Первый Император. Дебют (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич (бесплатные серии книг .txt) 📗
Но болезнь не отступала. Силы императора иссякали, и он неожиданно вспомнил о том, что так и не назначил себе официального наследника. Петр потребовал бумаги, начал было писать. Но перо выпало из его слабеющих пальцев. А из написанного сложились всего два внятных слова: «Отдайте всё…». Император велел позвать дочь свою, Анну Петровну, чтобы она писала под его диктовку, но пока ее звали, он впал в беспамятство…
И привиделась ему картина, описанная пророками.
Увидел он человека на престоле и как бы пылающий огонь, и сияние было вокруг него. И сказал тогда ему неведомый глас, исходящий из уст как бы человека сего:
— Моление твое услышано. Аз дарую тебе возможность спасти труд твоей жизни, вселившись в тело последнего императора русского, перед крушением империи… Спаси! Иди же и делай! — громом отдалось в голове императора.
— Его Величество скончался, — смутно и еле слышно донеслись до него чьи-то слова и сознание его померкло…
[1]Примеч. мое. Приведенные цитаты взяты из различных статей и книг о Петре, опубликованных в Интернете — например, С.Ф Платонова
[2] Отравление организма веществами, которые задерживаются в нём при больных почках
Сказку сделать былью
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор… [1]
Дневник императора Николая II
26 октября 1900 г. Четверг. Вчерашнее недомогание не прошло, и я принужден был остаться в постели. Сначала думали, что у меня инфлуэнца, но через несколько дней доктора решили, что у меня брюшной тиф, которым я проболел до[2]
6-го декабря 1900 г. Среда. День моих имянин провел хорошо, свободно и совершенно иначе, разумеется, чем в Петербурге! А в особенности с нравственной стороны, в этот раз разница мне показалась ощутительнее. Эти дни с тех пор, что я встал, я чувствовал и продолжаю чувствовать такое обновление в себе, точно я недавно явился на свет Божий и начинаю быстро расти и укрепляться…
Российская Империя, Крым, Ливадийский дворец, ноябрь 1900 г.
Двадцать девятого октября в Правительственном Вестнике появилось сообщение: «Государь Императоръ Николай Вторый заболелъ 26 октября инфлюэнцей без осложнений, бюллетеней не будетъ».
На самом деле Николай Александрович болел уже несколько дней и если первоначально его личный врач Гирш уверенно диагностировал инфлюэнцу (грипп), то позднее привлеченные врачи нашли у императора брюшной тиф. Болезнь протекала тяжело, пошли слухи о возможной смерти государя. Победоносцев в письме к министру внутренних дел Д.С. Сипягину написал: «Тяжкое облако легло на нас от вестей из Ливадии».
И в высших правящих кругах Империи, и в царской семье были недовольные возможным восшествием на престол великого князя Михаила, находящегося под сильным влиянием Витте. Даже пошли разговоры, не дают ли Основные Законы Империи возможность назначить наследницей Престола старшую дочь Николая — Ольгу. В результате придворные круги раскололись на несколько партий. Часть поддерживала право на наследство Михаила, другие же желали подождать рождения ребенка, с тем чтобы передать власть ему, либо Ольге Николаевне. Витте несколько раз собирал совещание Кабинета Министров, пытаясь продавить срочное назначение великого князя Михаила регентом.
Императрица же, пренебрегая опасностью заразиться и не обращая внимания на слухи, дневала и ночевала в комнате своего супруга. Стремясь облегчить страдания, она лично ухаживала за больным и поила его лекарствами и снадобьями из своих рук. Но облегчения не наступало.
Генерал А.Н. Куропаткин, военный министр, навестивший императорскую чету в Крыму, отметил: «Вот уже шестой день Государыня никого кроме врачей не видит сама и не допускает к Государю. Сама спит с ним в одной комнате и ухаживает за ним, дежуря посменно со своей няней. Никаких предосторожностей ни за себя, ни за детей не принимает. Тесно и не дезинфицируют».
Тринадцатого ноября Николаю Александровичу стало совсем плохо. Наступил кризис. Император потерял сознание и лежал на кровати вытянувшись, словно манекен, и почти не дыша. Александра Федоровна, несмотря на беременность и свое тяжелое состояние, неотлучно сидела рядом с постелью, дежуря вместе с сиделкой, которая суетливо обтирала выступивший на лице царя пот.
Внезапно тело Николая вздрогнуло и начало биться в судорогах.
Императрица, приказав срочно вызвать врача, в бессилии заламывала руки.
Приступ прекратился столь же внезапно, как и начался. Император медленно открыл глаза…
Петр внезапно очнулся и понял, что боль куда-то исчезла. Нет, она не прекратилась совсем, но по сравнению с предыдущими ощущениями стала почти незаметной. И почему-то переместилась в ноги и голову вместо низа живота. Вообще ощущения были какие-то непривычные. Пахло вроде бы лекарствами и духами, но какими-то незнакомыми. На лице словно появилось что-то постороннее, непривычное и мешающее, а постель казалась намного мягче обычной. Он медленно, так как все мышцы плохо слушались, поднял веки и осмотрелся. Над ним склонилось старческое лицо, украшенное густыми седыми усами, переходящими в довольно-таки пышные заросли на щеках. «Бакенбарды» — подсказал ему неожиданно внутренний голос. Но тут откуда-то сбоку донесся незнакомый женский голос, произнесший что-то неуловимо знакомое по-немецки. Склонившийся над императором ответил, так же по-немецки, что-то вроде: «Кризис миновал, Ваше Величество». И начал проводить над ничего еще не понимающим Петром какие-то странные действия. Впрочем, пока лекарь («Гирш», — подсказал его фамилию еще раз внутренний голос) и пришедшие ему на помощь несколько лакеев, возились с его расслабленным телом, Петр осмотрел помещение и людей, в нем находящихся. Прежде всего, ему бросилась в глаза по-домашнему, но богато разодетая женщина, миловидная, с озабоченный и нервным лицом, и что характерно — в «интересном положении». Кроме нее присутствовали увиденный уже врач, лакеи в непривычных одеяниях и, похоже, служанка. Комната небольшая, но побольше той, в которой император лежал до потери сознания, роскошно и необычно отделанная штофными обоями, уставленная не менее богатой мебелью. Окно, по ночному времени закрытое наглухо, за которым ничего пока не различить, кроме густой темноты. Все это, как и ощущения некоей инородности нового тела, особенно неприятное ощущение заросшего бородой лица, показывали, что все увиденное Петром ранее — не галлюцинации измученного болью человека, что вся эта сказка происходит… вернее — произошла с ним наяву. И сейчас он, бывший Петр, находится в теле своего потомка, которому предначертано было потерять Империю.
— Ники! — заметив осмысленное выражение глаз больного, женщина явно обрадовалась. — Вы очнулись! Ему лучше? — переспросила она у доктора.
— Та, Фаше Императорское Фелишество, — врач ответил на уже по-русски, но с сильным акцентом, похожим на немецкий.
— Тогда оставьте нас все, кроме Тутельберг, — приказала императрица. Внутренний голос тотчас же услужливо просуфлировал Петру, что ее зовут Аликс, а точнее Александра Федоровна и оказалась она женой предыдущего владельца тела.
«Эй, а он где? — удивленно спросил Петр, не обращая внимания на рассказ женщины. — Я его убил, что ли? — на что внутренний голос таким же спокойным тоном ответил, что прежний хозяин тела никуда не делся, — Здесь я, только заперт волей вашей словно в камере и могу лишь отвечать на ваши вопросы, — продолжил он. — Ну и ладно, сиди там, где находишься, — ответил своему внутреннему собеседнику Петр. — Ибо такова Господня Воля и кто мы еси, дабы ей противиться». Голос смиренно замолчал, а до слуха императора наконец-то донесся голос Александры.
— Да ты меня совсем не слушаешь, Ники! Тебе нехорошо?
— Прости, душенька, — ответил он, — но что-то совсем слаб и хочу вздремнуть.
