Витязь специального назначения - Каменский Юрий (мир книг txt) 📗
Клим открыл рот, но ответить не успел. Со двора раздался отчаянный женский крик, от которого враз заледенела спина. Это не хозяйка мышь увидела, это нечто другого порядка…
Мужики бросились на улицу. В соседнем дворе из-под стрехи валил дым с языками пламени, а сверху пикировал, казалось, прямо на них, старый знакомый, огнедышащий змей. Вот уж точно — не было печали…
Милолика кинулась на грудь, ища спасения, глаза слепые от ужаса. Клим перехватил её и толкнул в сторону огорода: «Бегом к лесу!». Там уже мелькали подолы бегущих с детьми баб, старшие прихватывали подвернувшихся под руку малышей и тащили на закорках. Никто не разбирался, свой это или соседский. Главное для всех живых — уйти от гадины подальше. Несколько мужиков с самострелами прикрывали беглецов.
Клим, отвернувшись от бегущих, заскочил в дом и через секунду выскочил с самострелом в руках. Васька бросился к нему: «Дай что-нибудь!».
— Возьми топор в сенях!
В лица пахнул горячий ветер. Затормозив крыльями в два-три взмаха, тварь тяжело приземлилась прямо во дворе. Соловей высунулся из сеней с огромной секирой, отнятой у Червеня. Клим мгновенно зажал ему рот ладонью, — как уверяли охотники, нюха у змея никакого, но слух отменный. Однако, у рептилии планы, видать, были другие. Из-за угла ударила струя шипящего пламени, сарай мгновенно занялся. Друзья тихо отступили назад, Слава оглянулся — на полосе между огородами и лесом ещё белели маленькие фигурки, — это последние из уцелевших людей уносили ноги в лес.
А вот дым над крышами что-то слишком уж густой. Ящер, похоже, подпалил весь в нескольких местах. Со двора послышался скрежет когтей по камню, хруст ломаемого дерева, захлопали большие крылья. Клим снова оглянулся — фигурки ещё не скрылись в лесу. Тварь настигнет их в считанные секунды, а место открытое, не укрыться, смерть неминучая и бабам и ребятишкам. Вырвав у Соловья секиру, он с размаху метнул её в стену горящего сарая, толкнул Ваську в сторону леса.
— Беги! — а сам нырнул в заросли плодовых кустов и стал красться вокруг дома. Расчёт оправдался — услышав удар, змей не взлетел. Вытянув вверх морщинистую шею, ящер повернул голову в сторону звука, он был раза в полтора крупнее того, что они так удачно прикончили в Леоновке.
Понимая, что это единственный шанс, Клим быстро прицелился и спустил крючок самострела. Есть! Тяжёлый оперённый болт с резким шипением вонзился в надбровье твари, вплотную к глазному яблоку. Видимо, чудище успело дёрнуть головой на звук.
Разозлённый дракон пронзительно зашипел и дважды полоснул своим огнемётом, к счастью, правее. Зелёные сочные кусты мгновенно обуглились и затлели, щёку обдало жаром. Змей наклонил голову, крючковатым когтем на суставе крыла ловко захватил стрелу и выдернул её из глазницы, взвыв от боли.
В этот момент второй болт ударил его в другой глаз. Горыныч, взревев дурным матом, стал молотить хвостом вокруг себя. Но всё это Клим слышал уже за спиной, он во весь дух мчался к лесу. Когда он уже миновал первые деревья, за спиной ещё было слышно рёв и шипение взбешённого гада.
…Уцелевшие селяне собрались на большой опушке.
И отсюда были видны жарко полыхавшие дома, огонь жадно пожирал всё, что люди нажили за многие годы. Выли собаки на привязи, густой дым поднимался к чистому небу. Возвращаться было нельзя. Посланные разведчики доложили, что ослеплённый змей бродит по веси, почти полностью сгоревшей. Зверюга на малейший шум пускает струю пламени и бросается следом. Живых людей там не видать. Если кто и уцелел, обозлённая рептилия вряд ли дала кому-то уйти.
Ничего не осталось от цветущей веси, — она догорала, чадя жирным дымом… Нет теперь ни кола ни двора, почти половина жителей погибла, и это перед самой зимой. Мало кто, убегая, успел хоть что-то прихватить. На всех собравшихся лишь несколько по-сиротски тощих узелков. Мужиков с оружием уцелело всего восемь человек, а остальное — бабы с плачущей разнокалиберной детворой. Красавица Любава не сушила глаз — Соловей в лесу так и не появился. Видимо, замешкался при отходе и попался разъярённому дракону. У Клима на душе было муторно — оборвалась последняя ниточка, связывающая его с прежней жизнью. Андрей с Борисычем тоже неизвестно где, да и живы ли? Только одна Савельевна. Савельевна?!. Стоп! А ведь это идея!
Клим быстро объяснил сельчанам ситуацию. Милёна, подхватившая мысль на лету, быстро и сноровисто растормошила оцепеневших от горя баб, не обошлось без хлёстких оплеух, когда одна из них забилась в истерике. Где лаской, где таской заставила шевелиться детей, прикрикнула на мужиков и люди потихоньку начали двигаться. Подхватывая самых маленьких на руки, молча шли, обходя пожарище под прикрытием густого кустарника.
Другого выхода не было. Когда ещё уйдёт из сгоревшей веси злобный хищный ворог. Да и уйдёт… Дома и запасы уничтожены, пока выстроишь землянки, как раз и будут готовые могилки — останется только в них умереть.
…В Леоновку отряд погорельцев вошёл к обеду следующего дня. Выскочившая из дома на лай собак Галина Савельевна встретила их радостно. С ней, слава Богу, за это время ничего не случилось, только наскучалась в одиночестве. Услышав от погорельцев о гибели веси, всплеснула руками и засуетилась, чтобы накормить бедолаг.
Через час, голодные и усталые от всех передряг, дети уже уминали белую, вкусную кашу, а когда миски опустели, сонно заклевали над ними носами. Взрослым была предложена жаренная картошка с солёными огурцами и помидорами. Пробовать незнакомую еду голодным людям некогда, всё было вкусно и сметалось на ура. Потом наступила сытая истома и их потянуло в сон.
Пустующих домов в Леоновке стояло много, так что проблема жилья отпала с ходу. Быстро распределились кому какой удобнее, и протопив в стылых жилищах печи, уложили детей и попадали сами. Клим с Милоликой заняли дом Мельника, в большом доме напротив поселились несколько овдовевших женщин с детьми, сообща легче было выжить. Осиротевшую Любаву позвала к себе Савельевна — надоело одной, да и тяжело управляться стало по хозяйству, здоровье уже не то.
Милёна с непутёвым чадом поселилась в дом Акелы. Неотёсанный только потому и уцелел, что собирал в лесу поздние грузди и, возвращаясь, встретился с сородичами. Из прочих мужиков ушли лишь самые матёрые. Те, что не растерялись — и женщин с детьми успели в лес спровадить, и отход им прикрыть, да ещё и выжить при этом сумели.
Баб осталось примерно в два раза больше, почти все с детворой, из стариков не уцелел никто. Вот и вся Грушевка, впрочем, теперь уже Леоновка.
…Клим, блаженствуя, допивал вторую кружку «Нескафе» (Милёна поделилась — у Борисыча нашла в загашнике целую непочатую банку). Милолика, отпробовав, отказалась, — горько и вкус непривычный. Но на супруга смотрела с удовольствием, подперев щёку ладонью. Вот ведь судьба… мужа потеряла, так словно сама в гроб легла. Думала, что и не оттает уже, так и будет жить, как бы и не живя вовсе.
А появился этот здоровенный, ладный и обходительный мужик — и капнула с заледеневшего сердца первая тёплая слёзка. Так и оттаяла и сейчас больше смерти боялась потерять это новое счастье.
Ведь эдакая напасть с деревней приключилась, а ей всё нипочём. Главное — рядом любимый, который не устрашился между ней и чудовищем встать. Да ещё и в бой с ним вступить не сробел, вышиб поганому его буркалы, чтобы не догнал он их. Кто ещё из баб в деревне может сказать, что муж её — герой, как богатырь из былины. Милолика испуганно прикусила язык, не к добру эдакой счастливой быть — боги накажут. Да хоть бы на что пожаловаться можно было, так вот ведь…. Ой, Лада, защити нас, горемычных.
— Об чём задумался, Климушка?
— Так, о жизни. Надо выживать как-то. Припасов всё же маловато, а зима уж на носу.
В дверь громко постучали.
— Заходи!
В дверь шагнул Весняк, один из тех, кто в первый день приехал за ними сюда. Потом он ему соседом оказался, на охоту и на рыбалку вместе хаживали и в баньке вместе парились. Мужик серьёзный, обстоятельный, только нудный немножко, да Бог с ним.
