Ангел Спартака - Валентинов Андрей (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Это, стало быть, способ второй.
Попадали и военнопленные. Эти считались потолковее прочих, потому что уже умели драться. Но и опаснее, ибо были они врагами не только ланисте, но и всему Риму. Впрочем, на это тоже расчет делался: пусть враги друг друга сами убивают.
Это способ третий.
Были рабы, а были и бывшие рабы. Освободился, скажем, гладиатор из рабства. Освободился – а куда идти? Резаться он умеет, но с таким талантом на свободе опасно. И шарахаются от него, словно от чумного – гладиатор ведь! Вот и шли бывшие рабы, так сказать, на контракт. Такие весьма ценились. Еще бы! Ведь не по принуждение режутся, а от души. Причем, как было замечено, режутся куда яростнее, чем рабы.
Это способ четвертый.
И, наконец, были просто свободные, которые в гладиаторы сами записывались, а точнее, продавались. Таких ценили особенно – и особенно презирали. Почему – тоже понятно.
Это способ пятый и последний.
Попозже, уже при Империи, в гладиаторы можно было попасть и другими путями, но ни Спартак, ни его товарищи до тех времен не дожили.
И вот привозят в школу будущего гладиатора. Как и полагается – в цепях, в ошейнике. Привозят, в тренировочный зал вталкивают… А что если он драться не захочет? И в самом деле! Не все люди кровожадны, не все согласны свою смерть чужой отдалять. Ведь все равно – крышка, все равно ты уже «там»! Так чего тянуть? Лучше на месте убивайте!
Убивали, причем не так и редко. Например, некий квестор Бальба хотел заставить драться на арене Фадия, римского гражданина. Тот – ни в какую. Тогда этого Фадия сожгли живьем прямо в гладиаторской школе – чтобы другим неповадно было.
А зачем вы думаете, нужен школе морг?
Итак, будущие гладиаторы проходили отбор, но не естественный, а наоборот – противоестественный. Не хочешь своих же собратьев резать – умрешь. Не хочешь на арене позориться – умрешь. Не хочешь жить в тюрьме, ячменную баланду хлебать – умрешь. И не просто умрешь, а, так сказать, агитационно, всем прочим на страх.
Но даже если ты на все согласился, это еще не гарантия долгой жизни. Гибли на тренировках, гибли от болезней, с ума сходили… Дорогой читатель, прикиньте, кто именно выживал? Правильно, выживали волки. Зверье выживало, те, у кого в душе пусто, кто ради лишней порции похлебки способен друга зарезать. Да и какие друзья на арене! Сегодня ты, завтра я…
Выживали и другие – те, что, зубы сцепив, своего часа ждали. Или надеялись законным путем на свободу выйти – или из школы проклятой по костям надзирателей вырваться. Но в любом случае, выживали самые сильные. А потом, когда бои на арене начинались, отбор этот в каждом сражении проходил. И уж если гладиатор первые свои бои выиграл, если жив остался, то можете быть уверены: это уже не волк – тигр. Точнее – тигр-каннибал.
А у тигров – и жизнь тигриная. Выжившие начинали привыкать. И не просто привыкать – начинали они собой ГОРДИТЬСЯ.
Удивительного в этом ничего нет. Вспомните «закон» воровской. Казалось бы, чем хвастаться, ежели нары за убийство или разбой просиживаешь? А ведь гордятся, этика корпоративная складывается, иерархия целая. Чем больше срок у тебя – тем к тебе и уважения больше, чем ты сильнее и беспощаднее – тем дальше твой место от «параши».
Этика гладиаторская мало чем от «закона» отличалась, разве что еще более нечеловеческой была. Ведь зэкам нынешним не требуется по крайней друг друга перед публикой насмерть убивать.
Итак, выжившие менялись. Появлялось особенное гладиаторское сознание. Суть его понятна: гладиатор уже «там», и пути обратного «оттуда» нет, но физически-то он еще «здесь»! И не просто «здесь», он сильный, он страшный, он популярный, его ценят!
Вот мы и подошли к иной стороне тюремной жизни. Про пирушки всякие я не зря намекнул. Хороших гладиаторов, которые школу прославляли, начальство старалось всячески поощрить. Но была еще Ее Величество Публика, та, что на трибунах ревела и об заклад на гладиаторскую кровь билась. А публика – везде публика. Цветы, аплодисменты, автографы…
Про автографы я не шучу. Брали у гладиаторов автографы! Вот фотографий совместных не было – не изобрели еще. Но автографы еще что! Перед каждым боем в гладиаторской казарме банкет закатывали. Чем бойцы популярнее, тем банкет пышнее. И сбегались на тот банкет все почитатели-болельщики, и болельщицы тоже сбегались. Смаковать не стану, но случаев, когда почтенные матроны на таких пирах оказывались, тьма. Начинался пир за столом, а заканчивался где придется. Так что зря суровые критики Джованьоли ругали за образ Валерии. Помните? Вдова Суллы положила глаз на Спартака-чемпиона? Читал я еще в детстве в предисловии к роману, что, мол, надумано все это. А вот и не надумано! Таких Валерий в Риме было – не счесть. И любили гладиаторов, и страдали по ним, даже стихи писали. Тут ведь особая пряность имелась – сегодня я с моим Спартаком пирую, а завтра ему на арену…
Как по мне, почти некрофилия. Впрочем, кому что по душе.
…Школа гладиаторская в Помпеях, о которой речь была, вместе со всем городом погибла в тот самый Последний День. Гладиаторы тоже погибли – нашли археологи среди руин школы шестьдесят два мужских скелета. Шестьдесят два мужских – и один женский. Причем не «волчица» какая-то, дама, в украшениях дорогих и одета соответственно. В общем, погуляла напоследок…
А посему гладиатор, особенно гладиатор из удачливых, не чувствовал себя «просто» рабом или «просто» смертником. Он, удачливый, себя уважал, себя ценил, ремесло свое смертное тоже ценить начинал – и даже выше прочих себя ставил. Вот я, де, настоящий мужчина, уже двадцать врагов на арене убил, ко мне, сильному да страшному, матроны римские перед каждым боем на свиданку ходят. И не поменяю я свое ремесло гладиаторское ни на что иное. Да и в самом деле, что делать, ежели с арены отпустят? Жернов мельничный крутить-вращать? И даже ежели свобода – куда податься? В ночные сторожа? А что завтра убить могут, так все мы «там» будем, все лучше, чем от водки и от простуд. Могут убить, а могут и не убить, авось, еще год протяну. Или пять, или даже десять. Так что однова живем, день – но мой. Зато какой день!
Потому и не боялись римские политики гладиаторов в охрану брать. Конечно, брали не всяких, а с разбором, какие понадежнее. И не ошибались – не предавали гладиаторы, уважали они, смертники, свое ремесло.
Понять такое трудно, но все-таки можно. Корпорация! А у всякой корпорации законы сходные. Вспомним еще раз: «Когда рабы стали воинами, а гладиаторы стали предводителями, первые по положению люди низшие, а вторые наименее заслуживающие почтения…» Так это для свободного римлянина гладиаторы почтения не заслуживали, а сами они свое ремесло почитали. Памятники погибшим ставили, а на каждом таком памятнике число побед обозначено было. И стихи-эпитафии сочиняли. Хозяева же эту корпоративность, эту гордость профессиональную всячески в гладиаторах поддерживали. И тоже понятно, почему. Я ведь памятники надгробные не зря помянул. Разрешалось гладиаторам свой «общак» иметь – именно на подобный случай. Жил ты как волк, а похоронят как человека, и камень над могилой на вечную память поставят, не забудут.
Все это я к тому, что гладиаторы, особенно в своем ремесле поднаторевшие – нечто совсем иное, чем, скажем, рабы на винограднике или домашняя обслуга, что господ тайком объедает. Это народ сильный, в себе уверенный, жестокий. Не очень дружный, но спаянный смертной спайкой.
И опасный, очень опасный! Потому и камеры, потому и стража у ворот. Гладиаторы бунтуют редко, восстают еще реже, но вдруг? Ведь мало не покажется!
И не показалось, как мы знаем. Одни пять Орлов чего стоят!
Но даже если бунтовать не станут, а просто в город, в «самоволку» убегут, а там по пьяному делу драку затеют? Ведь драться-то обучены! Кто отвечать будет за шеи свернутые и руки-ноги оторванные? Правильно – хозяин, Лентул Батиат. Поэтому двери – покрепче, а замки понадежнее.
Дорогой читатель! Долго я думал, с чем жизнь гладиаторскую сравнить. Сравнение – великое дело, хоть и некорректное порой. И, знаете, сообразил. В детстве я очень роман Джованьоли любил – тот самый, про Спартака. И другой роман мне очень нравился – Артура Конан Дойля. Но не про сыскаря великого, не про мистера Шерлока Холмса, а тот, который про боксеров – «Родни Стоун». Помните, наверно? Век XIX, самое-самое начало, адмирал Нельсон еще только под Трафальгар собирается, а в Англии народ по боксерам с ума сходит. Профессиональный бокс – дело жестокое, боксер боксеру вроде как волк. Но держатся боксеры вместе, пьют вместе, гуляют тоже. И относятся к другу уважительно. Вот она, корпорация! А помните, как к боксерам, что пирушку в каком-то сарае старом устроили, всякие лорды в гости заглядывали? Они, лорды эти, боксеров и за людей не считали, потому как позорное дело – друг друга по мордасам за фунты-стерлинги лупцевать. Но в гости ходили, и эль на стол ставили, и за здоровье пили. А боксеры все понимали, но ремеслом своим гордились, к лордам же относились этак снисходительно…
