Начальник милиции. Книга 4 (СИ) - Дамиров Рафаэль (лучшие книги онлайн txt, fb2) 📗
Он, разнервничавшись, мог запросто пальнуть, но обезоруживать его, противостоять с одной рукой вооруженному противнику, который держит тебя на прицеле — дохлый номер. Я это прекрасно понимал. И сейчас — единственное мое оружие — это слово. Им я хорошо научился владеть за прошлую жизнь. И словом мог ударить чувствительнее заточки.
— Ты похож на мальчишку, который боялся, что его бросят. Это ведь и правда страшно, Антоша? Быть одному… Когда тебя не ждали ни дома, ни в школе… Отец-алкоголик, мать забитая и плевала на сына, вьется возле папаши, терпит… Тебе это знакомо? О-о… вижу, что знакомо. Но ты не виноват… Антоша, ты ни при чем. Это они виноваты, это их вина, что ты таким стал… Ты и в милицию пошел, чтобы доказать свою значимость… Чтобы не быть одному. А теперь вот как нехорошо вышло — снова твой страх из детства тебя настиг. Ты теперь как зверь, Антоша. Вечно в бегах и вечно один… Как волка тебя обложили. Разве этого ты хотел, об этом мечтал?
Трубецкой дернулся и прохрипел:
— Я… я больше не позволю никому… Мне надоело, что мной помыкают! Они… Они ответят. За все ответят.
— Думаешь, оружие — это контроль? Это не контроль. Это просто трусость, когда ничего другого не остаётся. Но это ведь не ты, правда? Ты ведь всё ещё тот мальчишка, который просто хочет, чтобы его увидели, услышали… Так, Антошенька?
Трубецкой вдруг жалобно выдавил, чуть не плача:
— Я… это всё они виноваты… они меня вынудили! Они…
Он гневно затряс головой, будто хотел сбросить наваждение из детства, и не заметил, как я вскочил с кровати и кинулся на него. Но предательская сетка подо мной скрипнула, и Трубецкой поднял покрасневшие, заплаканные глаза.
Бах! — оглушительный выстрел выбил пламя на кончике спиленного ствола и изрыгнул массивную пулю. Та обожгла мне щеку, а я со всего маху зарядил Трубецкому гипсом по башке.
Он выронил обрез и завалился на кровать. Я потрогал щеку. Царапина, еще бы чуть-чуть — и все. Но риск того стоил. Он бы в любом случае меня убил. Я знаю этот пустой взгляд хищника, загнанного в угол. Когда-то и у меня был такой… Когда-то очень-очень давно…
На шум в коридор выскочили соседи. Где-то слышался узнаваемый ор Василины. Я одной рукой с трудом перевернул тело Трубецкого на живот и стал пытаться связать ему руки брючным ремнем. Если сделать хитрую петельку через пряжку, то намертво можно стянуть кисти без всяких узлов. Да и не сделаешь на кожаном ремне узлы. Вот только одной рукой ничего не получалось.
Однорукие пассатижи! Как же тебя связать? Может, проще добить? — мелькнула в голове шальная мысль. Кулебякин разрешал. А между тем бурление в коридоре возрастало, но проснувшиеся жильцы еще не поняли, откуда именно был грохот — а теперь прислушиваться им было не к чему, всё стихло. Я уже было хотел позвать на помощь кого-то из соседей, как спиной почувствовал, что сзади меня кто-то крадется.
Схватил обрез (его я перезарядил, патроны нашел у Антоши в кармане) и направил на окно. В него кто-то снова лез.
— Шайтан-айран! Башка стрелять не надо! — задрал Нурик руки.
— А, это ты? — я улыбнулся и включил, наконец, свет. — Заходи… вот… преступника поймал. Поможешь связать?
— Ну ты даешь, Мороз! — пучил глаза Нурик. — Я слышу-на — выстрел. А потом тишина. Темно… Залезаю потихоньку, а тут ты с обрезом. Фу-ух! Напугал-на… Чуть дудук не отстрелил.
— Давай, хорош болтать, вот такую петлю сделай. Через пряжку. Да не так! Твою маковку! У тебя руки, как ноги верблюда!
— Чтоб тебя бешбармаком придавило, кто же ремнем стреноживает? Надо веревку! Был бы ты казах, за тебя бы пол-аула краснело!
— Много ты понимаешь! Менты ремнем стреноживают, когда наручников нет! — ругался я в ответ. — Учись, коневод. Вот так продень, говорю, в пряжку!
Дверь распахнулась, и на пороге появилась изумленная Василина. Она повела носом — в воздухе еще висел пороховой дым и кислый запах.
— Кошки-матрешки! Ох, мамочки! Да, что здесь происходит⁈..
— Задержали вот преступника, Василина Егоровна, — ткнул я гипсом тушку Антоши. — Мы с Нурланом на страже вашей безопасности, Василина Егоровна.
— Ух… Бандит! У меня в общежитии! — Василина схватилась одной рукой за сердце и упавшим голосом проговорила: — Это он стрелял?..
— Он, — гордо ответил Нурик. — Вот я теперь помогаю связывать. Иди, звони давай в милицию, женщина. Не видишь, даже наручников нет!
Комендантша послушно пошла, остановилась в коридоре и, развернувшись, глянула на Ахметова:
— Нурлан… А ты где вообще был? И почему в пиджаке замшевом?
— Где-где, — проворчал тот. — На задании был! Не видишь? Помогал другу, потому и пиджак. Я снаружи караулил, а он здесь, в комнате. Пришел-таки, гад, попался.
Нурик с воодушевлением пнул Трубецкого, тот замычал. Сосед чуть было не отскочил — ведь до этого при нём опасный преступник не подавал признаков жизни. А теперь очухивался, но руки у него уже связаны надежно.
— Нурлан… — выдохнула изумленная женщина. — Ну ты даешь… Ты… Ты такой мужчина!
— В милицию звони! — небрежно повторил Ахметов, а потом улыбнулся и кивнул на подоконник. — Я там тебе еще и цветочков прикупил.
На окне лежал букет гвоздик. В темноте я и не заметил, что Нурик сюда тоже лез стратегически. Прямо как мой шеф…
Здание областного КГБ находилось в самом центре Угледарска, возле облисполкома.
Я поднялся по широким ступеням крыльца и оказался в просторном холле. Меня встретил прапорщик-постовой с красной повязкой на руке и при полном параде — в форме и фуражке.
Я показал ему удостоверение. У него на стойке уже лежал пропуск на мое имя. Он сверил анкетные данные в пропуске и в ксиве, приложил пальцы к околышу фуражки и пропустил меня через железную вертушку. После позвонил кому-то и доложил. За мной на первый этаж спустился старый знакомый — Виталий Владимирович.
— Здравствуйте, Александр Александрович, — протянул он узкую, как плавник, но твердую ладонь.
Помнится, раньше, когда он изображал Виталика — ладонь была мягкая. Как кисель.
— Добрый день, Виталий, мы же, вроде, на «ты».
— Это у меня профессиональное, людей на «вы» называть, — улыбнулся он. —. Пойдем… Шеф уже должен ждать.
Широким жестом он показал на лестницу, отделанную гранитом.
Мы поднялись на второй этаж, прошли череду кабинетов, двери некоторых приоткрыты, слышен стук пишущих машинок, разговоры, шипение чайника. С виду обычная контора, но нет…
Остановились возле двери, обитой черной кожей и с надписью: «Приемная». Вошли в просторный кабинет, но это был всего лишь «предбанник» перед кабинетом побольше.
— Мариночка, — обратившись к секретарше, кивнул на дверь, что выходила из предбанника, мой сопровождающий. — У себя?
— Да, Виталий Владимирович, я сейчас доложу.
Девушка в сержантской форме подняла трубку, нажала кнопки:
— Товарищ полковник, Морозов прибыл.
Трубка что-то ответила.
— Заходите, — улыбнулась Мариночка, немного задержав на мне взгляд.
Я тоже отметил про себя, что хороша девушка, еще и в форме…
— Разрешите? — первым в кабинет начальника через двойные двери сунулся Виталий.
Я за ним. В кабинете, который оказался размером с два кулебякинских, за широким столом сидел полковник КГБ. Уже в возрасте и немого растолстевший. Я себе представлял главного по области КГБ-шника немного другим. Этаким несгибаемым гвоздем. Куском гранита. Непременно со шрамом на лице от сражений с врагами. Кем-то вроде героя войны. А тут, блин, пухлый дядька со смешным чубчиком на лысеющей голове. Чубчик выражал отчаянную попытку хозяина показать, что есть еще на голове локоны и он не совсем пожилой. Но выглядело это немного комично.
— Здравия желаю, Илья Прокопьевич! — отчеканил я.
Имя его я выучил, конечно, заранее, сразу после того, как в наш отдел позвонили и попросили приехать. Кулебякин сочувственно повздыхал, приговаривая, что ничего хорошего от таких визитов не жди, но я-то знал, в чем собака порылась. Это встреча была в продолжение нашего с Виталием разговора в больничке, когда он приходил ко мне в палату.
