Детство 2 (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр" (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Они её снова щупать, а та только смеётся, да «Ванечкой» каждово называет. Мужа, наверное, видит. И лицо такое, ну чисто у дурочки, мало не слюни текут. Ето кем надо быть, штоб вот так?!
Обезьян и вовсе на голову больной! Вытащил елдак, да ко рту ей! Фу… с трудом удержался, штобы не сблевать. Глаза закрыл, потому как сил больше нет, не могу такое видеть!
Нож тока приготовил, штобы если вдруг, то по горлу себя, потому как ети — всё могут!
Долго они её потом по-всякому. Открывал иногда глаза — так и спереду, и сзаду, и сразу втроём. Такое даже представить — ужас! А тут наяву.
Самое страшное, што молодуха ета под наркотой только охает да подмахивает в охотку, и «Ванечками» всех называет. Вот где ужас!
Остальные, девки которые, даже и дышать через раз боятся от такого! Хоть и связанные, а вжались в стену, и ногами только скребут иногда, будто спиной через камень пройти пытаются.
Долго они так куражились, оставили наконец молодуху в покое. Та похихикала малость, камень под голову притянула, «Ванечкой» назвала, да и уснула. А тело, даже мне отсюдова видно, уже багроветь местами начинает, так её намяли да нажамкали.
Тело затекло, а шевельнуться боюсь. Даже и тово, под себя сходил по маленькому. Лежу теперь на ни разу не тёплом камне, да в луже из собственных сцак, и понимаю, што ето меньшая из моих проблем. И даже если всево-то простудой отделаюсь, то тьфу!
Смотрю, зашевелились работорговцы, на часы поглядывают. Оделись, да один из них вышел. Через полчаса где-то снова зашёл, да мужчина с ним. Слышу только…
— Франк!
… да хлопают друг дружку по плечам. Партнёры, значица. Деловые.
А Франк етот такой себе, импозантный мужчина, только што в маске. Встретишь на улице, так и не подумаешь ни разу! Офицер из отставных или инженер, никак не меньше. Видно по всему, што не из простой семьи и при образовании.
Французский с одесским в разговоре мешают — так, што по отдельности слова понятны, а вместе только обрывки. Понятно только, што цены обсуждают, да Франк заказы делает.
Потом слышу:
— Га-га-га! Угощаем! — И на молодку ету голую.
— … взломанный сейф-то был! Га-га-га!
— … вдули… порошка… подмахивала!
И не тихо вроде говорят, но у меня от страха постоянного будто то ли уши заложило, то ли мозги отказываются воспринимать етот ужас. Через слово понимаю, меньше даже.
Снова вышли ненадолго, вернулись при колодках ручных, деревянных. Такие себе, што на вид не слишком тяжёлые, но руки сковывают спереди от локтя до запястья, и близко притом.
Девок начали по одной развязывать, да сковывать. Раздевают зачем-то. Щупают заодно, но так, по деловому, што ли. Франк етот не погнушался, каждую нагнуться заставил да промеж ног залез. На девство проверил, значица.
«— Психологическая ломка, совмещённая с проверкой товара», — Всплыло из глубин подсознания. Первые две покорные — видно, што от ужаса чуть в обморок не падают, да ноги подгибаются. Што хошь делай, не воспротивятся!
А третья позволила себя раздеть, нагнулась покорно, да как лягнула! И к выходу, голая как есть! Только волосы тёмно-русые, што до самых колен почти висели, взвились шёлковой рекой. За них-то и поймали.
— Жить не буду! — Криком кричит, бьётся на полу, — Вены перегрызу! Не сейчас, так позже!
Спеленали её в колодки, кляп в рот вбили — штоб язык не отгрызла, да порошка через нос вдули. А потом так же… как молодку… Долго, остервенело, без всякой жалости если не к девке красивой, то хоть как к товару.
Я только молился беззвучно, да ножик стискивал, штоб сразу уйти, если што…
А потом раз! Франк её на ноги вздёрнул, ножом поперёк горла ей, да в сторону девок толкнул. А у неё голова до самово позвонка…
Не знаю, сколько я был без сознания, но когда очнулся, то они ушли. Ни работорговцев ни девок в пещере уже нет, и даже кровь по полу пылью приметена.
Лежал так в ужасе смертном, пока не выстыл весь, да тело не затекло так, што даже и мурашки бегать перестали. Тогда только решился даже и не выскользнуть, а просто пошевелиться.
Вытащил часы осторожно… девять. А вечера или утра, уж и не знаю. Тело после шевеления закололо-заболело! А страшно. Выйти-то.
Час ещё наверное лежал, никак не меньше. Потом осторожно вниз соскользнул, и к выходу сторожко, готовясь если што назад, ну или ножом… Так до самого выхода и дошёл потихонечку. Никого!
И оттудова — тикать! Вдоль берега чуть не версту пробежал, пока не остановился. Тогда тока штаны свои снял, и ну полоскать! Не только от сцак, но и от другого, што похуже, так вот. И даже не стыдно почти што!
Тринадцатая глава
Во дворе дома што-то праздновали, и до меня было дело только Саньке, Фире и немножечко тёте Песе. Дружок вгляделся было тревожно мне в лицо, но я тока улыбнулся кривовато — устал, дескать, да переутомился. Он и отстал. Не то штобы поверил, но знает уже, што если я сказал нет, то ето таки нет, а не таки да, но потом.
На Хитровке ещё пояснил ему, што есть тайны чужие, узнатые по случаю, и если их сказали мне, то ето не значит, што и я могу их кому-то переговорить. Да и свои тайны тоже бывают такие, што и лучшему другу обсказать не хочется. Санька-то, он наивный ещё.
Фира явно хотела закатить мне немножечко концерта, што не взял её с собой, но смотрю, обжегшаяся на покойном муже тётя Песя притянула дочку к себе и отшептала. Умная баба! То есть так себе простодырая, но по житейски иногда, как с мужиками себя вести, понимает.
— Фира, доченька! — Женщина успела перехватить девочку за руку, пока та не подошла со своим любопытным што к почти еврейскому мальчику, — Иди-ка сюда!
— Доча! — Выговаривала она негромко, приобняв за плечико, — Я таки понимаю, шо выедать мужу мозг, это национальный спорт еврейских женщин, и мы в нём таки преуспели! Но ты таки подожди, пока он не станет мине любимым зятем, а тебе хорошим мужем, да и потом подожди!
— Ма-ам, — Недовольно протянула та, — ну шо ты говоришь?! Какое выедать? Так, поинтересоваться слегка, где он был, и почему без меня!
— Фира! Мальчики, даже если они мужчины, устроены несколько иначе, чем девочки. И это я не о том, шо у кого между ног выросло или вросло!
— Папеле твой тому примером, — В голосе Пессы Израилевны послышались ностальгические нотки, — Он тогда не со мной встречался, а той дурной Двойрой, которая потом за Либензона замуж так и не вышла, хотя всё у них и было, да и стала с горя суфражисткой!
— Образование, — Назидательно сказал мать, вытирая Фире нос исключительно в педагогических целях, — это не всегда разум, а очень часто и наоборот! Вот захотелось ей докопаться со своим што до твоего будущего папеле. И так захотелось, што невтерпёж! Почему да через кого ты такой хмурый да насупленный? А папеле твой подумал, да и решил, шо если такое уже до свадьбы, то оно ему надо? И выбрал меня!
— А ты? — Полюбопытствовала Фира, подавшись вперёд и жадно вбирая многовековую ближневосточную мудрость.
— И я да, — Кивнула мать, — но таки не сразу и не с разбега!
— А было то тогда што?
— Да ничего хорошего, — Пожала плечами Песса Израилевна, понижая голос от любопытства соседей, — но и не так, штобы ой-вэй! Обычный грабёж на полтора рубля. Пострадали не столько финансы твоего папеле, сколько его гордость и немножечко лицо. И это, я тебе скажу, таки ой! Мужчины через гордость половину поступков совершают, а тут вот прямо заело!
— Семнадцать лет, — Ностальгический вздох, — такой возраст, когда мужчины начинают ходить, растопырив локти и позвякивая теми колокольчиками, которые между ног. Всего-то убытка на полтора рубля, а трагедии было на всю тысячу!
— Так што, доча, — Она поцеловала девочку в лоб, — если видешь у мужчины такое лицо, то таки не лезь! Покрутись рядышком, штоб он видел, как ты за него заметила и переживаешь, но в душу в ботиночках лезть будешь после свадьбы, и только по большому надо!
