Предел воображения (СИ) - Вознесенский Алим Нагойевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

Жил был мальчик. Мальчик не простой. Мальчик европейский. Нет, это не бывшая девочка. Ему повезло. Он один из тех, кого не заставили сменить пол. Второй мальчик, жил в Азии. Он был Корейцем. Да Корейцем не простым, а Корейцем северным. Оба эти паренька, до ужаса пропитаны пропагандой, своим окружением. Как, ещё обычно говорят — зомби. Они имеют личность. Каждый человек имеет свою личность. Каждый — это индивидуальность. По крайней мере, так им говорят. На самом деле, их не существует. Они заложники самих себя. Заложники общественного устройства. Тот, что жил в Корее, очень любил три вещи: Ким Ир Сена — первого вождя, Ким Чим Ына — последнего вождя, и коммунизм. Он каждый день гордился своей страной. Гордился за то, что они первыми побывали на луне. Гордился тем, что по праздникам, в Пхеньяне включали свет. Тогда, как в остальном мире, не просто дефицит электричества. Например, в злой Америке, даже свечки зажигают только по выходным. Он гордился за то, что они живут лучше всех. Ведь проклятые американцы — топят снег в палатках и заваривают полынь. Он уверен, нет жизни лучше, чем здесь. Ведь не один другой вождь, кроме Ким Ир Сена, не рождался под двумя радугами, на вершине вулкана. Второй мальчуган не был патриотом своей страны. Скорее, он был приверженцем своих традиций. Хотя нет. Европейские традиции, на тот момент, уже переросли в целую идеологию. Это идеология некоторых правил поведения. Несмотря на хороший уровень жизни, он постоянно был не доволен властью своего государства. Он мыслил критически, масштабно. И он очень гордился этим. Вдруг эти ребята, уснули в своих постелях, а проснулись в совершенно других местах. Кореец оказался в одном из особняков Беверли-Хиллз, а европеец в Сирийском городе Ракке — столице толерантности. И тот и другой проснулись в уютной, мягкой постели. Они не понимали, что с ними происходит, пока к ним не явились люди, чтобы, помочь разобраться в ситуации. Кореец, человек простой. Увидел застеклённую огромную террасу, световые контуры строгого дизайна, странного помещения, с небольшими изгородями и входными проёмами, вместо нормальных, узких, деревянных косяков, подумал, что его похитили пришельцы. Второй, выйдя на улицу, увидел, как молодые женщины ходят в парандже. Ему это очень понравилось. Наконец-то, Европу заселили мусульмане, подумал он. Ведь его так учили. Хорошо то, чего мало. Делай то, что другие не делают. Не важно противоречит это законам природы или нет. Люди должны обожествлять все возможные меньшинства, ведь они живут в свободном обществе. Но радость паренька быстро закончилась, когда он увидел, что к нему подошёл один солдат. Он привёл ему связанных людей — двух мужчин, и одну женщину, которые обвинялись в тяжких преступлениях. Оказалось, что этот парень, является главным судьёй города. Он должен вынести приговор этим, нечестивым. Один из них своровал телевизор у своего соседа. По закону, ему следует отрубить одну руку. Второй, оказался гей. По закону — это смертная казнь. Женщина была больной. Она без разрешения мужчины пришла в больницу, и ей оказали медицинскую помощь. По закону — её необходимо выпороть. Эти наказания, не просто противоречат европейским ценностям. Они переезжают их на корню. Ведь, женщина, должна иметь не меньше прав, чем мужчина. Она может устроиться на любую работу, независимо от того, умеет ли она вообще говорить. Обожествление женщин в Европе, к которому он так привык, и такое зверское унижение, с которым ему пришлось встретиться в Ракке — это мягко говоря, повергло его в настоящий шок. Он ни хотел, ни то чтобы применять к ней наказания, он ни хотел даже думать о том, за что её обвиняют. К парню подошёл охранник, с просьбой расписаться на трёх бумагах, для подтверждения Шариатского суда. Он на отрез отказался, убеждая их, мол, он вообще из Европы, и его хрупкая психика не выдержит такого безумия. Однако охранник убедил его, что судье не обязательно присутствовать на казнях. Ему нужно лишь расписаться и идти к себе домой. Возможно, он просто перегрелся на солнышке, раз несёт такую чушь про Европу. Он здесь родился и вырос. И его должность, не позволит покинуть Сирию. Тогда паренёк в бешенстве разорвал бумаги. Он велел отпустить всех пленных. Через несколько дней, он сам оказался в суде, как обвиняемый. Ему поставили условие. Либо он будет жить, как король, со всеми привилегиями. Всё, что для этого нужно — чтить законы шариата. Либо он отправится в свою гнилую гейропу, и будет там никем. Простым жополизом, сидящим на пособии по безработице. Угадайте, что выбрал паренёк? Правильно. Он быстро принял своё решение. Ведь ему, даже не пришлось думать. То место, из, которого он родом, подумало за него. Ускоглазик проявил себя куда забавнее. Он решил выйти на улицу и прогуляться по кварталам инопланетных владений. Эти существа, что ходили вокруг, похожи на людей. Они не одеты в фуфайки. У них в руках не было ППШ. На ногах, вместо кирзовых сапог, какие-то странные, яркие подошвы. По дороге ездили автомобили. Их так много, что не успеваешь уследить. А самое главное — огни. На улице утро. Совершенно светло. И несмотря на это, каждый дом сверкает яркими, красочными эмблемами. Никаких грузовиков с атомными ракетами, мимо не проезжало. Какие-то они не защищённые, подумал про себя кореец. Как их всё ещё не завоевали? Будь этот город на Земле, мы бы давно захватили его. Раз у них столько технологий, сюда и не грех перебраться на совсем. Парень был бы готов остаться жить в этом райском месте, прямо на улице. На столько здесь уютно и красиво. Позади раздался смех. Один незнакомец, в инопланетной одежде, с улыбкой подошёл к нему:

— Эй, парень, ты из сороковых? Вторая мировая закончилась, приятель. Можешь переодеться. А если серьёзно, то лучше не пугай тут людей, а то я вызову копав. Понимаешь? Здесь работают серьёзные люди. Голливуд не в этом квартале. Фу, как же смердит от тебя. — подошёл он поближе и сразу отпрыгнул, закрыв нос. — Ты что бомжара? Где твои кореша? Оделся тут ещё как грёбаный коммунист.

— Разве это не здорово? — нахмурился паренёк.

— Вообще-то нет. У нас капитализм, понимаешь? Это ЛА. Это хардкор.

— Что такое ЛА?

— Город в Калифорнии. — тот молча стоит, пытаясь понять. — Америка, придурок.

— Да как ты смеешь говорить такое? — я всем сердцем ненавижу эту страну. Я родился и живу для того, чтобы защитить наше процветание, от утопичных идеологий. От таких, как капитализм. Зачем ты шутишь надо мной, странник? Говори, зачем вы меня сюда привезли! Хотите узнать секрет нашего могущества? Не выйдет! — он сжал правую руку в кулак и угрожающе начал трясти ей перед своей мордой, пытаясь казаться суровым. — Я смотрел телевизор. Я знаю, что мы сотрудничаем с миллионами инопланетных цивилизаций. Может, вам, чем-то не угадила наша планета. Меня это не волнует. Нас не захватит никто. У нас есть ядерное оружие. Много! Много ядерного оружия!! У-у-у! — он поднёс свой кулак, размахивая им, к самому лицу собеседника. Тот недолго думая, вызвал полицию и убежал. Кореец, не понял, что произошло. Через пять минут его арестовали. — За что меня поймали? — недоумевает он. — Я ничего плохого не сказал о нашем верховном лидере, товарище Ким Чем Ыне, его великом отце и наставнике Ким Чен Ире и нашем вечном президенте, всемогущем и незыблемом, несокрушимом и все властвующим, невероятном и великодушном, непокорном и гениальном гипер-товарище, Ким Ир Сене! — За столь внушительные речи, так, как документов при себе не нашлось, после допроса, беднягу направили к психиатру. Однако, тот поставил заключение вменяемости. После, неугодного ультра-коммуниста решили депортировать, куда-нибудь от греха по дальше. Его рейс выходил ночью. Время суток определило его судьбу. Сидя у окна, он увидел с высока, ночной, Лос-Анджелес. Это вскружило его голову. Он начал паниковать, как мартышка, визжа и дёргаясь в своём кресле. Когда пассажиры успокоили его, он вышел в туалет. Теперь, подумал он, смерть неизбежна. Его везут, чтобы пытать. Либо умереть в мучениях, либо умереть сразу. Он ворвался в кабину пилотов и угрожая, заставил их открыть ему дверь. Затем парень, просто выпрыгнул из самолёта и о нём больше никто никогда не слышал