Волжане (СИ) - Архипов Андрей Михайлович (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Вместе с городом?
— Что?
— И городок он себе заберет, Трофим Игнатьич?
— Не твоего ума дело! — отрезал тот, однако поймав ожесточенный взгляд Микулки, не очень соответствующий его залихватскому поведению, неожиданно смягчился. — Все узнаешь, как дело свое спроворишь! Геть отсюда! На рассвете с вещами на пристани!
Проводив взглядом бесшумно исчезнувшую фигуру недоросля, воевода тяжело опустился на лавку, откинулся на стену и в очередной раз попытался убедить самого себя.
«А мальчонка не так уж и не прав. Если уж брать, то насовсем, а не только для того, чтобы о людишках своих узнать, да панка на дыбу подвесить. Нам с Овтаем лишь шаг остался до того, чтобы инязора как лису обложить в его норе. Многие старейшины уже давно готовы за верховенство выксунского рода проголосовать, да ответного похода со стороны Абрамова городка опасаются. Хоть земли там эрзянские и проживают в основном они же, но заправляют всем булгарцы, которые инязору благоволят…
И лишь пока в землях Булгара смута царит, да князь суздальский их в разор вводит, у нас кое-что может и выйти. Кое-что… А что потом?
Эхма, вопросы задаю, на которые самому боязно ответить!
Первым делом необходимо ставить крепость в устье Суры, дабы никто не отрезал Поветлужье от Вельдемановских земель. И на Костроме еще одну, чтобы закрыть проход на эту реку для суздальцев. А еще надобно осваивать земли между ней и Абрамовым городишком, дабы князь Юрий в леса Керженца и Унжи не перебрался, мерю и черемисов под себя загребая.
На Волгу, выходит, надо идти, как Ваня в свое время и предрекал.
Именно она, по его словам, свяжет воедино восточные и западные пределы, станет торговой дорогой меж хорезмийцами и латинянами, арабами и нурманами…
Вот только как нам на нее свой лик явить, дабы не только насельники местные в обиде не остались, но и жадные до чужого не помыслили, что мы их будущие приобретения отымаем? Одно дело ходить по рекам как торговцы, и другое — встать на них как хозяева!
Тут же огребем кистенем по сусалам и от суздальцев, и от булгарцев. И юшкой на бороде они не удоволятся! Кости переломают за потуги наши княжеские!
Да и без их недовольства усмирить беспокойные волжские просторы и проложить по ним безопасные торговые пути сплошная морока!
Причина даже не в разбойничках, что засели в непроходимых заводях по всей реке и мимо которых без дружины не сунешься. Зубы обломаем на княжих татях, что своими провозными пошлинами разорят любого купца!
В верховьях новгородцы соседей обирают, спустись пониже — суздальцы! На средней Волге, казалось бы, относительный мир и спокойствие. Но, поди, сунься чуть дальше булгарских сторожевых застав! И товар изымут и тебе по шеи надают, если не из их земель родом или не имеешь бумагу с разрешением от самого царя, что, как я слышал, невероятно само по себе!
И ведь мало сговориться с каждым из перечисленных о беспошлинном проходе, да уломать прочую мелочь на Волге, чтобы она не вставляла палки в колеса нашей торговли!
Это мы, дай Бог, осилим! Не так уж и много времени минуло, как Булгар с Русью сами торговали свободно!
Труднее примирить сии могущественные державы меж собой, иначе они теми же палками будут тыкать не в колеса, а в нас самих, обижаясь, что мы продаем оружие не только им, но и их супротивникам!
Ну ладно… Допустим, все договорились и примирились!
И тут я! На белом коне!.. То бишь, начинаю возводить крепости по Волге! А точнее, уже своей палкой лезу прямиком в их осиное гнездо! И начинаю там ворошить!
Уже второстепенный вопрос, сумеет ли бывший десятник переяславской рати справиться с озлобленным роем?
А ведь нужда толкает именно к таким свершениям. Точнее, не нужда, а неуемные траты мастеровых и наместников, требующих серебро для своих изысканий, и новые места сбыта для нежданно залежавшихся товаров.
И как совместить несовместимое? Справедливость мироустройства и купеческую жадность, иногда просыпающуюся даже во мне? Спокойствие на реке и попытку установить на ней единый покон?
Как же поступить, Ваня, дабы не только наши овечки остались целыми, но и волки окрест нас от голода лапы не протянули? Не стоит ли ветлужцам, как и прежде, поискать обходных путей? Да и ветлужцами ли станут нас называть, если мы закрепимся на Волге? Уж скорее волжанами…»
Глава 1
Устье лесной речушки показалось из-за поворота неторопливо, успев притянуть к себе завороженные взгляды большинства находящихся на судне путников.
Заросли черемухи, надоедливо тянущиеся по низменным берегам Пижмы, внезапно сменились невысокими порослями смешанного леса и могучим ельником, спустившим свои извилистые корни почти к самому урезу воды. Однако плотной стене хвойных великанов было суждено простираться недолго. Колючие разлапистые гиганты неожиданно споткнулись об узкую водную преграду, явившуюся из самой глубины таежных дебрей, и всеобщему взору предстала широкая полоса пойменных лугов, отодвинувших деревья далеко в сторону.
Самой речушки было почти не видно, она застыла в набежавшем на ее поверхность тумане, словно в сладкой, тягучей патоке. Ельник заканчивался небольшим обрывом, ступеньками падающим на узкий слой мокрого песка, а дальше тянулась зыбкая белесая дымка, которая накрывала не только зеркало застывшей в умиротворении воды, но и прилегающий заливной луг, теряясь по его границам в редких зарослях прибрежного тальника.
Толстая пелена раскинувшегося тумана лишь изредка перемежалась высокими побегами камыша, прорастающими сквозь нее острыми стреловидными листьями и пучками соцветий. Все остальное было надежно скрыто под ее покрывалом. И лишь там, где она вплотную подходила к берегу Пижмы, клочки полупрозрачной ваты таяли, и под ними угадывалось широкое цветочное разнотравье, источающее запах меда и теплого лета.
Казалось, еще мгновение и в зыбком мареве мелькнет силуэт Вуд-авы, богини воды, живущей в этой сказке и насылающей призрачные видения, чтобы порадовать усталого путника.
Ближе к лодье туман истончался совсем и под ленивой желтоватой водой, несущей частицы земли из глубины лесной чащи, слегка угадывалось дно, в этом месте на удивление плотное и песчаное. Кий умиротворенно встал на колено, перегнулся за борт и напился из пригоршни, не забыв попросить у богини очистить воду от всего злого. Непроизвольно сорвав листок с проплывающей мимо лодьи пожухлой ивовой ветки, он вновь бросил его на речную поверхность, воздав Вуд-аве скромную плату за угощение.
Захотелось лечь на спину и отдаться на волю течения, умиротворенно смежив очи в теплом бархате реки.
— Встаем!
Голос лекаря прозвучал неожиданно, и Кий вздрогнул, посылая мысленные проклятия в его сторону. На самом деле относился он к нему неплохо, но мерзкая привычка волхва делать все, что хочет, раздражала. Вот и на этот раз не прошли они еще и осьмушки дневного перехода, как обладатель столь несносного характера, более присущего князьям, чем простым людям, вновь возжелал встать на стоянку.
«Тоже искупаться, что ли, надумал?»
Казалось, лекарь просто не понимал, что он в походе, а не на дружеских посиделках, где можно походя потрепать знакомого по плечу или непреклонным тоном попросить передать солонку с другого края стола. С другой стороны железная тамга, болтающаяся на шнурке волхва, давала ему право изменить приказ любого из находящихся здесь воинских начальников. В отличие от него, у Кия на шее висела половинка серебряной, и он искренне недоумевал, почему она значила меньше, исходя хотя бы из ценности металла.
Он пытался задавать свои вопросы Гондыру, который и возглавлял сей поход, но удмурт только посмеивался, тряся своей шевелюрой цвета застарелого меда, хотя и обладал в точности таким же, как у него самого, знаком различия. Правда, тот был целым, поскольку рыжий был полноправным ветлужцем, однако особых преимуществ в полномочиях это не давало, лишь указывало на права и обязанности по отношению к Правде. Наказал бы воевода собирать поход Кию, Гондыр бы как миленький стал ему подчиняться, несмотря на всю полновесность своих регалий.
