Доктор. Заново (СИ) - Афанасьев Семён (читать хорошую книгу txt) 📗
— Вы тут не скучали? — спрашиваю, меняя в сумке пакет плаванья на пакет бокса.
— Шутишь? Ну-у, есть свои неудобства, чего уж там, но не хуже, чем было бы сейчас на дежурстве. Там бы пива точно не дали, — она салютует мне бутылкой.
— Я побежал. Закрою своим ключом.
Сергеевич сегодня решил устроить что-то вроде свалки все против всех. Все веса от шестидесяти до семидесяти пяти килограмм по кругу друг с другом меняются партнёрами после каждого раунда. Не успеешь подстроиться под одного — гонг и добро пожаловать к следующему. Для меня — очень неудобное упражнение. На «приспособиться» у меня обычно уходит пара раундов. Ну, кроме Вовика — с ним мы друг друга знаем, как облупленные. А тут через один раунд надо менять партнёра на следующего. В общем, к концу этого марафона как загнанная лошадь дышу уже я.
Сергеевич уделяет каждому по минуте, объясняя личные «дырки» в тактике и подготовке. Мне назидательно подымает палец:
— Зае-ался? — заботливо спрашивает.
— Не то слово, — еле выдыхаю за два вздоха.
— Вот так с тобой себя чувствуют все в последнем раунде. Ты ещё не опытный, я хотел, чтоб ты прочувствовал. Тебе, чтоб победить, надо только давить в последнем раунде. И даже не так. Первые два раунда — держаться. Кто-то с особо длинными руками тебя даже погонять раунд-два может. Но если противник тебя будет гонять, значит, у тебя будет масса вариантов завязаться в ближний. А тут уже шансы поровну. И — ты в ближнем перебьёшь любого в своём весе, за счёт здоровья. В смысле, выносливости. На области — точно перебьёшь.
Снова прибегаю домой, переодеться уже на работу. Лену с ребёнком и коляской застаю на улице, на лавочке под подъездом.
— О. а вы чего тут?
— Да погода хорошая, чего ей дома сидеть. Ей сейчас гулять нужно. И у меня пиво кончилось — вот совместили приятное с полезным, — Лена тыкает носком туфли в багажный отсек коляски, или как это называется, откуда раздаётся глухой звон стеклянных бутылок.
— Хм, а по тебе не видно, что пила.
— Я ещё, можно сказать, не пила. Это — всего лишь пиво.
— Ну не знаю. Для меня лично любой алкоголь — уже удар по мозгам.
Какое-то время сидим вместе на лавочке, похожие на молодую и глупую семью: ребёнок в коляске (на удивление тихий, вернее тихая, не знаю, что Лена с ней делает и как её успокаивает), пиво под коляской, разговор ни о чём.
Проходящие мимо женщины из соседних подъездов, которые постарше, с явным неодобрением смотрят на меня и почти с ненавистью — на Лену, особенно когда она прикладывается к пивной бутылке. Ну да не будешь же к каждому лезть с объяснениями.
— И как вы с этими детьми справляетесь. Для мужика — просто погибель, — делюсь наболевшим за утро.
— Биология. Я вот вообще не напрягаюсь. — Лена беззаботно отправляет пустую бутылку в мусорку и ногой слегка покачивает коляску. — Если б можно было — только б и делала, что рожала и из декретов не вылазила.
— А ты замужем?
— Была. На третьем курсе. На пятом развелись. Детей нет. Пока что.
— А почему развелись, если не секрет?
Она с сомнением смотрит на меня, потом всё-таки отвечает:
— Слишком маленькие были. Ещё не умные. Гормоны принимали за чувства. Темперамента у обоих — сверх меры. Было. Экспериментировали, ни на что не глядя. Потом, когда эйфория схлынула, я поняла, что не смогу жить дальше с человеком, с которым вместе вытворяла всё, о чём в трезвом состоянии охота забыть. Ну и — когда ты возвращаешься с аборта, который сделала под влиянием самого близкого, как тогда думаешь, человека — а он первым делом тебе срочно говорит сделать минет — отношение ко всему в процессе этого действа резко меняется. К самому человеку — особенно.
Что-то я уже не рад, что спросил. Или это пиво виновато?
Она отпивает из следующей бутылки и продолжает:
— Я могла бы простить ему всех моих подруг, тем более сама виновата… Не охота вспоминать, блин… Плюнула б на отсутствие денег — спасибо родителям, не считаю это главным. Не потому, что оторвана от реальности, просто в моей семье деньги есть, хватит и на вторую семью. Но то, что он ни отцом не готов был становиться, ни мне тогда не дал — вот этого я ему простить не смогла. Как-то в один момент как глаза открылись: я ведь не люблю его. Я не могу любить ЭТО. Где были мои мозги? В общем, как-то так.
Ничего себе, какие у людей бывают тараканы в голове. Не чувствую себя достаточно взрослым в этом теле, чтоб продолжать этот разговор:
— Извини за тупой вопрос, снимаю тему. Не знал.
— Да всё в порядке. Той меня уже давно нет. Я же врач. И первое, что надо делать — это проработка психотравм. Ты же не думаешь, что я с этим не работала и ушла в дальнейшую жизнь без коррекции, проецируя это всё наружу? — она сейчас искренне веселится, я это точно вижу. Надеюсь, это не алкоголь.
— Снимаю шляпу, — только и могу покачать головой. — Ты сильная.
— Мелкий, не парься. Ты аж загрузился. Я — взрослая тётя. Я же вижу, что тебя это больше чем меня зацепило. — она снисходительно смотрит на меня сверху вниз.
— Ну, да. Задело почему-то.
— Ты такой смешной в своей искренности, — она хлопает меня по плечу свободной рукой, так и не убирая потом руки с моего плеча. — Такой правильный. Вон — даже работаешь. Удивительно надёжный на вид. Жалко, что маленький.
Благоразумно не спорю и не пытаюсь кинуться доказывать, что я уже давно ого-го.
— Живу один. О себе забочусь сам. Оно вообще хорошо профилактирует инфантильность.
— Ой, знал бы ты, сколько есть взрослых мужиков, живущих самостоятельно, но инфантильных ещё больше неё! — Лена указывает на ребёнка, тихо грызущего ремешок от коляски вот уже пять минут как.
— Верю, но как-то не замечал.
— Это потому, что мужская инфантильность в первую очередь бросается в глаза только женщине, — безапелляционно бросает Лена.
— Возможно. Тебе виднее. Знаешь, с тобой так комфортно. И ребёнок тихий, и мне с тобой почему-то уютно и спокойно. Хотя знакомы несколько часов.
— Это гормоны, мелкий. Это нормально. — Ещё одно похлопывание по плечу. — Я же самка. С явно выраженными гендерными признаками. А ты — гормональный реактор в этом возрасте. Так что всё нормально.
— Эхх, вот так бы и сидел рядом с тобой. Блин, мне работать идти. Я вечером принесу, что ты сказала, посидим вместе, как вернусь?
— Да без проблем. Вообще-то отоспаться хотела несколько часов, как ты придешь; но по ней вижу — она сейчас уснёт. Значит, и я смогу прилечь. Она вообще спокойная, нам с тобой повезло… Давай тогда мотай на свою работу. Только учти: жрать готовить не буду!
Широко открываю глаза:
— Лен, ты серьёзно? Да бог с тобой! Спасибо огромное вообще, что ты есть! Я, кстати, сам собирался приготовить и тебе, и ей, — киваю на коляску. — У меня ещё есть зазор по времени, вот прямо сейчас и собирался.
— Хм, ну давай, юный герой, — с сомнением смотрит на меня Лена. — Впрочем, обед был супер, признаю.
С сожалением встаю и иду в квартиру.
Фасоль у меня замочена в солёной воде заранее, специально чтоб не тратить время при готовке. Заливаю горячей водой из электрочайника и ставлю на плиту. Пока закипает — добавляю специи — тимьян, укроп, корень сельдерея, паприку, кунжут, гвоздику, душистый перец и джусай. Мелко режу половинку острого перца «огонёк», он же, наверное, «чили».
Фасоль кипит. Пусть кипит.
Мелко режу лук, обжариваю в казане на второй конфорке. Добавляю тёртую морковь. Добавляю чеснок. Добавляю тех же специй под конец обжарки.
Переливаю фасоль из кастрюли в казан, который на секунду окутывается шипящим паром. Мой самый любимый момент в этом блюде, хе-хе.
Всё. Теперь — только ждать. Само дойдёт на самой маленькой мощности.
Фарш обычно беру готовый, запас есть. Размораживаю в микроволновке. Конечно, варварство — но время равно деньги. Добавляю тёртую на очень мелкой тёрке морковь, чеснок, одну картошку, манной крупы, яйцо и соль. Сюда перец не кладу — это и на ребёнка. Блин. А ведь перца будет не хватать, ну да ладно. Я знаю решение.
