Иное небо [Чужое небо] - Лазарчук Андрей Геннадьевич (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
– Никогда не думала, что может… быть такое наслаждение… – сказала княжна. – Наверное, когда всегда так… это не так остро… а когда первый раз… и последний… очень остро… очень сильно… спасибо…
На берегу княжна с Валечкой забрались под одно покрывало и вздрагивали там, согреваясь. Вода была куда теплее воздуха. Я насухо протер себя полотенцем и натянул футболку.
– Панин идет, – сказал Командор.
Вдали, действительно, кто-то шуршал по песку.
– Нюхом учуял? – не поверил я.
– Говорю – Панин…
Это действительно оказался Панин.
– Вот вы где, – сказал он, подходя. – А я ищу на обычном месте.
Обычным было место на траверзе затопленного контейнера со снаряжением. Мы ушли оттуда на случай, если Панину понадобится что-нибудь спрятать или взять. Не понадобилось: Панин был сух.
– Командор тебя метров с двухсот опознал, – сказал я.
– А у него в левый глаз ноктоскоп вставлен, – сказал Панин. – Это чтоб ты знал.
– Княжна, – сказал я, – позвольте представить: Сергей Панин, наш лучший актер. Княжна Дадешкелиани.
– Можно просто Кето, – высвободив из-под покрывала руку, княжна подала ее Панину. Панин тут же продемонстрировал, что он актер и в старом смысле этого слова: пал на колени и приложился к ручке так, как не снилось и д'Артаньяну.
– Как работа? – спросил я его, когда он, наконец, оторвался – вернее сказать, отвалился – от руки.
– Более-менее, – сказал Панин. – Но это нужно видеть глазами. Гера там сейчас кипятком брызжет.
– Гера? Интересно… Княжна, оставляю вас на Командора, извините…
– Она что, настоящая княжна? – спросил Панин, когда мы отошли метров на двести.
– Да, вполне.
– Странные вещи творятся на этом свете… Так вот, о деле. Мальчика мы взяли очень тихо, хорошо взяли… но подержаться нам за него не удалось.
– То есть?!
– Анафилаксия.
– На аббрутин?
– Да. Сдох на игле.
– Но-омер… вот это номер… – я даже остановился. До сих пор считалось – не без оснований – что выработка непереносимости к аббрутину – монополия нашей фирмы. Никого из нас нельзя превратить в буратино: смерть наступает мгновенно. Значит, теперь и в этом мы не одиноки…
– В квартире мы нашли одну штуку, но пока не скажу, что – сам увидишь.
– Труп куда дели?
– С трупом все в порядке: продали мусорщикам.
– Сколько они сейчас берут?
– За все – две с половиной.
– Нормально.
– А знаешь, откуда пришла дробилка? Из гаража Скварыгина. Страшный народ эти мусорщики… Ну, документы мы забрали, купили билет в Бейрут – на сегодня… в общем, мальчик улетел.
– Ну, Серега, все-таки – что вы там нашли?
– Нет, все сам – и посмотришь, и пощупаешь, и полижешь – все сам. Гера бродит вокруг нее, как кот вокруг сала…
– Бомба, небось?
– Угм.
– А кроме?
– Вещественного – ничего. Абсолютно чисто. А вот обозвал он нас – как бы ты думал?
– Как?
– Японскими болванами.
– Японскими?
– Вот и я удивился. Очень. Понимаешь, когда я уже воткнул в него иглу, он выпихнул кляп и крикнул: «Позовите… а, дураки, японские болваны!» – и все.
– Интересненько… Да, жалко, что так вот…
– Неожиданно, правда?
– Весьма неожиданно… японские болваны… Может быть, это просто идиома? Типа «японский городовой»?
– Почему это у грузин должны быть японские идиомы? Тьфу, черт – не японские, а русские…
– Русские… За кого он вас мог принять? По мордам видно, что не японцы…
– В том-то и дело. Мы его ждали в квартире. Я и Гера. Эта штука, бомба – мы ее распаковали, и она лежала прямо по центру. Он это видел, когда мы его вязали. Он даже не сильно сопротивлялся. Вырываться стал, когда я взял шприц…
– Все забавнее… Ладно, показывай, что вы добыли…
Панин постучал сложным стуком, а потом отпер дверь своим ключом. Гера неподвижно сидел в позе роденовского Мыслителя над предметом, размерами и формой похожим на пятилитровый молочный бидон. Японский городовой… Я нашарил сзади какой-то стул и сел. Правильно Панин темнил – я все равно не поверил бы. Именно такую форму и размер – пятилитрового молочного бидона – имела японская атомная фугасная мина «Тама»: плутониевая, тротиловый эквивалент восемь тысяч тонн…
– Получилось? – спросил Панин.
Гера молча протянул ему кусок фотопленки – совершенно прозрачный.
– Тогда я ничего не понимаю, – сказал Панин.
– Я тоже, – сказал я. – Нельзя ли чуть подробнее?
– Когда мы ехали, – сказал Гера, – в одном месте машины проверяли радиометрами. Я думал – все. Но нас пропустили, хотя вообще-то «Тама» очень сильно светит: до пяти рентген в час. Плутоний, сам понимаешь, а свинца в ней всего двадцать килограммов. Ну, вот я решил проверить…
– Фотопленкой?
– Да. И получается, что так и есть – никакого излучения.
– Тогда, значит…
– Надо лезть внутрь, – сказал Гера. – Надо лезть внутрь, и все. Плутония там нет, это ясно, а остальное… В общем, ребята, вы пока погуляйте, я вас позову.
Мы отошли от дома метров на сорок и остановились. За деревьями играла музыка и бродили цветные сполохи – там танцевали. Кто-то громко смеялся рядом – громко, заливисто, пьяно.
– Водочки бы, – сказал Панин. – Как твое мнение?
– Не возражаю. Вот сейчас с Герой и возьмем на троих.
– А девочек?
– Не знаю, пьют ли княжны водку.
– Спросим. Она настоящая княжна?
– Ты уже интересовался.
– Ну и что? Я свободный гражданин свободной страны…
– Настоящая.
– Тогда надо будет найти еще двух девочек.
– Подождем, чем там кончится у Геры – может, эта штука оторвет ему яйца…
Мы оглянулись на дом, и мне вдруг представилось: окна вспыхивают магнием, и все вокруг становится черным, и из черного пространства начинают медленно выплывать багровые клочья… Но вместо этого открылась дверь, и возникший на желтом фоне истонченный светом силуэт Геры дал нам понять, что все в порядке.
Все в порядке… Под предохранительной крышкой имелся вполне работоспособный подрывной блок тройного действия, но под блоком не было ничего: колодец, куда помещается собственно заряд, титановый стакан с плутонием и взрывчаткой – этот колодец был до краев наполнен крупной свинцовой дробью…
11.06.1991. 02 ЧАС. ТУРБАЗА «ТУШИНО-ЦЕНТР»
– И что бы вы без меня делали? – гордо сказал Панин, входя. В руках у него была картонная коробка, из которой высовывались красные головки бутылок. – Как раз по штучке в ручки.
– Мозель? – недоверчиво вытянул шею Гера. – Где взял?
– И вовсе не мозель. Токай. А где взял… где взял… если все рассказывать, то как раз до утра хватит. Поэтому – давайте просто тяпнем за любовь.
Девочки, которых все тот же Панин подцепил в аллеях, Оксана и Грета – зааплодировали. Гера, как обладатель самой точной руки, руки минера, стал разливать по стаканам. Потом Командор взялся сказать тост.
– Милые дамы и уважаемые господа! Либен дамен унд вертер геррен! Шановни панове! Генацвали! Только что на наших глазах человек совершил поступок, достойный героя античных времен: в этом переполненном людьми Вавилоне, в этой обители кошмаров, где по наступлении темноты спрос начинает резко превышать предложение и в ночном воздухе повисает вполне уловимый аромат совдепии – он добыл, урвал, оттяпал у судьбы чудесный напиток, дар благословенной Паннонии, и принес его сюда, нам, для нашего наслаждения, хотя вполне мог бы выпить все это сам, мы знаем его способности. Но – принес. Что подвигло его на это? – спросил бы недоуменно какой-нибудь законопослушный гражданин республики Иудея. И был бы в корне неправ со своим вопросом, ибо мы-то с вами знаем заведомо правильный ответ: им двигал исконный арийский коллективизм, то есть такое умоположение и миросозерцание, при котором невозможен иной образ действия, как тот, что отражен в древней русско-арийской пословице: сам погибай, а товарища выручай. Отдать другу утром последнюю банку пива – кто на это способен? Вижу ответ ваш на ваших лицах. И потому на землях, заселенных арийцами, которые волей богов и кознями врагов оказались разбитыми на многочисленные племена и народности, часто и без нужды враждующие между собой – на этих землях возник Интернационал. Мы помним Первый Интернационал, Второй Интернационал, Третий Интернационал, который позже стал именоваться Коминтерном, и, кажется, Четвертый Интернационал… Но беда всех деятелей всех Интернационалов заключалась в том, что, зря в корень, корня-то они и не замечали – очевидно, в силу благоприобретенной застенчивости. Это блестяще доказал великий Фрейд, который, хотя и не принадлежал к арийской нации, понимал в людях все. Он понимал и подымал свой голос, вопия, что главной движущей силой истории является не борьба классов, не национальные претензии и не масонская возня, а сексуальная неудовлетворенность. Именно она заставляет миллионы мужчин сбиваться в армии, брать в руки винтовки, которые представляют собой действующие фаллические символы, захватывать чужие города и делать с побежденными женщинами то, что они не решались делать с собственными женами. Вот в чем корень бед, и поэтому миротворческая, пацифизирующая роль женщин должна заключаться в том, чтобы, пропуская через себя – заземляя на себя, если хотите – сексуальную энергию мужчин, не допускать использования ее в военных целях. Поэтому я предлагаю прямо здесь и сейчас, не откладывая дела в долгий ящик, учредить Пятый Интернационал и назвать его Сексинтерном…
