир, сиречь человек, от четырех стихий, сиречь от крови, от мокроты, от чермныя желчи и от черной.»
Эх, хорошо, лишняя книжка в библиотеку Василия Московского!
— Дяде моему, а твоему отцу все по докончальной грамоте подтверждаю, Галич и Звенигород, как дедом нашим завещано, — начал я излагать согласованную в спорах с боярами позицию.
— А ханом присужденный Дмитров? — сверкнул глазом Шемяка.
— Дмитровский удел тебе, — отдавать Дмитров Юрию никак нельзя, слишком галицкий князь осильнеет, а вот принять удельным князем на службу Шемяку вполне можно.
— А Василию? — не дал себя сбить визави.
Московские перехмыкнулись, но промолчали. Братец наш Василий Юрич слишком неуправляемый и бешеный, куда там Васеньке, но его тоже хорошо бы на короткий поводок.
— Вернет протори, покается — дам Коломну.
— В удел? — удивился Дима.
— В кормление, — жирно будет коломенский форпост в удел превращать.
Ход этот подсказал многомудрый Добрынский, спокон веку старшему брату полагалась большая доля, а тут его демонстративно принижают, дают всего лишь кормление против удела меньшому брату. И если Дмитрий на это согласится, то клин между братьями выйдет знатный.
— Хм, — задумался кузен, — протори и у нас немалые.
Стоило только заговорить о возмещении материальных потерь, как весь регламент саммита полетел к черту, сразу обе стороны принялись перечислять побитое-растащенное и меряться глубиной горя, Патрикеев даже голос возвышать начал. Слушал я эти стенания, слушал, да пристукнул кулаком по столу:
— Хватит! Думать надо как замириться, а не протори считать. У меня небось убытку поболе всех остальных будет! Распря в семье нашей ничего, кроме радости врагам и бедствия людишкам не несет, ее заканчивать надо.
Глухо ворча, собрание вернулось к главной теме и мало-помалу потекло обсуждение пунктов договора. Затык случился лишь на «гарантиях» со стороны кузенов — ну в самом деле, чем они могут ответить на мой, действительно широкий, жест с Дмитровым и Коломной?
— Помогите отцову побратиму, князю Свидригайле.
— Повоевать в Литве?
— Да. А я, чем могу пособлю. Подпишем докончание и путь чист на Смоленск или Полоцк. И все доходы с Дмитрова твои, до последней деньги.
— Повоевать можно, мне бы саблю, да коня! — широко улыбаясь, хлопнул в свою очередь по столу ладонью Шемяка и я на полном автомате брякнул в ответ:
— ... да на линию огня!
Мне показалось, что он вздрогнул, улыбка сползла с лица и Дмитрий, настороженно заглядывая мне в глаза, тихо спросил, не обращая внимания на окружающих:
— А дворцовые интрижки?
— Это все не для меня... — пролепетал я ошарашенно.
— Кто хотит на... — несколько замешкался Шемяка но нашелся и продолжил, — Кострому?
— Выходи по одному!
Господи боже ты мой, неужели...
— Там у вас тотчас наступит?
— Просветление в уму!!!
— Куда выходить? — встрял ничего не понимающий Патрикеев.
— Из трапезной. Все. Оставьте нас вдвоем.
— Все вон, — повернулся Шемяка к своим.
В отличие от московской делегации, галицкие без лишних слов поднялись и направились к двери. Моих даром что не выпинывать пришлось, но Волк глянул мне в глаза, увидел там твердое решение и вышел первым. Следом вытолкались и остальные — значит, можно, стремянной зверем чует даже самую малую опасность. Последним, снисходя к нашей общей просьбе, нас оставил Ефрем.
Узнаю брата Колю... Я не помню, сколько мы, перебивая и хватая друг друга за руки, вычисляли, кто когда и откуда попал, что делал в прошлой жизни и что собирается делать в этой.
Как же я соскучился по обычной речи, когда не нужно контролировать каждое слово и думать, не анахронизм ли это или, не дай бог, не латинского ли корня оно. Тут ведь за такие фокусы по головке не погладят, могут и снести голову-то. Латынщина — враг экзистенциальный, за такое бьют беспощадно.
Эмоции стравили, наверное, за полчаса. Несколько раз дверь приоткрывалась, но мы в два голоса шипели на дерзнувших и продолжали, пока не угомонились и не пришла пора серьезного разговора.
Дима встал, дошел до двери и коротко приказал:
— Квасу принеси и заедок.
Когда послушник или монашек, в этих холщовых одеждах не разберешь, выставил просимое, мы снова затворили дверь, разлили из корчаги по кружкам и чокнулись.
— Давай о главном, о целях. Ты как жить думаешь?
— Ну, телевизоры-айфоны нам не светят, — хохотнул визави, — значит, нужно устраивать себе удобную жизнь.
— Да, я вот так тоже поначалу думал. Только ресурса маловато.
Дима вздохнул, потер бородку:
— Так, коллега. Но военную добычу никто не отменял. Да и производством можно заняться — кирпич, черепица, стекло, кое-что знаю. Не боги горшки обжигают, знаешь ли.
— Можно. И я кое-что пробовал уже, но тут гребаный феодализм, только варежку раззявишь, как со стола скинут или татары какие с литовцами набегут. И нет твоего производства. Вон, я в Москве перегонную устроил...
— Видел, думал местные доперли, — перебил Дима, — а это ты, оказывается.
— Угу, так после вас только разгром, что не выпито — разбито.
Шемяка вскинулся:
— Я за каждого ратника не ответчик! Везде не успеть...
— Брось, я не обиды считаю. Я к тому, что пока такие налеты есть, никакой гарантии, что наши самые расчудесные придумки выживут, нету.
— Ну, свару московских с галицкими мы же прекратим.
— Само собой. Но не только — над нами Литва и татары висят.
— Слабы мы с ними спорить.
— Слабы, но кое-что знаем. Ты историю помнишь?
— В объеме средней школы, — осклабился Шемяка.
Ну да, я тоже не академик по отделению исторических наук. И даже не кандидат. Да что там кандидат — не любитель или там реконструктор, я все больше по финансовым делам. Узкая специализация, культурку и то впитывал только если какое знаковое событие, на котором по статусу присутствовать надо. Ну церковные праздники еще — куда деваться, если первые лица со свечками стоят и патриарху внимают, немножко поднахватался. Но основные вехи помню.
— Куликовская битва, стояние на Угре да взятие Грозным Казани, верно?
— Ага, а что между — провал.
— Вот, стояние на Угре это 1480 год, Иван III и его жена Софья Палеолог. По всем раскладам это мой сын, потому как он тоже Васильевич.
— А не внук?
— Может, и внук, но скорее сын. И вот он соседей малость урезонил.
— Ну так это еще лет пятьдесят ждать.
— А мне кажется, что если мы сейчас собачится перестанем, то и ждать не надо.
— Не, татар не осилить, я с опытными людьми разговаривал. Разве что не в лоб, а как-нибудь их стравить между собой.
— Вот именно. И как раз сейчас такой расклад в Литве, там православная партия режется с католической.
— Значит, ЧВК, — хохотнул Шемяка.
— Точно.
Развел он меня, конечно, и на добровольцев, и на снабжение с финансированием, но тут дело такое, жалеть нельзя, не на убой же посылаю. Наоборот, нужно Литву по максимуму ослабить, а еще лучше — откусить русские княжества, совсем недавно прибранные Ольгердом и Витовтом.
Дневной свет, и без того еле-еле пробивавшийся сквозь маленькие, высотой всего в одно бревно и по-богатому затянутые слюдой, окошки кельи, совсем померк. По нашей просьбе послушники зажгли лучины в поставцах, свечи сейчас дороги, они только для писцов и чтецов, да в церкви. Принесли еще квасу, хлеба, досочки с нарезанным холодным мясом, пока расставляли мы вышли размять ноги, успокоили свои делегации. Дима сразу распорядился послать гонца в Кострому, я спохватился и отправил вместе еще одного, в Кукшинское.
