Черный проводник - Конторович Александр Сергеевич (чтение книг .TXT) 📗

– Понятно теперь, отчего у вас на столе ничего нет. Иначе как бы вы по нему катались?

– Соображаешь. Ценю. А отчего на месте осталась? Другие вскакивали.

– Не успела.

– Не врешь. И это хорошо, что не врешь. Тут мне такие бывалоча сказки рассказывали… И прыжок-де мой просчитали, и много еще чего другого. Только такие сказочники здесь долго не задерживались. В нашем деле главное – себе не врать. Это других можно сколько угодно дурить да лапшу на уши вешать, про свои великие таланты рассказывая. А самому себе сказки придумывать незачем. Не ровен час, поверишь. И тогда финиш – спекся. Не допрыгнешь или не добежишь. Ладно, кое-что мне уже понятно. Распорядок у тебя теперь будет такой. С утра и до обеда с тобой заниматься буду я. После обеда и до отбоя – Петр Степанович. Он у нас человек разносторонний и непредсказуемый. Даже я не всегда могу предположить, что он в следующий момент придумает. А уж худо-бедно не первый год знакомы.

Стрельбище оказалось в пятистах метрах от поселка. Представляло оно собой несколько обвалованных параллельных углублений, на дне которых были расставлены самые разнообразные мишени. В воздухе сухо пощелкивали выстрелы. Поблизости кто-то тренировался.

– С какого ствола начнем? Предпочтения есть какие-нибудь? – поинтересовался майор.

– Мне наган привычен, «ТТ», из маленького «вальтера» стрелять приходилось.

– Ну, наган – понятно. «ТТ» – машинка точная, но не по твоей руке.

– Отчего же? Я же из него стреляла.

Гальченко хмыкнул и повернулся к стоявшему рядом красноармейцу.

– Сбегай-ка к оружейнику и притащи сюда «браунинги», первый и второй номер, «парабеллум», обычный наган захвати. А тэтэшник у меня и свой есть.

Боец отдал честь и убежал. Майор вытащил оружие.

– Держи! – и в воздухе мелькнул пистолет.

Шагнув вбок, Марина поймала «ТТ». Гальченко удовлетворенно кивнул.

– Вон там мишень. Попади.

– Куда именно?

– Вообще в мишень. Хоть куда-нибудь. Стреляй быстро, так, как сможешь.

Повернувшись лицом к мишени, Котенок передернула затвор и вскинула оружие. Левая рука привычно легла снизу, поддерживая рукоятку. Выдох – оружие взметнулось вверх.

Бах! Бах! Бах!

Зачастили выстрелы. Щелкнул затвор, вставая на задержку. Она положила пистолет на стоявший рядом стол и обернулась.

– Ну-ну, – кивнул стоящий сбоку майор. – Для начала неплохо, пойдем поглядим, куда попала…

Из восьми выстрелов в мишень пришло шесть пуль. Легли они с сильным разбросом по вертикали.

– Ну, что я могу тебе сказать… На пистолет посмотри.

Марина оглядела пистолет. Ничего особенного. Недоуменно повернулась к своему инструктору.

– Обычный вроде пистолет.

– Мушка.

(А что у нас с мушкой? На месте вроде бы… Только какая-то она низкая…)

– Вроде как пониже она, чем должна быть.

– Правильно мыслишь. Если б ты стреляла, как положено, то все твои пули куда-нибудь в лес и улетели бы. Для горизонтальной наводки даже подпиленная мушка подойдет – здесь ты верно все сделала. А вот вверх-вниз по такой целиться – все пули в «молоко» уйдут.

– Это что же значит, товарищ майор? Я как-то неправильно стреляю? Но меня так учили.

– Манзырев что ли учил?

– Он самый.

– Стало быть, учил он тебя правильно. Оружие – оно ведь не всегда своим и знакомым бывает. Пистолет и трофейным может оказаться. Хозяин его разными фантазиями страдать может. Может, он криворукий или кривоглазый. И под себя ствол соответственно переделывает. А человек, с этими особенностями не знакомый, будет из такого оружия стрелять, как из своего собственного. И попадет… соответственно. Я вот по секундомеру засек, ты на восемь выстрелов одиннадцать секунд потратила.

– Это хорошо или плохо?

– Хорошо в том смысле, что ты своим внутренним ощущениям доверяешь. Мишень не выцеливаешь. Стало быть, есть у тебя чувства, стрелку необходимые. Плохо – в том смысле, что доверяешь ты себе еще не полностью. Слишком много времени у тебя на выстрел уходит.

– А сколько надо?

Гальченко хмыкнул и пошел к мишени. Подобрал с земли валявшиеся в разных местах обрубки поленьев. Все они были приблизительно одинакового размера и одного диаметра. Расставил их на земле и вернулся назад. Поднял со стола пистолет и вставил новый магазин. Передернул затвор.

Плавно повернулся в сторону мишени, одновременно с поворотом вскидывая оружие вверх.

К-р-р-р!

Выстрелы протрещали одной короткой очередью – как из автомата.

– Ну, примерно так…

Котенок посмотрела на разлетевшиеся в разные стороны чурбачки. Последний из них еще катился.

– Ничего себе… Это за сколько ж вы так?

– Если по науке, то положено за шесть секунд. Правда, дистанция в этом случае должна быть поменьше. Секунд в восемь, наверное, уложился.

– Да-а…

– И все-таки, Марина, «ТТ» – это не твой ствол.

– Почему? Я же попала.

– У этого пистолета отдача резкая, патрон сильный. Тебя при выстреле ощутимо отдачей толкает, руки подбрасывает. Сама ты этого не замечаешь, а мне со стороны видно. Когда с места стреляешь, оно еще вроде бы и ничего. Тело потихонечку приспосабливается и эти неудобства компенсирует. А вот ежели с ходу стрелять начнешь… Тут уже совсем другие вещи выходить будут.

Она с сомнением посмотрела на пистолет.

– Но… дядя Саша про это мне ничего не говорил…

– Это Манзырев-то? Да, хотел бы и я с ним потолковать… А из какого оружия он тебя стрелять учил?

– Из нагана. Маленький «вальтер» был, но его потом пулями покорежило…

– Ага! Правильно мужик мыслил. Вот мы сейчас это и проверим…

Спустившийся к столу красноармеец разложил на нем принесенное оружие, получил от майора новое задание и, коротко кивнув, убежал.

– Так! Держи-ка… – в руке Гальченко появился большой пистолет с косо поставленной рукояткой. – Знакомая машинка?

– Немецкий это, я у них видела.

– Точно! Пистолет Борхардта-Люгера, был принят на вооружение еще в мировую войну! С тех пор, конечно, много воды утекло, модернизировали его неоднократно… но, в целом, все то же самое осталось. Посмотрим, как у тебя руки к нему привыкнут…

Незнакомое оружие уверенно легло в руку. На первых порах трудно было привыкнуть к незнакомому механизму перезаряжания, но потом природное упрямство взяло верх, девушка освоилась и уже более-менее уверенно отстреляла пяток магазинов.

Инструктор задумчиво пожевал губами и присел на корточки возле мишени.

– Угу… ну вот, тут результаты уже интереснее… Разброс меньше стал… В принципе, для работы машинка подходящая… разве что… – он с сомнением оглядел тонкую фигурку девушки. – Нет! Тяжеловат он для тебя.

В следующие два часа они перепробовали еще несколько пистолетов, и каждый раз Гальченко находил что-то, что ему не нравилось.

Сделали перерыв, после чего занятия пошли по-новой. Майор заставлял ее вскидывать руку с оружием, резко поворачиваться и приседать.

Солдат то и дело приносил на рубеж новые пистолеты и револьверы. Наконец майор удовлетворенно кивнул.

– Ну, вот… это уже на что-то похоже…

На столе перед ними лежал какой-то странный, укороченный наган.

– Это, Котенок, «жандарм». А точнее – револьвер «наган», укороченный вариант. Сделана такая штучка специально для скрытого ношения и использования в оперативных целях. И под твою лапку она будет в самый раз. Ну-ка…

Револьвер действительно лег в ладонь, как влитой. Инструктор одобрительно похмыкал.

– Давай, резко повернись и руку вскинь! Так! И еще раз! Вот смотри – оружие у тебя никуда дальше не вылетает, и инерцией его не забрасывает. Что это значит?

– И что же?

– А то, дорогая моя, что вес этого ствола очень точно сочетается с твоей мускулатурой. Быстро ты его чувствуешь и легко управляешься. Нет, стрелять-то ты у меня из всякого оружия будешь, до пулемета включительно! Но штатным, личным твоим стволом, будет теперь этот револьвер. Точнее – два револьвера. Для начала. Потом тебе еще пистолеты по руке подберем. Ибо будешь ты стрелять с двух рук!