Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" (читать книги .TXT) 📗
– А вы не боитесь, что я уже в должности министра буду себе как заводовладельцу контракты наивыгоднейшие отдавать?
– Не боюсь: выгода у меня с любого контракта одинакова будет, а кто их исполнит – меня вообще не волнует. Тем более, думаю, что через год или два вы возжелаете все свои нынешние заводы казне подарить…
– И почему же?
– Потому что вы как министр быстро доведете себя как заводовладельца до разорения. Как – сами увидите… Принимаете пост?
– А с рабочими…
– Исключительно потому, что рабочие городки у вас дают возможность людям жить по-человечески, миллион в кредит я вам дам. Расплатитесь полотном, простынным полотном, сколько – цену согласуете в Госкомитете по ценообразованию. Заранее скажу: цена вам не понравится, но и не разорит. Пока не разорит, но и в убыток все же тоже не введет – пока…
– Спасибо… не от себя, от рабочих спасибо говорю. А о предложении вашем я еще подумаю… недолго.
– Буду признателен: мне список для выкупа американцам надо уже на той неделе отправить.
Ага, он подумает… Я еще раз проглядел подготовленную секретариатом традиционную "Краткую справку о посетителе": в подмосковном Муромцеве, рядом с текстильной фабрикой, пайщиком которой Второв стал в прошлом году, он уже начал строительство завода по выпуску запчастей к ткацким машинам. Серьезного такого завода: уже были выстроены две вагранки – чтобы, очевидно, отливать "запасные станины" из чугуна. Да, я ему "монополией внешней торговли" похоже сорвал контракт с бельгийцами на поставку станков для этого завода – ну так что, если министр представляет собой уже государство, то контракт можно будет и возобновить. Причем как бы уже и "за казенный счет"…
"Подумает"! Профессиональный управленец – это даже не профессия, а призвание, и думать он теперь будет лишь над списками потребного оборудования. И, надеюсь, думать он будет очень не долго.
И изобретатель – это тоже не профессия. А летчик – не авиаконструктор. Изобретенный Уфимцевым мотор, у которого блок цилиндров вертелся в одну сторону, а коленвал – в другую, был, конечно же, шедевром изобретательской мысли. В смысле, очень оригинальные и нетривиальные решения при его изготовлении пришлось использовать. Но мало того, что после Гаккеля использовать сие извращение рискнул только господин Сикорский в Риге – поскольку других аэропланов с двигателями на крыле в России никто не изобретал (не про самолеты речь), так этот мотор (правда всего один – из двух для Сикорского построенных) прямо на крыле и развалился. При первом же полете…
Свешников же был не изобретателем, а летчиком. Да, "три жизни назад" он фактически возглавил постройку "Пчелки" – но по моим эскизам и с помощью пары дюжин инженеров-энтузиастов, исполняя по сути дела роль менеджера проекта. Здесь я ему поручил сделать машинку чуть побольше – вовремя вспомнив, что будущий зять Жуковского во студенчестве разработал методику расчета грузоподъемности самолета в зависимости от мощности моторов. Верно вспомнил – Юрьев такую опять сделал – и я, быстренько прикинув перспективы, попросил изготовить грузовик тонны на три. И очень примерно нарисовал ожидаемое.
Свешников же машину сделал так, как будто бы я ему фотографию отдал или вообще рабочий чертеж фюзеляжа. Машина получилась довольно быстрая – еще бы, два мотора за пятьсот сил каждый. Но с грузоподъемностью он в результате облажался раза в два… ну ладно, я облажался, да и с дальностью полета было не очень. Вдобавок сам он, будучи сильным как молодой слон, вес экономил со страшной силой: гидроусилитель штурвала – понты для дистрофиков! Хорошо еще, что "облетать" машину вызвалась Даница, а ее муж одну в воздух не пускал – в общем, совместными усилиями посадили агрегат в целости. Хотя как Николай Николаевич перехватил у жены управление при исполнении иммельмана – я так и не понял…
Я уж было расстроился, но оказалось, что в группу Свешникову Евгений Алексеевич сосватал именно авиаконструктора. Молодого, но уже сообразившего, что в машине не так. Правда "в прошлой жизни" Дима Григорович "проявился" сильно позднее… А тут – для показа "зарубежным гостям" – я организовал аэроклуб для аэросамоделкиных, где любой желающий мог приобщиться к таинству создания воздушных змеев с моторчиками, и желающих оказалось очень немало.
Да, машины там делались из дерьма и палок, да и сами они были большей частью первой компонентой списка ингредиентов. Однако тот же Гаккель кое в чем превзошел и самых известных зарубежцев… обидно ему будет узнать, что он играл роль "русского идиота". Но Гаккель – мужик все же умный, думаю поймет мои резоны. Просто сейчас еще время не наступило для "настоящей" авиации. Хотя для кое-чего другого, столь долго откладываемого, похоже, уже пора настала…
Глава 56
После завтрака в воскресенье Николай Александрович привычно уже поднялся в небольшую уставленную тихо гудящими и мигающими огоньками приборами комнату под крышей дома. Уже ожидавшая его там молодая женщина опять таки привычно положила перед ним на стол несколько листов бумаги. Однако написанное в бумагах оказалось очень непохожим на все, что довелось ему читать тут раньше.
– Это что?
– Это то, что вы скажете людям сегодня – на невыразительном лице молодой женщины не мелькнуло ни тени каких-либо эмоций. Женщины, не дамы: она была вроде бы калмычкой… впрочем, Николай Александрович иногда думал, что просто у калмыков эмоции иначе выражаются – настолько равнодушным было ее лицо, причем всегда. С ней Николай Александрович был знаком уже… да, больше пяти лет, она тогда была совсем еще девочкой. И успел уже привыкнуть и к постоянному равнодушию, и отсутствию даже следов какой-либо почтительности. Ну что с нее взять: дикая дикарка. Ну а сам Николай Александрович от прочитанного взволновался:
– Допустим, я это прочту. А что потом?
– Если я не ошибаюсь, у вас по распорядку будет обед. Это если вы не поменяли свой распорядок за последнюю неделю…
Да, вот уже третий год эта странная девица появлялась в доме только во воскресеньям – если ничего неприятного не случалось в семье. А если заболевала какая-нибудь дочь – то она появлялась прежде доктора, и все чаще и чаще доктор после нее вообще не приходил: девица училась в медицинском институте, и – судя по результатам – училась довольно неплохо. Однако по воскресеньям калмычка была не "медицинской сестрой", как ее обозвал в свое время доктор, а… нет, лучше использовать название, которое дал девочке ее хозяин: "куратор семейства". По крайней мере, не так обидно, как "надзиратель"…
– А если я откажусь читать?
– Ну вы же сами знаете, – ответила девушка после небольшой паузы, и в голосе ее послышалась скука вперемешку с укоризной: единственная эмоция, когда-либо замеченная у нее Николаем Александровичем, – если не прочитаете или прочитаете неверно, то вы умрете. Быстро умрете, сразу после того как ваша семья примет смерть долгую и мучительную.
Да, говорилось это уже не в первый раз, и опять Николай Александрович не смог не удивиться, насколько равнодушно-обыденно прозвучала эта угроза:
– Вот ты как нехристь какая…
Девушка опять немного помолчала, как бы выискивая слова для ответа:
– Совершенно верно, мы буддистами будем. Вы готовы читать?
Николай Александрович внутренне даже попенял себе за то, что так глупо позволил проявиться охватившему его неудовольствию. Но – недолго: "куратор" никому о случившемся не расскажет, а на то, что она сама об этом подумает, ему плевать: цивилизованного человека мысли дикарей не волнуют. Тем более, что она всего лишь сама выполняет поручение, и отвертеться от него всяко не получится:
– Да, готов. Заводи свою шарманку…
Девица нажала какие-то кнопки на верхней крышке большого ящика, напоминающего пианино, и на передней стенке его привычно – и, как всегда, бесшумно – закрутились большие прозрачные катушки. Николай Александрович откашлялся, тяжело вздохнул и, повернувшись к большому никелированному яйцу с прорезями, начал читать подготовленный ему текст:
