Дракула против Гитлера (ЛП) - Дункан Патрик Шейн (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Темно и мрачно, по большому счету, однако не скажу, что неудобно, учитывая тот факт, что еще пару дней назад я думал, что меня ожидает лагерь для военнопленных, а то и еще что-нибудь похуже.
«Покажи-ка нам свои игрушки», сказал один из них, назвавшийся Хорией. Никто из них пока что не раскрыл своих настоящих имен, только свои позывные, по-прежнему соблюдая в отношении нас конспирацию.
Ранее я уже успел немного поболтать с Хорией и двумя другими парнями, Клошкой и Кришаном, моими похитителями. Они все были так привязаны друг к другу, как будто были тройняшками. Хория был невысокого роста, он щеголял довольно впечатляющими сталинскими усами, одно крыло у которых постоянно свисало, отчего его лицо казалось немного кривым. Он носил берет — подозреваю, не из-за того, что он был так хорошо пошит, а чтобы скрыть избыток лысой кожи на голове в северной империи. Он был убежденным коммунистом, воспитанным в этом духе в Советском Союзе.
Клошка был его полной противоположностью: он был высоким, постарше, с седыми и коротко остриженными волосами, как щетина на щетке стоявшими прямо, с лохматыми бровями, изгибавшимися вверх, к его вдовьему мыску, и прямой, почти стальной осанкой, как и подобает бывшему члену «Железной Гвардии», легендарному Румынскому Легиону Михаила Архангела — религиозным фанатикам, которые открыто исповедовали мученичество. Они убили четырех премьер-министров еще до прихода к власти Антонеску, который их распустил, и многие из них были брошены в тюрьмы.
У третьего, Кришана, лицо было смуглым, цыганским, с постоянной черной щетиной, а глаза прищуренные, как будто он вглядывался внутрь накуренной, полной дыма комнаты. Казалось, он всегда был готов рассмеяться, и он действительно часто смеялся, сверкая золотыми зубами, как сокровищами Али-Бабы в темной пещере.
У этих людей не было ничего общего. И при других обстоятельствах они вообще-то могли бы воевать друг с другом, но в данный момент их объединяло одно — ненависть к нацистам и/или Антонеску. То, что произойдет между ними после войны, сейчас было страшно даже представить себе, но теперь они являлись пока союзниками.
Под мрачноватым светом лампочки над головой я открыл свой вещмешок и устроил им небольшое шоу своих безделушек, которыми снабдили меня мои дорогие друзья из научно-исследовательских отделов SOE, а также нескольких предметов, которые дал мне мой американский помощник по УСС для того, чтобы «испытать их в полевых условиях» для своего собственного шпионского бюро.
Среди них была моя трубка, которая могла прилично дымить, при подходящей возможности, но кроме того, при повороте стрежня, она стреляла пулей.
Я продемонстрировал им невидимые чернила, без которых не обходится ни один секретный агент. Миниатюрный фотоаппарат размером с наручные часы и замаскированный под таковые. Пистолет Welrod с глушителем. Черный Джо, взрывчатку под видом куска угля. Их особенно позабавило аналогичное устройство в виде куска конского навоза.
Вся троица пришла в восторг от сигарет, обработанных ацетатом тетрагидроканнабинола — экстрактом индийского гашиша, которая по идее должна действовать как сыворотка правды. Идея заключалась в том, чтобы при общении или на вечеринке дать такую сигаретку противнику и после этого выжать у него необходимую информацию.
Кришан хотел опробовать одну из них на Хории, чтобы узнать, действительно ли он пользуется благосклонностью со стороны некоей Флоареи, но я вынужден был отказать, поскольку мой запас был ограниченным.
Наконец, я преподал им небольшой наглядный урок, нарисовав на земляном полу какой-то палочкой схему, как использовать карманную ручку-запал (капсюль-предохранитель), с зажигательной смесью и задержкой по времени. В SOE ее называли карандашом времени, и каждый из них можно было настроить на взрыв, отстоящий по времени от десяти минут до тридцати дней. Для этого нужно было лишь нажать на выступ на этом устройстве, чтобы выпустить кислоту, разъедавшую провод. И когда проводок обрывался, внутри детонировал запал, воспламенявший прикрепленную взрывчатку.
У нас состоялась довольно оживленная дискуссия по поводу практичности и возможного применения этих различных дьявольских инструментов, они курили свои окурки, а я пытался поддерживать огонь в своей трубке дольше тридцати секунд. У меня еще оставалась небольшая коробочка с табаком «Аркадия». Мы распили бутылочку посредственного токайского, который Клошка буквально материализовал из своего кожаного пальто, как фокусник, достающий кролика из шляпы.
Они пришли в полный восторг от моей небольшой презентации, и хотели, чтобы я продемонстрировал им действие и всего остального. Но поскольку число таких безделушек у меня было ограничено, а радиостанции, чтобы попросить прислать мне еще, не было, я отбоярился от них по поводу наиболее опасных разработок и дал им возможность поэкспериментировать с невидимыми чернилами, добавив, что подходящей заменой им могут быть молоко и моча. Это повлекло за собой опробование всех трех жидкостей. В результате вскоре в воздухе стал ощутим запах спаржи, и я воспользовался этой возможностью, чтобы сделать новые записи в этом дневнике.
Ренфилд же меж тем был занят собственным вещмешком, в котором содержалось несколько коробок гелигнита [взрывчатое вещество на основе нитроглицерина — Прим. переводчика], капсюли-детонаторы, бикфордовы шнуры, предохранители, детонаторы и катушки с проводами. Я посматривал на него, следя за тем, как он обращается со взрывчаткой, которой вполне хватило бы, чтобы уничтожить дом, в котором мы поселились, но он действовал, казалось, настолько аккуратно и здраво, как будто полностью отдавал себе отчет в своих действиях, и как будто используя все свои умственные способности. Он бережно проверял каждый капсюль, тщательно обращаясь с ним, как часовщик, и возвращал каждую металлическую трубочку на положенное ей место в специально сконструированном ударопоглощающем ящике.
Гелигнит, сама по себе мощная взрывчатка, был безвреден, пока в него не вставят взрыватель, и он проявлял должную осторожность, держа его отдельно и подальше от запалов.
Это занятие, казалось, его успокоило, и вместо того, чтобы распевать одну из своих гадких частушек, он довольно гудел себе что-то под нос, как трудолюбивая пчела. Мне показалось, что я узнал мелодию «Бу-бу, детка, я шпион». Неужели, каким бы ослабленным от ранения он ни был, у него все же сохранилось чувство юмора?
…………………………
Пока он был этим занят, мысли мои вернулись к моему ошеломляющему открытию — Ван Хельсингу.
В детстве я остро чувствовал, что с моей семьей связана какая-то мрачная тайна, Нечто, о чем мы никогда не должны говорить. Мои отец и мать были непреклонны в том, что Книга и все, что с ней связано, являлись в нашем доме запретными темами. Естественно, самого существования этого табу оказалось достаточно, чтобы оно возбудило во мне подростковое бунтарство. Поэтому я стремился разгадать эту тайну всеми возможными способами. Мой дедушка, источник этой тайны, обнаружил этот мой интерес, альбом для вырезок, который я прятал под кроватью, во время одного из моих посещений его дома, где я часто гостил. Я усердно заполнял его обзорами фильмов, журнальными статьями и разнообразными материалами, всем, что я мог найти относительно Книги и Фильма. Если отношение моей матери и отца к этой теме о чем-то мне говорило, то я мог ожидать от него серьезного осуждения и наказания.
Но, воздавая должное уму и проницательности деда, вместо наказания и дальнейших строгих внушений, старик раскрыл мне свою тайну, и между нами возникло как бы некое тайное общество из двух человек, и он так ничего и не сказал моим родителям о том, что доверил мне тайну своего прошлого.
Не было никаких документов, никаких доказательств, подтверждавших ее истинность — только Книга, шрам на лбу моей бабушки Мины и содержимое моего альбома, несерьезные размышления о популярной художественной литературе. Я ловил каждое его слово, когда он стал рассказывать мне о событиях, трагических и иного рода, которые произошли так много лет назад. Я знал эту историю наизусть, и я настолько вжился в нее, словно я лично участвовал в тех событиях. Его версия этих событий часто отличалась от книги — например, шрам моей бабушки, который в опубликованном изложении чудесным образом исчез, но на самом деле я видел его каждый день, он лишь всегда у нее был прикрыт челкой.
