Бездна голодных глаз - Олди Генри Лайон (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
И здесь пришельцы из-за Переплета были обречены. А вернее, они были обречены ИЗ-ЗА Переплета, причем и ЗДЕСЬ, и ТАМ.
Проклятый Переплет, чем бы он ни был, отгораживающий этот мир — или кусок мира, что ничего для нас не меняло — не давал бывшим Ведающим заново развить свой Дар. Не давал — и все тут! А когда человек, не развивший Дара заново, умирал, и дух его проходил через Переплет в любую сторону — он терял память о прошлом, и его призрак восстанавливал тело, просто приспосабливаясь к внешней среде. Наугад, так сказать. Ну, и тело получалось соответствующее, не говоря уже о психике…
Вот и возвращались великие ведуны, становясь мелкой, почти не имеющей разума нечистью — лесной, водяной, домовой и черт его знает какой еще… кто куда попал и где сумел выжить, себя не помня. Здесь ли, там ли — одна судьба, одна на всех…
Черчек звал таких — Лишенные Лица. И голос у деда при этом был, как с глухого похмелья.
Помнить, кем ты был; видеть, кем ты стал; ощущать в себе труп умершего и не способного возродиться Дара; жить уныло и позорно, и знать, что после смерти тебя ждет гнилая участь Лишенного Лица… знать — и не иметь никакой возможности изменить скалящуюся в лицо судьбу…
Это был ад. Не для всех, живущих в нем, но для таких, как мы — ад.
Нет. Для таких, как мы — нет. В нас был Дар. Чужой, случайный, краденый, во многом бесполезный, но — Дар.
Ну и что? Ну и — ничего…
…Некоторые упрямцы пытались. У большинства попросту ничего не получалось, а тех, у кого все же начинал проклевываться робкий росток нового Дара, — тех вскоре находили мертвыми.
— Вот так и живем, — вздохнул старый Черчек. — Ни здесь выкрутиться, и своих там, дома, предупредить… Вроде и вернемся домой, после смертушки, да только Лишенный Лица никого и ни о чем не предупредит. Так и сгинет в беспамятстве. А вообще — живем. Живем перед смертью…
— Да разве ж это жизнь, мать ее размать! — возмутился Бакс. — Это…
Он поискал подходящее сравнение, не нашел и в сердцах стукнул себя кулаком по колену, на миг смешав первое со вторым.
— Может, и не жизнь… так другой все одно нету. Правда, вы вот пришли… С Даром. Глядишь, и сумеете что-нибудь. Впрочем, парни, времени на это «что-нибудь» у вас с гулькин нос. Учуяли вас!.. Сразу учуяли. Вы думали, эти сегодня зря приходили? Нет, не зря… Дурачье, конечно, так приперлось — душеньку против шерсти почесать — да только не сами они пришли. Их Страничник привел.
— Страничник — это который в белом? — серьезно осведомился Талька. — А почему он — Страничник?
— Потому что за ним — страница из Зверь-Книги. Он за нее душу Книге продал, лапу Зверю целовал и слезой расписывался. А сюда пришел силу вашу испытывать. Он-то пришел, а вы ему по незнанию все, как есть, на подносе и выложили! Эх, не успел я вам сказать!.. Чай, не убили бы нас — бока бы намяли, как обычно, не впервой… И я, дурень старый, бухнулся бы им в ножки, ублажил — глядишь, покуражились бы да и убрались восвояси! Рано нам еще зубы показывать, рано со Зверь-Книгой тягаться… нет у нас ни зубов на Зверя, ни слов на Книгу… ничего у нас нету…
Черчек захлебнулся досадой и сунул в рот клок пегой бородищи — жевать с горя.
— Ладно, — наконец пробурчал он. — Несколько дней у нас во всяком разе есть. Пока еще эта белая пакость к своим доберется, пока доложит, что вынюхал у Черчекова хутора — а там уже и Большое Паломничество наступит. Местные, принявшие Закон Переплета, в Книжный Ларь поедут — к святыням приобщаться, себя Зверь-Книге показывать. А до того к нам никто не сунется. У них ведь все по правилам, по порядку… души чернильные…
Помолчали. Теплый ветерок как-то уныло посвистывал, бродя между замшелыми избами. Бакс, разжившийся у деда пригоршней местного курительного зелья, заменявшего табак, сосредоточенно дымил самокруткой из каких-то подозрительных сохлых листьев.
— Будешь? — он протянул мне окурок.
Я машинально затянулся, и глаза мои чуть не вылезли на лоб. Более крепкого и вонючего самосада в жизни пробовать не приходилось!..
Вот ПОСЛЕ — пришлось…
— Все, мужики, утро вечера мудренее, — сквозь зубы процедил Бакс, наблюдая, как солнце медленно сползает за неровный частокол верхушек деревьев. — Спать пошли. Вон у пацана глаза слипаются… Глядишь, поутру чего и надумаем, а то сегодня день какой-то… — Бакс сделал рукой неопределенный жест, отражающий его мнение о сегодняшнем дне. — Думаешь, если мы — привидения, так нас можно по башке дубасить и — ничего?! Может, и ничего, только мысли все, похоже, вышибло. В общем, завтра договорим…
Черчек угрюмо кивнул, и мы поднялись с бревен. Призрак Вилиссы последовал за нами. Как ни странно, но старик не обращал на нее ни малейшего внимания. Даже ни разу не заговорил с ней… Не видит он ее, что ли? А ведь как пить дать — не видит! Что ж это тогда получается…
Бакс аккуратно прикрыл дверь сарая — мы уже привыкли к этому сенохранилищу и решили ночевать в нем же — и подпер дверь изнутри увесистым поленом.
— Ну что, Вилисса? — поинтересовался он, не оборачиваясь. — Что скажешь?
— О чем? — прошелестел голос однорукого призрака.
И тут вмешался я.
— О Книге. О Зверь-Книге, которую упоминал Черчек. Тебе что-нибудь известно об этом дивном сочетании?
Говоря это, я почему-то отчетливо представил себе трехглавого змея с толстенными фолиантами на чешуйчатых шеях. Змей скалил книги-головы, и алая закладка облизывала острые зубы-буквы.
Ничего лучшего в мою голову не лезло.
— Известно, — слабо колыхнулся воздух, пропитанный ароматами кожи и сена. — Но я всегда считала, что это — сказка. Мудрая и страшная сказка.
Меня словно холодом пробрало. То, что было сказкой для потомственной ведьмы Вилиссы — чем же это могло оказаться для нас?
Чем могло быть на самом деле?
— Сказывала мне моя бабка, — голос Вилиссы стал еле слышен, и я старался не пропустить ни единого слова, — будто слыхала она от своей прабабки, что где-то на свете — на этом ли, на том или на каком еще — есть Зверь-Книга в переплете из черного тумана. Кем писана — неведомо, кем читана — незнаемо, что в себе несет — не нам о том судить… А только если весь Дар собрать, что у Даровитых имеется, да все тайные знания к нему прибавить, что у Знающих водятся — так в Зверь-Книге поболе того будет. Но читать Книгу эту нельзя, ибо Дар даром не дается… потому что как ты читаешь Зверь-Книгу, так и Зверь-Книга читает тебя, листая помыслы и чаяния дерзнувшего. И если она дочитает тебя до конца быстрее, чем ты — ее, то станет в Книге на одну страницу больше, а в мире — на одну душу меньше. И расхохочется черный туман, обнимая Книгу, пришедшую из Алой Бездны, Бездны Голодных Глаз, которой маги пугают нерадивых учеников…
— Дальше! — не выдержав тишины, повисшей между нами, крикнул Талька. — Дальше!
— Все, — коротко ответила Вилисса. — Дальше ничего не знаю. И боюсь, что придется узнавать. Позовет Книжный Ларь — надо будет идти. Правда, Дар мой — у вас. А вы не умеете им пользоваться…
— А ты на что? — простодушно изумился Бакс. — Научи! Глядишь, и склеим твой Дар…
— Склеим… — печально усмехнулась Вилисса. — На учение время нужно. Нет у нас времени, и ничего у нас нет. Может, и впрямь надо было ждать, пока родится Йери-ер, Белая Старуха. Разве что…
— Разве — что?
— Разве что вы все-таки согласитесь умереть и передать мне Дар. А я уж дальше сама, как получится… если получится. Недаром же та, из снов, меня сюда звала. Наверное, есть еще надежда — мне со Зверь-Книгой встретиться, в Переплет ее постучать…
— А нам, значит, копыта отбрасывать? — недобро переспросил Бакс и кивнул быстрый взгляд на полено, подпиравшее дверь.
По-моему, он нашел ему новое применение.
— Да. А что тут такого? Вы же назад, к себе вернетесь…
— Призраками? Тенью отца Гамлета?!
— Да, призраками. А Дар вам память при переходе сохранит — он ведь добровольно отданный… вырастите себе новые тела…
Я прошелся по сараю, словно выбираясь из болота молчания, более красноречивого, чем любые слова.
