Солдат и пес. Книга 1 (СИ) - Советский Всеволод (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT, FB2) 📗
Хотя наш двухгодичник и называл себя КДЗ, в чем была доля истины, вообще-то официально его должность именовалась «начальник УОМО», учетно-операционного и мобилизационного отдела. То есть был он в чистом виде военный чиновник, составитель всяких планов, отчетов, графиков, заполнятель множества журналов и амбарных книг, а кроме того, на нем, как я понял, висело мобилизационное производство. Это, разумеется, было дело сугубо секретное, но у меня-то был опыт, и я худо-бедно представлял, что это такое. В случае войны на территории той или иной части должны формироваться несколько частей, и на весь их штатный состав должны храниться на складах данной части запасы продуктов, обмундирования, оружия, оборудования, время от времени обновляемые. С продуктами понятно: консервы и концентраты за несколько месяцев до истечения срока годности изымаются, поступают в пищу, а на их место загружаются новые. С оружием и прочей техникой по сути так же: есть определенные нормы хранения, после чего опять-таки все это изымается, поступает в войска, а на склады и площадки длительного хранения поступает все новое. Но тут дело куда более геморройное! Скажем, с автомобилем, простоявшим на консервации лет десять, понятно, придется колдыбениться не по-детски, несмотря на его нетронутость и нулевой пробег. При самом тщательном уходе невозможно предотвратить рассыхание резиновых уплотнителей, подтекание технических жидкостей, всякое там отсырение и ржавчину металлических деталей… Все это надо по возможности устранить, а полностью это сделать нереально.
Вот учет и статистика подобного добра и были возложены на начальника УОМО. В общем-то, чисто гражданская деятельность, вполне нормальная для человека, обученного системно мыслить. Богомилов (звали его Юрий Васильевич) с данными задачами, похоже, вполне справлялся, а очки, отсутствие выправки и дисциплинарные промахи, служившие предметом язвительных насмешек со стороны кадровых офицеров… Ну, я думаю, какой-никакой иммунитет он к этому выработал.
Мои «домашние заготовки» не понадобились, я уверенно дошел до самой резиденции лейтенанта — небольшого кабинетика сугубо канцелярского вида, разгороженного барьером. Лейтенант, сняв фуражку и очки, старательно заполнял какой-то разграфленный толстый журнал. При моем появлении он тут же этот кондуит захлопнул.
— Здравия желаю, товарищ лейтенант!
— Взаимно.
Близоруко щурясь, он встал, напялил окуляры:
— А! Сергеев, да?
— Так точно.
— Слушаю, — приглаживая слипшиеся волосы, он подошел к барьеру.
— Товарищ лейтенант, — начал я, — у меня разговор не совсем обычный…
— Уже интересно, — он улыбнулся. — Начало многообещающее.
— Думаю, так и будет. Знаете, пусть это будет разговор не двух военнослужащих, а двух бывших студентов. Правда, один окончил, а другой нет, но…
— Но школярское братство дело святое, — он засмеялся. — Все те же мы, нам целый мир чужбина, отечество нам Царское село! Так?
— Примерно.
И я стал излагать.
— Я, конечно, в части без году неделя, но успел заметить, что закручивается тут водоворот событий…
И постарался убедительно, то есть логично изложить свои соображения по поводу этого водоворота. И дальше промолвил:
— То есть, понимаете, все как-то так… Я даже не рискну сказать…
Конечно, я рассчитывал на продолжение с его стороны. Так и вышло:
— Да отчего же? Рискни. Мы двое здесь, дальше этой комнаты разговор не пойдет.
— Да?.. Ну, тогда скажу так: у меня впечатление, что вокруг базы действуют какие-то враждебные силы.
— Вихри враждебные веют над нами… — процитировал лейтенант старую революционную песню.
— Именно так и получается. Точнее не скажешь. И вот я об этом думаю и думаю… Ну а вслух говорить об этом рядовому… это не по чину, сами понимаете. Поэтому я к вам вот так, неофициально. Поделиться.
Лейтенант задумчиво покивал. Он давно уже завел руки за спину, взгляд сделался отрешенным. Хотя он, несомненно, слушал. Слушал меня и размышлял о чем-то о своем… Наконец, странновато усмехнувшись, он произнес:
— Ну что ж… Думаю, ты прямо по адресу пришел. Время есть?
— Немного. В наряд заступаю.
— Понял. Тогда кратко. Знаешь, вот слушал я тебя и удивлялся. Полное совпадение! Один в один. Я тоже с одной поры-времени чувствую здесь что-то неладное…
Это неладное, по словам Богомилова, он ощутил с конца весны-начала лета. Где-то с мая. И началось с того, что…
Как я уже говорил, в нашей части на разных должностях работало много гражданских, служащих СА. И вот в таком качестве трудился и завхоз: такой спокойный, незаметный, исполнительный мужчина средних лет. Вроде бы уже обретался он здесь годы и годы, во всяком случае, когда прибыл на службу Богомилов, этот товарищ — звали его Николай Николаевич — числился уже чуть ли не в ветеранах.
— И вот как-то, знаешь, не то, чтобы мы с ним подружились, но общались. Он такой бывалый человек был, много чего мог порассказать. И не дурак. Наблюдательный. Замечал то, что у многих течет без толку, как не в коня корм. Но не болтал. Я бы даже сказал, скрытный такой был.
— А перед вами раскрылся?
— Представь себе, да. Но уж, конечно, не весь. Это ведь, знаешь, всякому нужна отдушина, вот он во мне и нашел… Психология, дело ясное! Я не болтун, что было между нами, все там и оставалось. А послушать интересно было. Жизнь-то помотала его по белу свету, за границей побывал… Ну, под это дело выпивали, как же без того. Непременный атрибут содержательного диалога!
Так вот, в одну из таких интеллектуальных посиделок завхоз вдруг завел странную тему. Дословно всю беседу лейтенант, понятно, воспроизвести не смог, да это и неважно. Общий смысл следующий.
— А как ты думаешь, — загадочным тоном произнес он, — ты всю нашу часть изучил?..
Лейтенант удивился, сказал: что значит — всю-не всю? Где что расположено, все знает: резервуары, хранилища… Штаб, казармы, столовая, лаборатория, гаражи, котельная… что еще? Схема постов и часовых, и караульных собак? Это и вовсе знает назубок.
Собеседнику, похоже, только того и надо было услышать. Он победно усмехнулся.
— Ха! Схема постов, котельная… Херня все это. Камуфляж.
Оба они в этот момент были слегка подшофе, в самом таком градусе, когда тянет на откровенность.
— Да? — лейтенант тоже ухмыльнулся. — А что тогда не камуфляж?
Завхоз изменился в лице. Глаза замкнулись, словно он вдруг увидел то, чего видеть не хотел.
— Что не камуфляж?.. — проговорил он. — А вот что.
Глава 12
На этом слове он запнулся. А в руке держал стакан с очередной порцией водки. И вдруг, резко дернув головой и заранее сморщившись, замахнул одним глотком, сильно выдохнул, загрыз сивушный дух хрустящим огурцом из прошлогоднего засола. И сказал:
— Нет! В другой раз. Сейчас как-то не готов… Настроение не то.
Богомилов слегка удивился:
— Ну уж, Николай Николаич! Это что, мне твоего настроения ждать? Сказал «а», так говори и «б».
— А я разве отказываюсь? Нет. Только между «а» и «б» не обязательно же пять секунд. Погоди, будет тебе и «б», и все прочие буквы алфавита. Но не теперь. Это такой разговор… К нему особо подойти надо!
— А мы как подходим? — лейтенант кивнул на бутылку. — Не так разве?
— Ну, в принципе верным путем движемся, но есть нюансы.
— Коньяк, что ли? — Богомилов вскинул брови с ироническим оживлением
— Там видно будет.
Этот разговор случился в первую декаду мая, самую праздничную в Советском Союзе: тут тебе и Первомай, и День победы, да еще до кучи и день рождения Карла Маркса (5 мая)! Он, правда, официальным праздником не считался, но в СМИ освещался широко, и отдельные персонажи определяли его как законный повод бухнуть… А на горизонте уже обозначался и День пионерии (19 мая), и вообще для советского школьника май месяц радостно веял близкими каникулами. 1 мая был четкий маркер: случалось, и уроки заменялись разными мероприятиями, и вообще с занятий могли отпустить пораньше… Ну, а для огромного количества советских людей ранние майские деньки становились «посадочными»: именно в это время происходил засев приусадебных и дачных участков садово-огородными культурами, прежде всего картошкой. Веселуха, одним словом!
