Мурка (СИ) - Гуров Валерий Александрович (читать хорошую книгу .TXT, .FB2) 📗
Виктор Аркадьевич вручил мне лапти, своей шершавой мозолистой рукой бывшего работяги нашел мою молодую ладонь и затряс ее, едва не отрывая. Когда тот закончил, я остался стоять с лаптями в руках, не понимая, чего от меня хотят, потому что Белов продолжал меня буравить взглядом. Подсказала медсестра:
- Мерьте, товарищ Нафанин…
Вон оно чего, ну, сейчас организуем примерку. Я сел на койку, покрутил лапти в руках, сразу смекнул, что даже на мою не самую большую ногу лапти кажутся маловатыми. Примерив, почувствовал, как большой палец ноги упирается в мыс лаптя, вздыбливая его. Не больше недели не самой интенсивной носки, как в этом месте появится отверстие. Но сестричка смотрела на меня так, что я промолчал и ничего не стал говорить товарищу Белову. Только кивнул с деланной благодарностью и улыбнулся.
Я полагал, что на этом церемониал подойдет к концу, но коммунист, дождавшись, пока я встану с койки (что я всё еще делал не слишком шустро), аккуратно прихватил меня под локоть и, чуть отведя меня в сторону, прошептал:
- Если будешь болтать, Нафанкин, мы тебе язык быстро укоротим. Товарищу заместителю председателя известно о твоем прошлом, но он, как человек с большой буквы, дает тебе неделю, чтобы уйти из города. А если где-нибудь всплывет версия, отличающаяся от основной, мы будем вынуждены принять меры, – выдал он, не меняя выражения лица, и следом, уже громче, добавил во всеуслышание. – Сегодня выписка у товарища Нафанина?
Белов не называл, о чем мне следует молчать, но я все сам понял. И, естественно, немножко прифигел от такой «благодарности» из уст помощника человека, которого я, по сути, спас.
- Конечно же, выписываем сегодня, Виктор Аркадьевич, – пропела ему в ответ сестра мелодичным голоском, уловив посыл высокого гостя.
И ты туда же, Прасковья… понятное дело, ни о какой сегодняшней выписке я прежде не слышал, хотя о таких вещах, вроде как, заранее предупреждают. Что ж… к тебе претензий нет, ты человек маленький. Как и я пока что…Но посмотрим.
- Здоровья вам, товарищ Нафанин, больше не болейте, – большевик хотел сильнее сжать мой локоть, но я отдернул руку.
- Спасибо за подарок, Виктор Аркадьевич, – выдал я.
Сестричка показала, чтобы больные и остальные сотрудники лазарета начали хлопать – как-никак, торжественный момент. А товарищ Белов, подняв руку и показывая, что с аплодисментами следует заканчивать, дождавшись тишины, заговорил.
- Вот вам пример, как простой паренек может способствовать защите революционного движения, – далее он выдал ту самую «официальную» версию случившегося с заместителем председателя ростовско-нахичеванского комитета.
Мол, товарищ Новиков спешил на работу, обувь стирая, прямиком в свой комитет, где планировал заняться без промедлений продвижением идей революции на Дону. Ну-у-у… если считать, что пьяный в зюзю Белов с бабой, обвешанный перстнями – это защитник революции, то вопросов у меня как бы и нет. Виктор Аркадьевич добавил, что гордится тем, что в Ростове-на-Дону есть такие люди, как Нафанин, то бишь я, и выразил уверенность, что я принесу еще немало пользы новому обществу. Ага, а сам меня пинками из города хочет выпереть. Понятно, что я никуда валить не собираюсь, нашли дурака, ждите, шнурки только поглажу – и начну собираться в путь.
Как только товарищ Белов закончил рассказ, я поднял руку - взял ответное слово. Больные и персонал, было собравшиеся снова хлопать, притихли и перевели на меня взгляд.
- Владимир Аркадьевич, - торжественно вещал я. – Разрешите самую малость обнаглеть и при вас заверить товарища начальника милиции, что я и впредь готов служить на пользу советскому обществу. Уверен, что после случая с заместителем председателя комитета и ваших добрых слов у товарища милиционера изменится мнение по моей скромной кандидатуре для приема в органы милиции.
Белов аж закашлялся. А у милиционера при моих словах лицо вытянулось вниз, как будто немного стекло.
- Он что, хотел на службу? – откашлявшись, спросил большевик.
- По возрасту не подходит, – нашелся милиционер.
- А ему сколько?
- Семнадцать!
- М-м-м, жаль, – быстро принял прежний официальный вид Белов. – Вот видите, товарищ Нафанин, к сожалению, не получится. Таков порядок, установленный советской властью.
- Виктор Аркадьевич, разве ему помешал возраст в случае с товарищем Новиковым? У нас в городе бардак, а преступников ловить некому? – заговорил вдруг один из моих соседей по палате. Он всерьез воодушевился происходящим.
Белов хотел пропустить вопрос мимо ушей, но все так же со стиснутыми зубами, резко повернулся к милиционеру.
- Прокомментируйте…
- Согласно пункту 17, подпункту «б» постановления Народных Комиссаров по Внутренним Делам и Юстиции, на должности по Советской Милиции могут быть назначены только лица, достигшие 21 года, – отчеканил милиционер.
Большевик внушительно кивнул, довольно выпячивая нижнюю губу, и обратился к моим соседям.
- Говорю же, такова инструкция от Совнаркома, товарищи! Пусть товарищ Нафанин потерпит, когда ему исполнится достаточное количество лет, тогда, полагаю, у милиции не возникнет вопросов его устройству, да, товарищ Асатиани?
- Так точно!
С одной стороны, постановление постановлением, но чем дальше, тем больше имелось исключений, когда на службу в ментовку принимали и семнадцатилетних пацанов, в том числе. А тут выходит, что помощник товарища заместителя председателя комитета не хочет делать исключение для человека, который спас этого самого заместителя. Нехорошо как, идет в разрез с революционным настроем и присущими ему радикальными решениями времен диктатуры пролетариата и вообще попахивает контрой и буржуазной бюрократией… А при полном лазарете слушавших все это красноармейцев это могли объявить преступной халатностью. Как так – зная отчаянную ситуацию с преступностью в Ростове, товарищ Белов отказывается брать на службу человека, который, по его же словам, уже внес вклад в революционное движение. А учитывая, что милиции в течение года по несколько раз меняется личный состав, и совсем непросто найти людей, желающих служить – это преступная халатность в квадрате.
- Ну раз не положено, товарищ Белов, и раз нельзя сделать исключение… – я пожал плечами с совершенно расстроенным видом.
Виктор Аркадьевич буквально позеленел, понимая, на какой тонкий лед я его завел. Немаловажную роль здесь играло и то, что помимо постановления Совнаркома у Белова наверняка имелся приказ того самого Новикова – избавиться от меня как от свидетеля. И Витя попал в непростую ситуацию, будучи зажат между двух огней. Он лихорадочно соображал, как ему выкрутиться с наименьшими для себя последствиями. Сообразив, он повернулся к Асатиани и громко, чтобы все слышали, сказал:
- Исключения могут быть… Рекомендую товарища Нафанина к службе. Надеюсь, вы не будете против, если он подаст анкету, которую вы рассмотрите в особом порядке?
- Подам запрос в Москву на имя народного комиссара по Внутренним Делам, – Асатиани растерянно кивнул.
Я ему в ответ подмигнул. Напоследок мы снова обменялись рукопожатиями с Беловым.
- Увижу тебя здесь через оговоренное время – и лично расстреляю, – процедил он, все так же улыбаясь на широкую публику.
- А как же анкета в особом порядке? – мои брови сдвинулись домиком.
Белов набрал в грудь воздух и медленно выдохнул через ноздри. Промолчал. Развернулся и поспешил ретироваться из лазарета. Я проводил его взглядом, стоя посреди лазарета в лаптях. Нагло с моей стороны? Это да, но мне надо было спасать собственную шкуру. Теперь языки быстро распространят, что товарищ Белов рекомендовал меня к службе в ростовской милиции. Понятно, что запрос в Москву никто по мою душу писать не станет, а если и станет, то все будет подано на гарантированный отказ. В милицию при товарище Асатиани мне не попасть, это факт. Но по крайней мере, мне удастся потянуть чуточку время, продлив обозначенный срок. Свидетелями разговора с Беловым стало немало лечащихся красноармейцев, и уже одно только это позволит мне избежать скорой расправы… в ближайшие несколько дней, пока будет на слуху тема с запросом наркому по Внутренним делам – уж точно. Ну а дальше видно будет.
