На Темной Стороне - Никитин Юрий Александрович (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
Сказбуш сказал ехидненько:
– Разработки этого оружия были свернуты. Потому что внедрение чипов снижало эффективность этого оружия.
– Это если для армии, – возразил Егоров. – А простому народу зачем прицельная точность из пистолета на сотню метров? На десять достаточно…
– Какие-либо эксцессы? – потребовал Кречет.
Лицо его окаменело, а рифленые желваки выступили резче. Мне показалось, что он даже дыхание слегка задержал в ожидании неприятностей.
– Перегибов хватает, – признался Егоров. – Народ только приучается к идее, что пистолет может оказаться у каждого… Позавчера, к примеру, был случай на Планерной улице. Какой-то лихач пронесся на мерсе, обрызгал грязью стоящих на троллейбусной остановке. Один успел выхватить пистолет, произвел пять выстрелов вдогонку. Разбил заднее стекло, пробил шины и ранил мужика на заднем сиденье… Конечно, повязали, будут судить. Я сразу нажал на все кнопки, чтобы этому взбешенному горе-стрелку дали условно. Ну, приняли во внимание состояние аффекта, то да се, юристы эти штучки знают… А сейчас его отпустили под подписку о невыезде.
Коломиец неодобрительно покачал головой:
– Он же ранил ни в чем не повинного человека!
– А пусть не садится к такому, – отпарировал Егоров. – Но зато вот мне доложили: с сегодняшнего утра это обрызгивание грязью прохожих как рукой отрезало! Вчера целый день ту информашку по всем каналам крутили… В телестудии телефоны раскалились добела: народ звонит, требует этого стрелка не судить, а медаль ему дать. Видать, тоже обрызганные… Словом, хоть и с шероховатостями, но программа окультуривания… есть такое слово?.. с помощью личного оружия продвигается.
Коломиец, министр культуры, который вечно лез не в свое поле деятельности, так как на его министерство денег всегда не хватало, кашлянул, привлекая внимание:
– Платон Тарасович… Учителя объявили недельную голодовку! Вся мировая общественность стоит на ушах, требует… Вон Англия так вообще…
Кречет отмахнулся, в запавших глазах блеснула злость:
– У себя они не такие добренькие! Помню как-то, они ж арестовали ирландцев и осудили как уголовников. Те возмутились, они же выдвигают политические требования, значит – политические. Англичане отказались. Тогда эти ирландцы объявили голодовку. Да не такую позорную, как у нас, когда два дня обходятся без горячего питания, а потом ходят героями!.. Ирландцы не принимали пищи всей группой, англичане невозмутимо помалкивали. Голодали неделю, два, месяц, два… Затем умер первый. От голода. К тому времени уже превратился в скелет! Газетчики забегали, завопили, но что же? Английское правосудие хладнокровно отвечало, что всяк человек вправе распоряжаться своей жизнью. Умер второй, третий, четвертый… Думаете, хоть тогда что-то изменилось? Ни на грамм! Они все там померли: не то десять человек, не то пятнадцать – уже не помню. Но английское правосудие, такое гуманное и либеральное, когда дело касается нарушения прав в России, и пальцем не шелохнуло. Приговор остался прежним, никто и не подумал пересматривать, хотя уже этим актом ирландцы доказали, что они – не уголовники.
Он отмахнулся, наконец-то пошел к своему креслу во главе стола. Яузов сверлил министра культуры придирчивым взглядом: больно черный, да и нос крючком, а Забайкалов, в ведении которого были иностранные дела, пророкотал благодушно:
– Англия примазывается… Просто примазывается, везде выпячивает свою значимость, везде старается выскочить впереди Империи, чтобы ее заметили. Везде вопит и всем видом напоминает, что Империя выросла из их английской колонии! И что сейчас Империя – это та же Англия, только молодая и потому еще неотесанная. Мол, Империя и мы – близнецы и братья, как сказал классик…
Его напыщенная, приподнятая речь попахивала небесно-чугунно-немецким, Яузов вскоре и в нем перестал подозревать еврея и сосредоточился на своих бумагах. Наступило молчание, всяк торопливо подготавливался к экзамену перед Кречетом.
Я в сторонке, передо мной ноутбук, ради такого стоит работать в любом правительстве. Огромное искушение запустить трехмерную стрелялку, а с процессором в тысячу мегагерц и вуду по имени Avenger-2 можно пройтись в высшем разрешении без всяких тормозов… но все-таки я на работе, а второе, что начинает тревожить, – эта сегодняшняя эйфория…
Да, в исламские центры народ валит толпой. Особенно много молодых решительных ребят, что раньше могли только по пьянке бить друг другу морды, а теперь вдруг нашли, что можно бить не просто так, а за идею, за Россию, за мир и счастье для всех людей на свете.
Но все-таки, все-таки опять это гнетущее чувство, что начинаем разгоняться, чисто по-расейски отпустив вожжи вовсе! А на большой скорости да без крепких вожжей как бы не очутиться в канаве вверх колесами.
Глава 2
Массивная дверь, тяжелая, как будто ее переставили из сейфа Центрального банка, распахнулась, как дверь собачьей будки. Все головы развернулись в сторону входа. Мирошниченко ворвался вихрем, губы трясутся, в глазах бешенство. Я успел подумать, что пресс-секретарь до своей кандидатской по юриспруденции успел закончить с отличием что-нибудь и воздушно-десантное.
– Господин президент!.. Платон Тарасович!.. Американский десант на Байкале!
В огромном кабинете наступила страшная тишина. Застыл даже воздух, я видел, как замер в полете, словно впаянный в глыбу льда, брошенный Коганом через стол листок бумаги.
Лицо Кречета, напротив, медленно начало наливаться кровью, на лбу угрожающе вздулись жилы.
– Почему на Байкале? Что там: секретные заводы, шахты с ракетами?
– Операция «Чистая вода», – выпалил Мирошниченко. – Они готовились к ней давно. Помните, обилие статей и фото о загрязнении озера Байкал, о бумкомбинате, что отходами загрязняет уникальную воду… а он в самом деле загрязняет, письма наших виднейших писателей и деятелей культуры с требованием прекратить работу этого чудовища?..
Кречет, страшный, как сама смерть, с оскаленными зубами, медленно выпустил воздух, широкая грудь несколько опустилась. Уже спокойнее, но все еще сдавленным голосом спросил:
– Что известно на сегодня?
– Сегодня Империя, – сказал Мирошниченко торопливо, – разом все это выбросила в эфир и в печать и одновременно – десант в десяти милях… простите, шестнадцати километрах от точки загрязнения. Два крупнейших бумкомбината Финляндии минута в минуту с высадкой десанта предложили нашей стране безвозмездные поставки бумаги в том же объеме, что давала эта громада. Тем самым они привлекут на свою сторону как любителей халявы, а у нас сейчас почти вся страна из халявщиков, так и крупнейшие умы из числа писателей, музыкантов, ученых… Ну, которые еще при Советской власти дрались за Байкал и подвергались гонениям. Эти люди и сейчас считаются совестью России. Так вот они, по сути, сейчас на стороне Империи! Мы никак не могли отказаться от мощностей бумкомбината, а имперцы разом всех спасли… Под благороднейшим лозунгом: планета, мол, едина, мы – единый человеческий род, и все ресурсы принадлежат человечеству, а не отдельным народам, которым просто повезло угнездиться на местах, где впоследствии открыли запасы нефти или, как у нас, запасы чистой воды.
Яузов вздохнул, поерзал, сказал с одобрением профессионала:
– А ход неплохой… Даже если сбросим батальон парашютистов и всех перебьем, то нас обвинит не только Европа – хрен с нею, но и наши гуманитарии. Мол, юсовцы для нас же старались!.. Но если оставить как есть…
Массивные плечи зябко передернулись. Мы понимали, что оставить все как есть – прощай Россия как страна. Останется только как географическое понятие.
Сказбуш сказал трезво:
– Эта операция готовилась давно. Мы о ней знали. Но она должна была состояться намного позже. Через пару лет, не раньше. Им нужно было кое-что сделать, лучше подготовить общественное мнение. В том числе и в России. Честно говоря, этот десант неожиданность даже для меня…
Коган спросил наивно:
