Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Прозоров Александр Дмитриевич (читаем книги онлайн .TXT, .FB2) 📗
Утерев слезы, Ирина поднялась – посмотреть… и вдруг услыхала за спиною шаги. Обернулась, думала – Сенька, да поскользнулась неловко…
…прямо в объятия незнакомца упала.
– Ты что падаешь-то, дщерь!
Длинный такой парняга, жилистый, руки мускулистые, ухватами, бороденка, вислые усы, взгляд внимательный, нехороший… Не так уж тут и темно было – узнала парня Иринка, а узнав, не сдержалась, ахнула:
– Тать!
И по враз сузившимся глазам молодого разбойника поняла, что и он ее узнал. Узнал, и живой опускать, конечно же, не собирался! Кистенек из-за пазухи вытащил, хмыкнул… А ударил вполсилы, лишь так – оглушил. Пока оглушил… А что – девка красивая, молодая, чего б не позабавиться, зачем удовольствия себя лишать? Справить дело, а уж потом и придушить… или кистеньком… или нож засапожный – под сердце.
Уложил злодей оглоушенную деву в траву, разорвал платье, наклонился, погладил упругую грудь, рванул одежонку дальше… порты рассупонил…
Тут вдруг налетел на него кто-то, накинулся, словно клевучий петух, заколотил кулачонками… Опонас рукою махнул, нападавшего отбросил, повернулся – отрок! Ухмыльнулся нехорошо молодой тать, нож из-за голенища вытянул…
– А вот я сейчас людей позову! – живо сообразил Сенька.
Повернулся, побежал – не быстро, чтоб лиходей, не дай бог, не отстал, не потерялся. От Иринки его увести – вот главная-то задача!
– Эй, эй, люди-и-и!
Нагонял парня тать, нагонял, ножом острым размахивал. Рассвирипел – эх, чучело глупое, шел бы себе мимо… ну раз не пошел – так получи, ужо!
– Люди-и-и-и!
Кричи, кричи, все равно никто не услышит – место глухое, хоть и от церквей недалекое… а впереди-то круча…
Вот с кручи-то и скатился кубарем отрок… прямо под ноги великому князю. Тот как раз тренировку закончил, да, дружинников отпустив, решил пройти мимо торговой площади к хоромам князя Василия. Любил Егор так вот пройтись один, без сопровождения и охраны, заодно в церковь какую-нибудь заглянуть, отстоять вечернюю службу да послушать, что люди про власть говорят местную. Конечно, Михалыча – князя Василия – в городе уважали, и было за что, но…
Чу! Вожников едва не споткнулся об скатившегося с кручи отрока, в коем, присмотревшись, узнал Сеньку.
– Эй, парень! Ты что?
– Там…
Приподнявшись, отрок махнул рукою… да опоздал – из кустов внезапно выскочил здоровенный парняга с ножом в руке! Выскочил и, не говоря ни слова, бросился на Егора.
– Ай-ай-ай, – отпрыгнул в сторону князь. – Хотя б для приличия закурить попросил, что ли… Оп… Ой-ой, какой ты резвый… Ну, извини!
Бац!
Качнувшись влево, Вожников тут же проворно перенес тяжесть тела на правую ногу и с большим удовольствием ударил наглеца в печень!
– Вот вам хук справа, милостивый государь!
Опонас скрючился, выронив нож и беззвучно хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
– А вот вам – и прямой в переносицу! Извольте-пожалте!
Бац!
Словно воздушный шар, из которого вдруг в один миг выпустили воздух, молодой тать отлетел навзничь и, теряя сознание, тяжело завалился в траву.
– Нок… раз, два, три, четыре… – пустился в отсчет князь.
Сверзившийся с кручи отрок тем временем поднялся на ноги:
– Ой, княже, княже! Там…
– Не мешай, Сенька… шесть, семь, восемь… десять… Полный нокдаун! – подмигнув мальчишке, Вожников весело засмеялся, кивая на валяющегося в траве татя. – Поди, бедолага и не ведал, что тут вот у них, в Кашине, обычно кандидаты в мастера спорта по боксу прогуливаются. Вот в таких вот укромных местах. Эй! Да что ты ревешь-то, парень?
– Там… там Иринка… она…
– Иринка там? А ну-ка, беги на паперть за воинами. Мыслю – дружинники еще не далеко ушли. Вот тебе… – сняв с руки золотой браслет, украшенный средней величины изумрудами, смарагдами и прочей хренью – гламурный подарочек любимой супруги, княгини Еленки, ко дню ангела – Вожников протянул его парню:
– Покажешь дружинникам. И всех их – сюда. Скажи – я приказал, князь великий!
Иринка лежала в людской, на широкой, застланной лоскутным одеялом, лавке, изодранное платье ее сменили на другое, новое, и солнечный, проникавший сквозь широкое, с поднятым переплетом, окно, лучик высвечивал огоньком красную вышивку по всему вороту, такую же, как и на рукавах, и на подоле. Под платьем едва заметно вздымалась грудь, и столь же незаметно сквозь приоткрытые губы вырывалось дыханье. Светлые, вырвавшиеся из-под перевязывающей голову тряпицы, волосы золотом разметались по подушке… чуть шевельнулись ресницы…
Сидевший рядом с лавкой, на небольшом сундуке, Сенька осторожно погладил спящую девушку по руке, вздохнул, прислушался к дыханию… да не услышал – свое собственное сердце билось так громко, что заглушало все остальные звуки, кроме разве что деловитого жужжания невзначай залетевшего в людскую шмеля.
– Вот ведь гад! – выругался на шмеля отрок. – А ну, улетай! Улетай, кому говорю, живо. Вот – так-то лучше.
Глянув на девушку – не разбудил ли? – Сенька все ж решил посмотреть повнимательней, склонился, заглянул в глаза… и вдруг поцеловал спящую в губы! Да сразу же испуганно и отпрянул, даже оглянулся зачем-то… А ничего не случилось, Иринка как спала, так и спала себе, разве что ресницы чуть дрогнули… да отрок того не заметил! Набравшись смелости, поцеловал еще раз – на этот раз уже дольше… а потом…
Потом Ирина вдруг резко распахнула очи – жемчужно-серые, насмешливые…
– Ой! – только и вымолвил Сенька.
Смутился, покраснел до корней волос.
А девушка вдруг улыбнулась! Взяла парня за руку:
– Нравится со мной целоваться, Арсений?
Прямо так и спросила, да еще по-взрослому назвала – не какой-нибудь там Сенька – Арсений!
Отрок не знал, что и ответить, слюну переглотнул:
– Н-нравится… Ты очень, очень красивая, Иринка!
– Ишь ты, красивая… А замуж меня возьмешь?
– Замуж?! Ах… да-да, конечно! Правда, если ты…
– Что – я?
– Если ты согласишься…
– Хм… – девушка потянулась, прищурилась. – Ну, что застыл-то? Целуй еще! Я-то ведь спала… вот и не ведаю, мне-то самой понравится или нет?
Сенька поспешно склонился, обнял девчонку за плечи…
Кто-то зашагал по крыльцу. Не совсем вовремя… Нет! Похоже, не сюда…
– Ой! – Ирина вдруг встрепенулась, приподнялась.
– Тихо, тихо, милая. Лежи!
– Какое там лежи! Тот тать, в кустах, там… я ведь его раньше видала, узнала. Тот это, что из тех лиходеев, что… Ох, Сенька! Надобно срочно доложить все князю!
Отоспавшись, Вожников с утра провел тренировку, проверил своих людей, а ближе к обеду уже играл с кашинским князем Василием в карты, в подкидного дурака. Играли с азартом, весело, и покуда по маленькой – две деньги за проигрыш. Князь Василий Михайлович – или попросту, Михалыч – все обликом своим и повадками напоминал вовсе не средневекового феодала, а председателя колхоза из какого-нибудь давнего советского фильма. Дородный, с пушистыми усами, стриженный в кружок, кашинский князь не любил бросать слов на ветер, болтать почем зря. Человеком он слыл порядочным, честным, и в сельском хозяйстве, в отличие от многих своих коллег, разбирался отменно – знал, что, где и когда сеять, почитывал Агриколу, а всех, путавших яровой клин с озимыми и не ведавших, чем нетель отличается от стельной коровы, считал людьми пустяшными и недостойными доброй беседы. Для Егора же князь-председатель все же делал исключение – все ж тот был его непосредственным начальством, сюзереном, да и вообще слыл человеком дельным, не в трехполье, так в деньгах да прочем хозяйстве разбирался дюже, и спросить со всех умел – не забалуешь!
– А вот я те – вальта! – прищурившись, шваркнул картой Егор.
Кашинский волостель хмыкнул:
– Вальта? А мы его – царевной, царевной! Опа!
– А вот тебе, Михалыч, еще валет!
– А тузом его в дышло!
– Вот те туз! Что смотришь? Козыря, я чаю, кончились? Ага… вот те два шестака – на погоны!
