Растоптавший бабочку Брэдбери (СИ) - Сергей Зеленин (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
Он уехал куда-то на север к сыну, а вот ему уехать некуда и, он всё чаще и чаще повторял эти слова - изменив в оконцовке «бархан» на «сугроб»…
С большим трудом, цыган удалось уговорить переселиться в построенную при ГДР, после «воссоединения» - более чем наполовину опустевшую пятиэтажку, где проживал Эрнст со своей семьёй. Конечно, «семьёй» это было назвать с большой натяжкой: после смерти жены в девяностых годах, остался лишь он сам, да его 55-летняя дочь Эльза – инвалид детства, передвигающаяся только в инвалидном кресле. Больше, у него никого не было...
Здание, рассчитанное на проживание пары - максимум трёх сотен жильцов, «утрамбовали» все полторы тысячи! Почтовые ящики, тут же куда-то исчезли, а лифт перестал работать: его шахту, новые обитатели быстро научились использовать в качестве мусоропровода. Дочь, не имела возможности гулять на свежем воздухе - что она так любила и, что - кроме книг и рисования, являлось единственной её радостью… Да и, где гулять? Двор, кишит цыганскими детьми - не знающими что такое школа и, откормленными крысами из подвала, которых Эльза панически боялась…
«Социальные» работники - медсестра и сиделка, всё реже стали к ним захаживать и, ухаживать и заботиться об Эльзе ему приходилось самому, в исключительных случаях нанимая за деньги новую соседку – многодетную цыганку, с которой единственной, они хоть как-то сдружились…
«Мы хотим места под солнцем, мы хотим остаться в Германии, жить и работать здесь»!
«Место под солнцем»?! Когда он первый раз услышал их требования, он чуть не умер со смеху. Вот, уж действительно, как говорят русские: «За что боролись - на то и, напоролись»! Можно только горько иронизировать…
Они хотят «жить» в Германии и, живут в ней – а немцы пускай мучаются в собственном «Vaterland». А про то, как цыгане «работают», Эрнст и жители его городка, могли бы рассказать очень много чего забавного… В некотором роде! Цыганки, цепляются к прохожим на улицам, предлагая погадать и при малейшему поводу поднимают такой скандал, что добропорядочные немцы предпочитают откупаться - чем иметь дело и, оправдываться потом в полиции. Цыгане-мужчины же – тем, которым показалось недостаточным пособие выделяемое правительством, промышляли «на жизнь» угоном автомобилей… Предпочитали они немецкие, да так в этом деле преуспели - что многие местные жители, опять пересели на случайно уцелевшие советские «Лады» или вообще – ГДР-эровские «Трабанты»… Теми, их новые соотечественники брезгуют!
С «Мерседесов», «Порше» и «ВМВ» снимают наиболее дорогие детали, а бесколесные выпотрошенные кузова бросают прямо на улицах, загромождая их так - что когда ему недавно пришлось вызывать «Скорую помощь», та не смогла подъехать к их дому. Санитары его тогда унесли на носилках - сопровождаемые кучей гомонящих, вездесущих цыганят весьма живописного вида.
Другие же цыгане, которым их Бог не дал таланта автоугонщика (по большей части неквалифицированная молодёжь), занимались «металлургией» - добычей из упомянутого военного городка силовых кабелей и извлечением из них меди и алюминия. Их дом, просто провонял жжённой резиновой и пластиковой изоляцией проводов - которые они обжигали прямо в квартирах на газовых плитах, а двор был завален их стальной «бронировкой», которую «металлурги» выбрасывали из окон!
Мэр пытался с «оккупацией» цыганами боролся, от имени жителей писал петиции во все инстанции, даже - Федеральному Канцлеру… Он лишь добился того, что свои же политики и журналисты, заклеймили его как «расиста»!
Эрнст, обивал пороги муниципалитета, требуя предоставить ему другое социальное жильё и, желательно в другом городе. Снять квартиру или гостиницу он не мог: социального пособия дочери и его - сильно «урезанной» пенсии, не хватало. Тем более, что в последнее время - что-то сдавать начал и, всё больше и больше средств из семейного «бюджета», уходило на лекарства.
Переселить, обещали не ранее сентября, а пока приходилось терпеть… И, они стоически терпели и ждали! Даже, когда обнаглевшие крысы стали забегать к ним на пятый этаж. Эльза истошно визжала каждый раз, видя серого грызуна с противным голым хвостом, деловито и невозмутимо заходящего в её «девичью» в поисках чем бы поживиться, но вскоре привыкла, быстро успокаивалась и сама над собой весело подтрунивала: «Я у тебя такая трусиха, папа»!
Человек ко всему, достаточно быстро привыкает...
Эльза, даже сдружилась с соседкой – с цыганкой Андреа, матерью как бы не восьмерых детей и довольно частенько, подолгу об чём-то «об своём – об женском», болтала с ней на дикой смеси немецко-русско-румынского, когда та заходила «помочь» или что-нибудь выпросить… Не наглела правда, так – по мелочи.
Получив искомое, Андреа всегда сердечно благодарила и часто восхищалась: «У вас в Германии – как в раю! Обязательно напишу в нашу деревню – пусть все сюда приезжают».
После таких слов, у Эльзы случалась истерика, а у него прихватывало «мотор»...
***
Сейчас Эрнст, посидев часок на скамеечке возле могилы жены, не спеша и через каждые несколько десятков шагов останавливаясь - чтоб отдохнуть и отдышаться, шёл по местному городскому кладбищу - единственное место в их городке, сохранившего хоть какой-то более-менее первоначальный вид - не считая снятых бронзовых табличек на некоторых могилах…
Когда, послышался звонок мобильника и знакомый панический визг дочери по телефону, он сперва подумал: «Опять крыса в гости зашла!» и, даже растянул губы в улыбке - собираясь успокоить свою Эльзу-трусиху, испугавшуюся каких то жалких крыс…
«Папа, они подожгли дом! Папа, Я ГОРЮ!!! Папочка, спаси меня – мне БОЛЬНО!!! ПАПААА…ААА...ИИИ…!!!». Так хорошо знакомый – хотя и, давно забытый, вопль заживо горящего человека… Треск… Тишина…
«Абонент вне зоны доступа».
Так, Эрнст Рубель - во второй раз за жизнь, остался один-одиношенек в этом бесконечно громадном и населёном миллиардами - чужих для него людей, мире.
Правда, ненадолго...
Как будто, чья-то безжалостная рука в железной перчатке - проткнув грудину, схватив, сжала его сердце и выдавила из него кровь – как воду из губки. Выронив мобильник из рук, не в силах вздохнуть или выдохнуть из-за острой боли в, он грузным кулем осел на землю: «Я умираю… Как нелепо… Смерть на кладбище…».
А память, как будто издеваясь напоследок, услужливо подсказывала ему картинку за картинкой – из тех, которые он хотел бы напрочь забыть:
Осень сорок первого года… Дождь, грязь, вши… Старинное русское кладбище на самой окраине Ленинграда… Его танковый взвод поддерживает атаку батальона гренадёр… Чёрный русский «КВ» - только что с завода, ещё не крашенный… Беспомощные взрывы снарядов «окурка» «Pz.IV», на его броне… Удар в башню… Чудовищные фонтаны взрывов снарядов русской корабельной артиллерии… Огромная воронка, с рассыпавшимися в труху истлевшими гробами и костями их содержимого, на дне… Русские рабочие-ополченцы в чёрных ватниках, атакующие как безумные… «УРАААА!!!»… Блеск чёртовых штыков их винтовок… Липкий страх, заглушаемый колотившимся в руках "Maschinenpistole"… Мёртвые глаза его наводчика и друга Вальтера Вегмана, совсем не похожие на глаза «сверхчеловека»… Чудовищный коктейль из аромата свежевскопанной земли, вони сгоревшей взрывчатки, приторного тлена из развороченных могил, тошнотворного запаха свежей крови, человеческих внутренностей и их содержимого… Трупы, трупы, трупы… Фрагменты трупов… Летящая в него граната…
«БОЖЕ, ЗА ЧТО?!».
Зачем? За что? Зачем он жил, убивал и умирал тогда?
Зачем он уцелел в тот раз, отделавшись лишь десятком неопасных, осколочных ранений?!
КАКОЙ СМЫСЛ?!
- Боже… Почему, ты не позволил мне подохнуть там?!
Он не верил в Бога всю свою сознательную жизнь, исключая короткий период детства - но даже тогда, он не обращался к Всевышнему так искренне:
