Поступь империи. Тетралогия - Кузмичев Иван Иванович (бесплатные книги полный формат .TXT, .FB2) 📗
-Нет, такой подход нам не подходит, Николай. Я не хочу ссориться с отцом, тем более, что только-только начал налаживать с ним отношения, кстати говоря, и без того холодные, поэтому в случае появления таких идей, которые могут повлиять на мои отношения с государем в худшую сторону, лучше держите их при себе, до поры до времени. Даже если они кажутся вам правильные,– поставил я жирную точку в появлении нежелательных идей.
-Как скажешь Ваше Высочество,– согласились со мной друзья.
-Что ж раз у Стефана помощи просить нельзя. Я сам попробую разобраться с этим. Может, найду кого-нибудь интересного. Вы же вместе с остальными поищите в семинарии подходящую кандидатуру,– подумав сказал я сидящим соратникам.– Но это только для какого-то одного дело, остальные помимо своих дел, должны будут начать подбирать первых витязей, думаю, лет пятнадцати – семнадцати не старше и не младше. Но это дело терпит, так что месяца три у нас есть, так что не спешите, главное решить насущные проблемы. Опять же надо будет изыскать деньги на все это, иначе я попросту пупок надорву и Рязань вместе с ее землями по миру пущу, а сам окажусь где-нибудь в Азове, на стене с мушкетом.
-Давайте я попробую с этим справиться, есть у меня один знакомый в тамошней канцелярии, про каждого ученика семинарии подноготную знает,– вызвался Николай.– А ты Ваше Высочество лучше уладь это дело в верхах. Ведь как я понимаю, для того чтобы наше детище признали нужно согласие светской власти, в твоем лице и согласие иерархов церкви, в крайнем случае, одного из них, желательно не ниже епископа, раз уж с местоблюстителем не получается.
-Дельная мысль,– согласился я.– Значит так, я беру на себя улаживание этих вопросов, вы же, как и договорились, всю рутину взваливаете на себя.
-Ну не только на себя,– улыбнулся Артур.– Я думаю, мы сможем найти десяток другой надежных людей, у которых язык будет надежно закрыт за зубами. Так что, Ваше Высочество ищи места, куда будешь пристраивать своих ретивых сторонников.
-Да какие сторонники то?– возмутился я.– Я что против отца, иду, по-вашему? Мы, кстати говоря, все вместе одно дело делать будем!
-А мы не отрицаем, вот только есть одно но, когда человек перестает зависеть от государства, а именно это и произойдет, когда у него появляется достаточное количество денег. На него начинает коситься эта самая власть, точнее власть имущие, и чем большим богатством он будет обладать, тем эти «взгляды» будут подозрительней. Я думаю, вы и так знаете, чьи будут эти самые взгляды?
-Есть только один изъян в твоей мысли. Если только богатеет не сама власть, тогда ничего плохого не происходит, если только правильно все сделать,– улыбнулся я Артуру.
-Твоя, правда,– согласился барон.
-Так все, эту тему оставим, и больше к ней пока не возвращаемся,– прервал я разошедшегося барона, все же иностранец хоть и говорит на отличном русском, не может понять всей особенности России. Что уж говорить, если даже язык порой держать за зубами не может, считая, что наш вседержавный монарх может сравниться с их корольком, права которого в будущем будут заключаться только в том, чтобы народу на глаза показываться, да на заседаниях Сената задницу отсиживать.
«Даже у стен есть уши!» сказали когда-то в Версале, а что уж говорить про Москву, да еще к тому же когда такие слова в кругу пока еще опального царевича произносятся.
-Думаю нам пора прерваться на отдых,– перевел я тему в другое русло.– Да и распоряжения уже каждый из вас имеет, включая и меня, так что можно пока не возвращаться к работе.
-Что ж, твоя, правда, Ваше Высочество,– хмыкнул Артур, уловивший мое настроение, все же чутье у этого тридцатилетнего датчанина просто превосходное.
Будни правителя.
Конец мая 1707 года от Р.Х.
Рязань.
Алексей Романов – Иван Пестерев.
Два часа назад передо мной появились бумаги по выпускнику семинарии будущему дьяку Варфоломею, которому со дня на день должно исполниться двадцать три года. Но только сейчас, вечером, когда череда жалоб и разнообразных донесений о делах вверенных мне земель иссяк я смог блаженно откинуться на кресле и взять в руки желтый пергамент.
Аккуратные буквы старорусского алфавита медленно складывались в слова, доводя до моего разума смысл всей этой записи, по оному семинаристу. В них говорилось о том, что «сей вьюноша, проявлял незаурядные способности в богословии и речах», то есть был первоклассным оратором, если перевести на наш язык, плюс ко всему у него имелся один грешок. С одной стороны не то чтобы грешок, но вот с другой… с таким недостатком ему не достичь высот в иерархии церкви, какими бы задатками он не обладал. Этим недостатком являлось недовольство на нынешнюю, как бы это сказать, пропаганду священнослужителей. И мне если честно не совсем понятны мотивы главы церкви, который терпит этих недовольных, да еще к тому же и талантливых будущих священников. Даже мне известно, к чему приводят неурядицы в такой структуре, как церковь – к реформам! А ведь всем известно, что реформы в церкви это кровь людей, а большие реформы церкви это гибель целых поколений!
«Что ж думаю, мы не станем искать славы первых раскольников Руси, точнее, современных раскольников, нам просто нужен человек с не зашоренным взглядом на свои недостатки, разбирающийся в таком темном деле, как человеческая душа,– откладывая последний лист отчета, подумал я».
«Пожалуй, с этим Варфоломеем я должен побеседовать как можно скорее, а уж потом дальше двигаться, хотя все нынешние приготовления необходимо уже заканчивать…».
Разобравшись с неотложными делами, я отправился в Москву, решать и без того отложенные на непозволительный срок проблемы. Компанию мне составил вместе Михаил, по дороге рассказывая о своих путешествиях по Руси. Что и говорить, много их у него было, отец все же не абы кто! Вот только был один большой минус – дороги. Дороги на Руси-матушке… хм… их тут вообще нет!
«Насобирав шишек» в свою первую поездку в Рязань я отказался от большого кортежа и карет, сделав ставку на скорость коней. Но вот только я не учел одного, форс-мажорного обстоятельства. Ночью, перед поездкой прошел неслабый ливень, и теперь колея дорог представляла собой трясину грязи, смешанную кое-где со щебнем. И это в середине мая! Да, дела, а я то думал, что историки приукрашивают одну из двух главных бед Руси, ан нет и, правда ужас Наполеона таким и оказался.
Так что, выехав в середине недели, я смог добраться до своей московской обители только через пару дней, весь вымотанный и обозленный на себя и весь белый свет. Хорошо, хоть Миша скрашивал по пути те часы постоянной тряски в седле, которые по-прежнему были для меня испытанием не из легких, иначе я точно кого-нибудь бы загрыз.
Как бы то ни было, преодолевая препятствия и собственную лень, я на следующее утро все же добрался до кабинета епископа, наверное, по недоразумению названного одним из прислужников кельей. Пройдя внутрь светлой комнаты, я заметил сидящего за столом маленького мужчину с полностью седыми волосами, увлеченно строчащего пером на бумаге какие-то заметки. Услышав, что кто-то вошел старик поднял свои серые глаза и, улыбнувшись, указал рукой на стоящий возле стола стул, обитый кожей.
-Присаживайтесь, Ваше Высочество,– сказал Иерофан.– Не буду скрывать, мне очень интересно узнать, что привело вас в мою скромную обитель?
-Спасибо,– вежливость никогда не бывает лишней, вот только надо знать грань между ней и лизоблюдством.– Ну что вы, епископ, неужели я не могу просто прийти к вам для беседы?
-Мне много что говорили о вас Ваше Высочество, и дьяки и служки, хорошо ли, плохо, не столь это и важно,– внезапно сказал старик, глядя на свои руки.
-И каково же ваше заключение обо мне, ваше высокопреосвященство?– внимательно посмотрел я на епископа.
-Не знаю, правда, не знаю, но надеюсь узнать сегодня же, после нашего разговора с вами,– улыбнулся старик.
