Лучший фильм 1977 года (СИ) - Арх Максим (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT) 📗
– Слушаюсь, – сказал полковник и быстро вышел из кабинета.
– Значит так, Саша, слушай меня внимательно. Никаких гибридных войн нет и никогда не было. Ты понял меня? – как только закрылась дверь, вкрадчиво произнёс Порхунов. – Ты не кому о своих фантазиях не рассказывал? –и, видя, моё в отрицании мотание головой. – Вот и не говори никому. Считай это секретом. Уяснил? Вот и хорошо. Тогда давай полковника позовём и будем дальше думать, что нам делать.
Он снял селектор и приказал адъютанту пригласит полковника присоединиться к нам.
– Итак. Возвращаемся к прошлому разговору, – объявил Порхунов и, посмотрев на меня, приказал: – Продолжай.
– В общем песни я записал о любви и дружбе, но это только начало долгого и кропотливого пути по завоеванию иностранных рынков. Сейчас американец заинтересовался и хочет выпустить новую пластинку. На этой недели я её запишу, он её выпустит и попадёт в зависимость от нас.
– Какую? Почему?
– Дело в том, что, скорее всего, пластинка будет иметь оглушительный успех. И американец, как человек очевидно не глупый, захочет продления контракта. И попадёт в наши сети, где, вместе с обычной музыкой, мы сможем внедрять в умы Западного молодёжи нужные нам и.... – прервался я, вновь забывшись, и посмотрел на Сорокина.
– Идеи, – помог тот закончить последнее слово, согласно кивнув головой, при этом смотря на меня обалдевшим взглядом. И его можно было понять. Не каждый день видишь, как шестнадцатилетний пацан втирает что-то генерал-полковнику, который внимательно вслушивается в сказанное.
– Хорошие фантазии у тебя, Саша. Интересные и смешные, – с каменным лицом, даже не улыбнувшись, произнёс Порхунов. – Жаль будет, если ты весь свой талант вдали от столицы растеряешь.
– Н-да, – согласился я, опустив голову и посмотрев в пол. «Блин, ну а чего он хотел от ребёнка-то? – размышлял я. – Чтобы я язык за зубами держал? Он забыл, что я не кадровый разведчик, а лишь пионер, ну или комсомолец? Поэтому, естественно, я могу проболтаться о чём-то лишнем, но, чтобы этого не было, мне нужны кураторы!»
Именно этого я хотел, чтобы генерал прикрепил кого-нибудь ко мне для отпугивания различных экс Малафеевых, и чтобы достигнуть своей цели я и болтал про неведомую войну.
– Товарищ генерал, быть может имеет смысл товарищу Сорокину рассказать о некоторых нюансах, дабы ему было проще работать в дальнейшем, – взял с места в карьер я и пояснил последнюю фразу: – Разумеется, если мы соберёмся ещё выпускать пластинки.
– Пластинки мы, разумеется, собираемся выпускать. Но прежде, чем выпускать новые, хотелось бы понять, что произошло со старыми? – он перевёл взгляд на Сорокина и сказал: – Насчёт тебя, полковник, подумаем. А пока держи язык за зубами. Понял?
– Так точно, товарищ генерал–полковник, – вскочив со стула, отчеканил Сорокин и, увидев приглашающий жест генерала, вновь опустился на стул.
– Итак, теперь насчёт того, что произошло с выпуском трёх пластинок. Мне доложили, да и сам я потом проверил, что с прошлыми записями произошла некоторая накладка, но хотелось бы, чтобы впредь такого больше не было, – ледяным тоном проговорил Порхунов. – Случилась так, что твои песни прослушали многие ответственные товарищи. Как мне рассказали, все песни им понравились, но твой экспромт насчёт Леонида Ильича мог принести всем нам большие неприятности. Ты это понимаешь?
– Какой экспромт? – включил дурочка я.
– То есть как какой? – удивился собеседник. – Разумеется я имею ввиду песню про дядю Лёню.
– А что с ней не так?
– Как это, что с ней не так?! Это хорошо, что песня Леониду Ильичу понравилась, а если бы нет? Если бы он воспринял это отрицательно. Разве можно такие песни без спроса петь?
– Почему без спроса? Я спросил разрешение, – заверил я присутствующих, сказав абсолютную правду.
– У кого, – не понял генерал.
– У дяди Лёни, конечно, – скромно ответил пионер и пояснил: – Хотя он собственно скорее деда Лёня. Но для омоложения мы решили использовать слово – дядя.
– Э-э, Александр, любой из нас не молодеет, в том числе и ты. Ты тоже когда-нибудь состаришься, но разве это повод называть руководителя нашей страны дедушкой? Мне кажется, что фраза: «Дядя Лёня, мы с тобой!» – звучит намного лучше. Согласен?
– Конечно согласен, – ответил я. – Нашему гармонисту тоже приятно, когда мы его не деда Лёней называем, а дядей Лёней.
– Вашему гармонисту? Ты имеешь ввиду одного из членов вашего ансамбля? Его тоже Леонид Ильич зовут? Он тёзка Генсека?
– Получается, что тёзка, – согласился пионер, подводя тему к самому главному. – Я, когда про него песню написал, то сначала в припеве мы пели: «Деда Лёня, мы с тобой», а потом уже, по его согласию, переделали на дядю Лёню.
– Э–э, погоди... Ты хочешь сказать, что та песня была написана тобой про вашего гармониста? – обомлел генерал.
– Ну да, про Леонида Ильича Усикова. Он фронтовик. В разведки служил. Имеет несколько медалей и орден. Все члены нашего ансамбля, как один, решили равняться на него! – подвёл черту я и посмотрел на застывшие лица.
– Ты… Ты… Это… Ты… ты как это?! – прошептал генерал и посмотрел на Сорокина, который также находился в шокированном состоянии. – То есть ты хочешь сказать, что это песня не про нашего Генсека, а про твоего гармониста?
– Именно так, – ответил провокатор, изобразив испуг вперемежку с удивлением. – А вы что думали? Да разве бы я осмелился без соответствующих разрешений петь про другого дядю Лёню.
– Ничего себе, – выдохнул полковник и, испугавшись неуставного выдоха, быстро подтянулся.
Генерал-полковник вероятно не был бы на такой высокой должности, если бы не умел сдерживать эмоции, а посему, поругавшись менее пяти минут, он приказал: – Слушай мою команду. О том, что песня написана не про Брежнева забыть и никогда об этом больше не вспоминать! Этого никогда не было. Композиция, изначально, была тобой придумана про нашего любимого Генерального Секретаря товарища Брежнева! А точнее она придумана была не только тобой, но и всеми жителями нашей страны! Уяснили?!
Мы с Сорокиным быстро закивали и пообещали хранить молчание.
Порхунов обвёл нас своим пронзающим генеральским взглядом, удовлетворился увиденным раболепием и продолжил:
– Хорошо. Теперь скажи мне, Александр, ты вот для американца песни придумал на английском языке, получается, что опять наша молодёжь не на нашем, а на иноземном слушать будет. Так?
– Конечно же нет, товарищ полковник. У меня есть много интересных песен на русском. Но только кто мне их записать разрешит?
– Мы разрешим, – ответил он и пояснил, – разумеется, если песни будут хорошие. У тебя две песни есть придуманных? Вот давай их и запишем. Ты в первую очередь тексты песен напиши, приедет человек из идеологического отдела, посмотрит, что да как, если всё нормально, то договоримся с «Мелодией» и запишем и выпустим маленькую пластинку. Сделаем сначала маленькую для того, чтобы показать, что до этого песни такого качества были не случайными, а закономерными. Что писать у тебя получается и что сюрпризов и не удач ждать от тебя не приходится. Что же касается предыдущих трёх пластинок. То с ними всё не просто… Ввиду произошедшей путаницы с именами, есть решение, – он кашлянул и продолжил: – Песни с пластинки «Война», будут считаться полностью твоими – и музыка и стихи. Исполнителем же, будет другой человек, которого мы сейчас подбираем. Извини, но раз имя там не твоё, а песни затрагивают очень серьёзную тему, мы не можем позволить, чтобы один и тот же человек пел про радостные «потомушки», а после этого про горе и войну. Сам понимаешь, это абсолютно не совместимо. Далее, пластинка «Потомушка», полностью закреплена за тобой. И слова, и музыка, и исполнение. Новые тиражи будут выходить под твоими именем и фамилией. Что же касается пластинки «Дядя Лёня, мы с тобой», – он вновь кашлянул, – то принято решение считать твоей там только музыку. Исполнение закрепить за хором Александрова, а слова песен «Москва» и «Дядя Лёня…» считать народными. Гм… Согласен?
