Гардемарин (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич (читаем бесплатно книги полностью .TXT, .FB2) 📗
— Sukkel⁈ Ik vermoord je, puppy! (Дурак⁈ Я тебя убью щенок!) — слово «шакал» неимоверно возбудило Боцмана. Наверное, угадал, его мамаша не иначе ему раскрыла его родословную, и он её стеснялся и никому не говорил, а тут все вокруг узнали. Как бы там не было, удары на меня посыпались с удвоенной силой.
— Стоп! — на английском языке прервал экзекуцию капитан — ты англичанин⁈ Отвечать!
— Я русский! — ответил я, на том же языке. В последнее время этот язык моих бывших врагов был мне особенно ненавистен, но знал я его сносно. Только на нём приходилось общаться во время похода с различными иностранцами, да и в школе учил. В моё время знать английский язык было модно — и к Англии не имею никакого отношения, они мне враги!
— Русский⁈ — капитан выглядел удивлённым — как ты тогда попал сюда? У московитов нет кораблей! Мы выловили тебя в океане! Не врать! Ты англичанин⁈ Учти, мы узнаем правду, и тогда тебе несдобровать! Голландия и Англия в состоянии войны! Англичан мы обычно скармливаем акулам!
— Да русский я! Меня зовут Виктор Жохов! Как раз англичане и напали на наш корабль и потопили его! С удовольствием поучаствую в процессе, если вы поймаете этих засранцев! — лёжа на залитой моей кровью палубе я с трудом поднял голову и посмотрел на капитана — а вы очень гостеприимны господин капитан, стоило ли меня спасать, чтобы потом убить?
— Виктор Жохов? Ну что же, английские мрази могут сотворить и не такое. Но мы приличные и честные люди! — капитан на мой вопрос не ответил, он задумался, произнеся моё имя с ударением на букву «О» — Очевидно ты дворянин, судя по твоему поведению, но Голландия — Республика! Ты будешь кланятся каждый раз, как увидите меня или моих офицеров на палубе моего корабля! Я не потерплю не уважения! Я не дворянин, и дворянство не признаю! Зовут меня Михаил Руландс. Обращаться ко мне — господин капитан! Этот фрегат принадлежит Голландской ост-индийской компании и называется «Нидерланд». Мы идём домой и тебя высадят в порту Амстердама, как только мы до него доберёмся. На моём корабле нет нахлебников и пассажиров, все получают своё жалование и пайку только за работу! Воровать, бунтовать, богохульствовать и бездельничать нельзя, иначе будет тоже самое, что и с этим подлецом, что сейчас болтается на рее! Он украл яйцо, и за это поплатился жизнью! Такое нельзя спускать, каждый должен знать своё место! У нас есть одно простое правило, которое ты должен запомнить! Выполнять приказы беспрекословно! За неповиновение на первый раз порка, второй раз виселица! Учитывая твой возраст, я определяю тебя в юнги, с соответствующим жалованием. Одежду тебе выдадут в счёт жалования. Боцман Ёб, теперь твой непосредственный начальник. Слушать его как отца родного! Если ты не согласен, можешь прямо сейчас снова прыгать за борт!
— Господин капитан, я бездельничать и не собираюсь, и честно отработаю поездку на вашем корабле. Однако голландского языка я не знаю, английского и русского судя по всему не знает господин Ёб. Как мне понят, что от меня хотят? Я готов выполнять приказы, однако боюсь, что могут возникнуть недоразумения — ну и имечко же придумали этому мордовороту родители, ему лучше не появляться в кабаке где будут отдыхать русские, ибо драки и насмешек ему тогда не избежать. Все точки над «ё» расставлены. Капитан предельно чётко рассказал о всех раскладах. Мне предстоит путешествие в Амстердам и дорогу мне придётся отработать. Низко же ты пал Витя, был адмиралом, а теперь мальчик на побегушках!
Насколько я знал, раньше обязанности юнги на корабле во многом зависели от его происхождения. Некоторую часть юнг составляли подростки дворянского сословия. В корабельной иерархии они занимали промежуточное положение между офицерами и матросами. Они были избавлены от тяжёлых и грязных работ, выполняли преимущественно функции вестовых и помощников офицеров. Их обучали работе с навигационными инструментами и картами, основам артиллерийского дела и другим навыкам по управлению кораблём. Впоследствии юнги-дворяне становились мичманами и далее поднимались по карьерной лестнице. А вот жизнь юнг из простонародья была намного более тяжёлой. На их долю приходилась огромная доля неквалифицированной работы на корабле. Они работали на камбузе, выполняли обязанности прислуги у офицеров, драили палубу и гальюны, штопали порванные мундиры матросов. Во время морских сражений юнги должны были насыпать порох в специальные мешочки для выстрелов, подносить к орудиям картузы и ядра. Таких могли кинуть с жалованием запросто, просто дав пинка под зад в очередном порту. Судя по настроению и надменности капитана, мне предстоит как раз второе.
— В твоих же интересах выучить язык быстро! Хотя Ёб отличный боцман и сможет объяснить тебе твои обязанности и без слов! — рявкнул на меня капитан, но тут же снова сделал одолжение — когда будешь заниматься уборкой в каютах офицеров, и, если я буду не занят, можешь спрашивать незнакомые слова, я поясню, что они значат. А сейчас приступай к работе!
Ответить я ничего не успел. Схватив меня за ухо, боцман с интересным именем Ёб, которого я уже всей душой ненавидел, стащил меня с кормовой надстройки.
Дальше всё было как в тумане. Получая время от времени удары то кулаком, то палкой от злого здоровяка, который беспрерывно сыпал проклятиями и ругательствами на своём языке, меня погнали куда-то в трюм. Тут запах стоял просто неимоверный! Казалось мы зашли в выгребную яму уличного туалета! Я почти теряя сознание от жуткого зловония, получил в руки какие то обноски на два, а то и три размере больше, и вскоре ничем не отличался от остальных матросов. Вместо обуви мне выдали старые деревянные башмаки, но тут же показали где они должны стоять всю дорогу до порта, по палубе матросы передвигались исключительно босиком, очевидно, чтобы не портить «полировку» палубы, которая аж лоснилась и блестела от грязи. И вот я уже с деревянным ведром и шваброй, сделанной из обрезков пеньковой верёвки, стою на носу корабля. Перед адмиралом Жоховым поставлена задача отдраить до зеркального блеска носовую оконечность в районе бушприта. На голландском именуемую гальюн.
Местечко довольно занятное, если разобраться. Наиболее спокойное место при различных эволюциях судна. Не в плане досягаемости волн, их то тут как раз больше чем достаточно, а чтобы не часто туда бегать при сменах галса. Этот свес прежде всего имеет декоративную функцию — на нем крепится носовая фигура духа-покровителя корабля, так же известная как гальюнная. Вот туда-то и бегают матросы по естественным надобностям. А чтобы те не пропали без вести во время волнения, вдоль бушприта закреплена сеть — для страховки. Такое расположение нужника выгодно еще и тем, что постоянно омывается волнами — какая ни какая, а гигиена. И направлением ветра. Или от кормы к носу, или в сторону — так что основное амбре над палубой не гуляет, хотя это и мало помогает в той помойке, на которой я очутился. К тому же, на корме располагаются каюты офицеров и гадить там матросам никто не позволит.
Теперь я знаю почему везде так воняет. Клиентуру этого сортира в шторм легко смоет в процессе отдавания дани природе, да и из трюма путь до туалета выходит неблизкий. Добраться из глубин трюма, до носа корабля в свежую погоду — тот еще маневр. Все гадят там, где удобно и где их не поймает за этим занятием злой боцман с офицерами. Потому и воняет в трюмах, льяльные воды там такого состава, что современная канализация покажется нектаром. Докатился Витя, дожил, теперь ты юнга на голландском фрегате, который идёт хрен знает куда и не известно, доберётся ли до места назначения, и обязанность твоя чистить гальюн!
Глава 2
Две недели я уже на корабле. Втянулся, можно сказать, освоился и прижился. Жизнь вошла в свою колею, хреновая правда жизнь, но какая есть. Я уже разбираю основные команды на голландском языке, которые мне выдает на ура боцман Ёб, и могу даже несколькими фразами перекинуться с членами команды. В изучении языка мне помогает то, что он очень похож на немецкий, который я изучал на специализированных курсах во время войны, мой природный ум, который без сомнения гораздо лучше развит чем у окружающих меня дикарей, ну и палка боцмана Ёба! Звиздюлей я получаю много, больно и каждый божий день! А учитывая то, что с командой и грёбанным Ёбом мне приходилось общаться по восемнадцать часов в день, языковая практика моя была обширна и я развивался не по дням, а по часам. Даже ночью, когда у меня выпадало немного времени на сон и отдых, и я мог отвязаться от навязчивой компании, я видел страшные сны, где все разговаривали на голландском и непременно меня лупили! Хорошо хоть спальное место мне выделили на палубе, подальше от храпящих матросов и жуткой вони! Спал я теперь обычно возле левого борта, в ялике, накрывшись куском старой парусины, и был этому несказанно рад. Если конечно не шёл дождь и не было свежей погоды. Жёсткое ложе и постоянный звон рынды, которой отбивались склянки, не мешали мне мгновенно засыпать, так как я уставал просто чертовски.
