Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" (читать книги .TXT) 📗
– Видите ли, Мария Иннокентьевна, с формальной точки зрения вы скорее всего правы – но если взглянуть на это с другой стороны… Вот вы предлагаете установить цену на проезд такую же, как в Нижнем Новгороде. То есть втрое больше нынешней – и это приведет всего лишь к тому, что на трамвае будет ездить втрое меньше народу, а доходы не вырастут. Но я об этом знал и раньше, еще до того как затеял все это дело. Кто-то из великих мыслителей – сейчас не вспомню кто, но это неважно – сказал, что политика – это концентрированное выражение экономики. Ну так вот, трамвай, который никогда не окупится в деньгах – это как раз политика.
– Я не совсем поняла…
– Я как раз собирался пояснить. Сейчас трамваем пользуются буквально все именно потому что он дешев. А что это означает? Подождите, все же дослушайте… Это всего лишь означает, что окраина, скажем Новгородская улица, переместилась – с точки зрения жителей – почти что в центр города, ведь если раньше оттуда было до Александровской площади добираться минимум полчаса, то теперь – всего пять-семь минут. А с пуском линии в Третью часть практически в центр города "переместится" и какая-нибудь Радомская. А это значит что?
– Не знаю…
– Это значит, что до моего нового магазина на Уральской даже с Базарной площади добираться десять минут. А цены в нем ниже, объективно ниже просто потому, что это как бы окраина, земля там дешевле, все расходы меньше – и людям будет просто выгодно за покупками ездить туда. Причем и выгодно, и удобно.
– Так можно проезд вообще бесплатным сделать, тогда в ваш "Гастроном" еще больше людей ездить будут – улыбнулась Мышка, вероятно решив что она постигла великую хитрость. – Ведь если человеку купить мало нужно, то он-то за деньги не поедет.
– Нельзя, плата, хоть и малая, препятствует бездельникам просто так кататься и мешать людям ездить по делу. А для тех, кому поездка выгоды не даст, есть остановки…
Трамвайные остановки были для меня предметом особой гордости. Ностальгические (для меня) павильончики, полтора метра глубиной и метров шесть длиной, из которых половина отведена под крошечный магазинчик. В котором продается практически круглосуточно хлеб свежий, небольшие свертки с полуфунтом сыра или колбасы, небольшие – в четверть фунта – пачки сливочного масла, в бутылках квас и газировка. Ну и всякие мелкие мелочи: пуговицы, нитки с иголками, а на случай дождя – "одноразовые" плащи-накидки. Я все же не удержался, рассказал Камилле о четыреххлористом титане в комплексе с триэтилалюминием, и полиэтилен почти сразу "широко шагнул в жизнь". Ну а поскольку шагать он начал в виде толстой – микрон в полтораста – пленки, получаемой на спешно изготовленной Юрой Луховицким машине, то я ничего лучшего, чем плащ, не придумал, и их успели сварить несколько тысяч. Правда, затем, уже без спешки, Юра свою машину существенно доработал – и та же колбаса или сыр на остановках продавались завернутыми в маленькие прозрачные (почти прозрачные) пакетики. Народу нравилось…
Нравилось народу и то, что тут же, на остановке, можно было перехватить стакан чая с бутербродом – всего за копейку. Причем даже стакан можно было не возвращать, но тогда копейка залога тоже не возвращалась – и почему-то эта нехитрая закуска пользовалась большим спросом среди приезжающих в Царицын окрестных крестьян, а постоянную убыль стеклопосуды Машкин завод компенсировал без проблем.
Прошлый год закончился хорошо: трубу-"канал" успели дотянуть до нужного места, рельсы тоже успели положить по всей дороге, и даже столбы расставить. Правда, контактный провод еще тянули, но уже особой спешки не было. Гаврилов все же сделал турбину для генератора, а сам генератор изготовил Иванов – и в отстроенном Семеновым здании электростанции заканчивался монтаж оборудования. То есть он уже два месяца как заканчивался: сначала закончился монтаж Генцевского генератора на триста киловатт с уже американской машиной от парохода, затем – первого ("модельного") генератора Африканыча с опять английской паровой машиной, но для привода станков на заводах – мощностью киловатт так на сорок пять. Герасим Данилович и Нил Африканович активно решали задачу синхронизации этих разных машин, так что сама по себе мощность была неважна. Им неважна, ну а я с нетерпением ждал, когда же запустится "настоящий" турбогенератор собственного изготовления.
А пока ждал, с удовольствием провел заседание акционеров "Американского издательского дома". Небольшое такое, очень уютненькое собрание: акционеров-то было, кроме меня, было шестеро: четверо внесли по пятьдесят тысяч и двое по двадцать пять. По итогам первого полугодия существования компании они уже получили свои деньги обратно, хотя "Американский дом" выпустил всего пяток книжек. Ну кто же мог предполагать, что "Черная курица" Антония Погорельского или "Вий" Гоголя станут бестселлерами? Никто – за исключением разве что Демиана Бариссона. Не зря же "Книжный обзор" совершенно бесплатно печатал восторженные отзывы "лучших американских книжных обозревателей" об этих книгах.
А в этом году дела у издательства пошли еще лучше. Все же выпущено было уже две дюжины книг, и почти каждая стала бестселлером – а в "бестселлеры" теперь "книжные оборзеватели" записывали лишь книги, разошедшиеся не менее чем в сотне тысяч экземпляров. Конечно, память у меня лучше не стала, напротив – кое-что уже и почти совсем забыл, но со словами играться я как-то наловчился и связывать их в складные предложения у меня выходило неплохо. Да и некоторые мелочи, в детстве в тех самых книгах непонятые, в новых жизнях наполнялись красками и в результате те же "Сердца трех" явно шли к четвертьмиллионому тиражу. Джек Лондон – он знал, что способно взять американца за душу, так что даже жалко, что я всего один его роман в юности прочитал. Один, зато большой: при розничной цене по три доллара за книгу издательство получило по шестьдесят центов прибыли с каждой. Ну ещё и Бариссону осталось – его навар был ровно вдвое большим. Но издательство процвело со страшной силой, так что на уютном собрании акционеры радостно делили два миллиона рублей: свою долю я вычел заранее.
Борис Титыч внезапно решил, что пора уже и мне воспользоваться плодами "проекта" и привез некоторую сумму. Наличными привез, причем лично – для чего он, как и подобает преуспевающему буржую, приобрел сильно не новый, но очень неплохой пароходик на три с половиной тысячи тонн водоизмещения и перестроил его в персональную "яхту". То, что яхта обошлась чуть больше полумиллиона долларов, его особо не волновало: ну подумаешь, какие-то полмиллиона! "Книжный обзор", который к концу девяносто девятого года заполучил двести сорок тысяч подписчиков, все еще держа цену в два доллара за двадцать четыре номера, хотя и превратился в солидный журнал на двести страниц. Печать каждого обходилась центов в сорок, еще десять уходило на рассылку – но журнал вполне окупался. Причем даже не с перепродажи разрекламированных там книг.
"Чёрт" Бариссон за размещение обзора практически любой книжки с издателей брал деньги, причем брал много. И в среднем одна страница текста в этом напечатанном на сероватой газетной бумаге журнальчике обходилась издателям в тысячу гораздо более качественных зеленых бумажек. Самое забавное, что при этом заказчики обзоров не знали заранее, похвалят книгу в журнале или наоборот обругают – но платили с удовольствием. Потому что даже если очередной обозреватель книгу ругал, то обязательно вставлял в конце фразу типа "впрочем, мой молодой приятель Джим, также прочитавший эту книгу, глянув эту рецензию обозвал меня "старым пердуном" и сказал, что книга-то для молодых и полных сил мужчин, а престарелым развалинам вроде меня ее просто не понять" – и просто переадресовывал ее иной аудитории. А вот если за книгу никто платить не хотел…
