Proxy bellum (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (бесплатная регистрация книга .txt, .fb2) 📗
— Или ты просто ревнуешь?
— Или я просто ревную. — согласилась супруга. — Потому что я первая буду думать, что это драная кошка нагуляла ребенка от тебя…
— Слушай, по поводу, нагуляла. А ты не в курсе, у Якова с Эддой все серьезно?
— А у Якова может быть что-то серьезно? — фыркнула Любовь Петровна. — По страсти женился, в пику отцу. Потом развелся. Теперь вот новый роман. Они оба страстные натуры. Горячие. Вряд ли такие сойдутся надолго. Хотя кто знает? Быть может эта страсть их и удержит вместе.
— Мне ее отец писал, интересовался. Уже и до него дошло.
— А ему это зачем? Тревожится? Или хочет поставить разгулявшуюся кобылку в стойло? Боится, что она себе не ровен час голову со своей авиацией сломает?
— Ты знаешь, мне кажется, он другие цели преследует. Не секрет, что я к Яше отношусь хорошо и опекаю. Он мне среди детей Иосифа больше всего нравится. Я его и не усыновил только из-за того, что велик возрастом. Поэтому за глаза поговаривают, что он мне как приемный сын. И…
— Поняла. Но… не знаю… — покачала супруга головой.
— Муссолини отчаянно борется и ищет поддержку. Любую. Англичане и французы из-за Балтийской кампании снизили давление на Италию. И он смог дух перевести. И сейчас мы — единственная страна, которая его поддерживает. Тем более, что договориться с католиками не получилось. Мы не смогли купить у них Польшу и западные земли по Карпатам в обмен на поддержку в борьбе с протестантами.
— Может быть они ждут исхода Балтийской войны? — повела бровью Любовь Петровна.
— Они вели себя осторожно и раньше, высказывая заинтересованность, но не идя дальше. Вряд ли это связано с Балтийской кампанией.
— Не хотят с нами сотрудничать?
— Возможно. Не знаю. С французами пошли охотно на контакт. И даже с протестантами-англичанами. Ведут себя… — Фрунзе обреченно махнул рукой. — Не те это католики. Не те.
— А может дело в том, что они действительно не те?
— В каком смысле?
— Может быть ты не с теми пытался договариваться? Папа — это Папа. Он не хозяин своему слову, так как представляет определенные круги, говоря не от себя. Папа во многом заложник политической конъюнктуры. А вот отдельные кардиналы — вполне могут быть договороспособными. И, особенно некоторые ордена.
— А ты думаешь ордена ведут свою игру?
— А почему нет? В любом случае, нужно поискать тех, с кем там можно договариваться.
— То есть, поддержка Муссолини плохая идея и ты думаешь, что его нужно выторговать за сотрудничество с католиками?
— Отчего же? У того, кто проигрывает, нет союзников. Ты сам мне это много раз говорил. И если Беня выиграет, то, тем самым, нанесет удар по текущему Папе и его сторонникам. Учитывая тот факт, что они его уже похоронили, причем отнюдь не фигурально, вряд ли он станет с ними миндальничать в случае своей победы. Так что, нанеся им поражение руками Бени, ты сможешь вернуться к переговорам.
— А что мне у него просить взамен помощи? Мы же не можем ее оказывать просто так. Чай не благотворительный фонд.
— А что он может дать?
— Земли в Италии нам не нужны. Да и передача земли сильно ударит по репутации Бени. А больше… не знаю.
— Денег у него нет.
— Вот-вот. А что еще просить?
— Если он планирует раздавить Папу и его приспешников, то что можно взять у них?
Фрунзе задумался.
Побледнел.
Помолчал.
— Не уверен, что это нужно просить? — усмехнулась супруга, поняв, о чем он подумал.
— Архивы Ватикана… я даже не знаю, благо это будет или проклятье.
— Попроси мощи и реликвии, чтобы Беня передал их православным священникам. Нашим, разумеется.
— Это настроит против него католиков Италии. Такое просить не стоит.
— Ну… придумай что-нибудь. — улыбнулась супруга. — Но помощь ему оказывать нужно. Вплоть до посылки спецназа или даже войск. Он — тот якорь, который как кость в горле для англичан и французов. Поэтому чем дольше он там сидит, тем лучше. То, что они к нам сунулись, говорит о том, что они слишком хорошо живут. Слишком хорошо.
— Ты никогда так не говорила. — задумчиво произнес Фрунзе. — Как и в тот раз, говоря про Императора. Про то, что им должен стать я.
— Что значит должен? — усмехнулась Любовь Петровна. — Ты им и так являешься. Точно также, как некогда им являлся Октавиан Август, державшийся республиканских атрибутов с удивительным упорством. Но разве это что-то меняло? По сути.
— Ладно. Хорошо. Оставим этот вопрос. Но католики. Эти мысли тоже сами пришли тебе в голову?
— Здесь нет. Не буду врать. Я пообщалась с рядом католических священников и мне шепнули на ушко, что далеко не все в католическом мире довольным тем, что Рим пляшет под дудку протестантов.
— Англичан…
— А кто они? Протестанты и есть. Папа и его окружение, как мне шепнули, очень болезненно отреагировали на то, что наши православные священники ведут активную проповедь в Восточной Германии. Они считают эти земли старыми католическими. И…
— Но они уже полтысячелетия таковыми не являются.
— Это что-то меняет? Так или иначе, но эти проповеди их злят. Как и то, что количество православных в Восточной Германии растет. Быстро растет. И уже превысило численность католиков. Ведь последние воспринимались и воспринимаются лютеранами как традиционный враг. Хуже того, часть католиков стало примыкать к молодым и активным православным общинам Германии.
— Папа и его окружение, но не вся элита?
— Да. Именно так мне и сказали. После той истории с упырями многие задумались. И увязали их появление с протестантскими странами. Что только усугубило старые, нагноившиеся вопросы.
Фрунзе задумался.
Отхлебнул чая.
И глянув на супругу, спросил тихо:
— И с кем еще ты ведешь переговоры за моей спиной?
— Я сразу тебе о них сообщаю, — мягко улыбнувшись, произнесла она. — К католическим священникам, кстати, меня пригласили по линии курирования литературы. Так что я шла на встречу не ведая, о чем она пойдет. Предполагая какие-то художественные переводы старых текстов.
— Это не может быть подставой?
— Кто знает? Во всяком случае определенный смысл в их словах есть. Более того, они в целом укладываются в твой план. Ты ведь и так собирался поддерживать Беню. Не так ли?
— Все так.
— Вот. Я просто добавила тебе новый смысл. И новых возможных союзников.
— Эти католики называли какие-то конкретные имена и ордена?
— Они готовы встретиться и обсудить все предметно. Если будет на то твой интерес.
— Хорошо. Передай им, что они меня заинтересовали. Мда. В какое удивительное время мы живем! — покачал головой генсек.
— А что не так?
— Ну как… с одной стороны я прикладываю немало усилий для укрепления церкви в хорошем смысле этого слова. Не храмы на каждом углу строю, конечно, а именно в формате работы с населением. С тем, чтобы купировать разгулявшихся сектантов. Ибо свято место пусто не бывает. И если мы из жизни верующих людей выкинем церковь, то на ее место придут такие люди, что мало не покажется. Никому. И заменить это все атеизмом вкупе с научной картиной мира не выйдет. Она, к сожалению, не для всех. Слишком сложная. Слишком много нужно делать усилий над собой, чтобы ее адекватно воспринимать…
— А с другой стороны научно-технический прогресс?
— Да. Причем такой, который выходит за границы всяких, даже самых смелых ожиданий прошлого. Тот же космос. И сейчас главное, чтобы эти два мощных потока не сошлись в лобовом противостоянии. О чем я уже не раз говорил с патриархом.
— Тебе не кажется, что эта политическая игра выглядит очень дорогой забавой?
— О чем ты?
— О космосе. Какой в нем смысл? Я понимаю — художественные книги и фильмы, комиксы и масса всего прочего. Но это же сказки. Сказкиа и политическая игра.
— А это не политическая игра, и не сказки… — очень серьезно произнес Фрунзе.
И дальше начал с увлечением рассказывать о своих планах дальнего прицела. Об выгодах, которых несет в себе освоение не то что ближнего или дальнего космоса, а даже орбиты. Причем не чисто научных, но и хозяйственных. Например, связь и наблюдение за планетой, как военно-техническое, так и, метеорологическое, позволяющее с высокой вероятностью в будущем прогнозировать погоду.
