Сирота (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич (бесплатные серии книг TXT) 📗
Они снова возились непонятно с чем. А потом раз… и Андрейка вынул из рукава лампу масляную, что светит ярче нескольких лучин.
– Вы чего? – удивился паренек, когда эти двое упали на колени перед ним и начали что-то бормотать.
– Прости нас, – тихо прошептал Устинка.
– За что? – недоумевал наш герой…
В общем, беседа эта ничем хорошим не закончилась. Они наконец-то признались, что считали его ведуном, отмеченном благодатью старых богов. А прощения просили за то, что не признали его сразу и позволяли себе потешаться над ним. И что они отслужат… и чтобы он не карал их за их непотребное поведение… Ну и еще какую-то чушь в том же духе.
Андрейка догадывался о чем-то подобном. Потому как эти двое ни раз и ни два говорили о том, что парень волшбу творил с той краской, да и потом все делал не по привычному их разумению, но получалось как нельзя лучше. А значит, что? Правильно. Явно с высшими силами совет держит. А коли волшбу творил, то стало быть со старыми богами.
Ведун же потому, что ближе всего к их понимания этой категории «деятелей культа» он подходил. Волхв он больше гадал да прорицал. А ведун он знал больше… ведал… и разбирался во многих вопросах, непонятных и чудных для простых людей. Во всяком случае, именно так они свою позицию описали.
К волшбе и ведовству они отнесли, кстати, не только краску, но и печь. Ну и, само собой, лампу. Устинка с Егоркой ведь и слыхом не слыхивали, чтобы можно было из дерева выделять горючую прозрачную воду. Тот же скипидар получали в те годы из живицы и было это артельным ремеслом, которое сохраняло свои секреты. Про древесный спирт просто ничего не знали. А тут и жижа какая-то получилась странная, и лампа яркая. Ведовство не иначе.
Хорошо хоть удалось уговорить этих кадров дать клятву молчания. Очень уж не хотелось сталкиваться с отцом Афанасием на почве обвинения в колдовстве. И не только с ним. Наш герой, когда готовился отправиться в прошлое, начитался всякого. Принято считать, что ведьм да колдунов убивали только в западной и центральной Европе. Но это не так. На Руси с ними тоже не церемонились. Просто не имели привычки устраивать публичные сожжения. Хотя иной раз и этим промышляя, правда не на столбе, а в доме. Набивали сруб полный еретиков или еще каких греховодов и сжигали…
В общем, Андрейка нешуточно напрягся. Потому что кроме угрозы летальных проблем, основанных на алчности людской он теперь получил еще и религиозно-мистические сложности. Ведь если эти два холопа сделали такие выводы, то что подумал отец Афанасий?..
Глава 10
1552 год, 28 августа, где-то на реке Шат
Андрейка сидел на лавочке и смотрел на закат.
Очень хотелось курить.
Строго говоря там, в XXI веке толком и не курил, а так – баловался. Больше налегая на кальян по случаю. И ценил не столько никотин, сколько сам процесс «пускания дыма», под который ему хорошо думалось. Но, увы, табака под боком не было.
Колумб, конечно, уже открыл Америку. Но найти на просторах Руси табак было дело весьма нетривиальным. Да и потом – за его курения по голове не погладили бы.
Андрейка прекрасно знал, что курительные трубки существовали в Европе даже глубокой древности [30]. Но «дымили» в них не табаком, а коноплей и прочими интересными субстратами. Из-за чего вдыхание дыма через трубку почитали за колдовство и преследовалось во всей Европе. Лишь в Англии где-то в 1560-е годы впервые это стало разрешено, хоть и осуждалось. Но и то дело будущего, пусть и недалекого.
Поэтому парень сидел, тихонько вздыхал и сожалел.
И думал.
Он вообще любил вот так вечерком посидеть и подумать, прокручивая в голове мысли, да «сводя дебет с кредитом» и прикидывая планы на будущее. Почитай каждый вечер так и сидел. И иной раз порывался доску себе большую завести, да мелом там задачи писать и «галки ставить», что сделано, а что нет. Так как время от времени из его головы выпадала какая-нибудь задача, что влекло за собой срыв планов. Но на такие решительные меры Андрейка пока не шел. А ну как кто увидит такую доску? Проблем не оберешься…
За время, прошедшее с ухода отца Афанасия, удалось сделать очень многое. Прежде всего потому, что появился некий базис, опираясь на который каждый следующий шаг давался все легче и проще.
Завершив вопрос с освещением, Андрейка занялся постановкой амбара с ледником. Весьма непростой задачей, но нужной. Впрочем, в его возведении он участвовал минимально и скорее опосредовано. Просто руководил. Устинка с Егоркой сами справились.
И на копании погреба для ледника. И на его гидроизоляции тщательно утрамбованным слоем глины. И на дальнейших работах по возведению по факту еще одной землянки. Только уже с теплоизолированным погребом. И на копании достаточного глубокого водоотводного канала до ближайшего оврага, чтобы вода не застаивалась у землянок. Работа вся эта в целом была не хитрая. А холопы теперь слушались его безоговорочно и выполняли распоряжения в точности и с величайшим радением.
Сам же Андрейка занялся другими, не менее важными делами.
Он бродил по округе, изучая ее, ища следы возможных шпионов и наиболее удобные ухоронки для наблюдения за землянкой. Пути возможного отхода при нападении. И так далее. Отец Афанасий, к его удивлению, служку шпионить не оставил. Во всяком случае Андрейка, сколько ни старался, следов его найти не мог. Да и других людских следов свежих не наблюдалось. Чужих. Только его и холопов. Волчьих, к счастью, тоже не увидел.
Само собой, ни Устинке, ни Егорке он этого не говорил. Для них он искал тропинки зверей да ставил ловушки. И не только на малого зверя вроде зайца, но и на кого-то побольше. Поэтому удалось даже подбить позавчера небольшую косулю. К огромной радости холопов. Ведь много мяса завсегда хорошо.
Впрочем, он не только «бесцельно» бродил по округе. Он еще и важными бытовыми делами занимался: плел корзинки да лепил большие горшки с крышкой. Плюс-минус стандартные. Чтобы было в чем запасать и хранить продукты питания, да и вообще – полезная вещь. Тем более, что лепить те же большие горшки было очень просто.
Для этих целей он нашел подходящее бревно.
Обтесал его так, чтобы оно было поровнее. Практически зашлифовал. Ставил на торец, а потом вокруг него выкладывал «колбаски» из глины. Прибивал их, формируя гладкую внутреннюю стенку. Приглаживал, обеспечивал гладкость и наружной. А потом осторожно снимал и ставил еще сырую заготовку подсыхать.
Все у него получалось так ловко и быстро, что копать, таскать да замешивать глину оказывалось в несколько раз дольше, чем лепить заготовки. Далее он их подсушивал в тени. Досушивал у костра. И обжигал. Дело это небыстрое и полное длительных ожиданий, поэтому параллельно Андрейка занимался еще и корзинами. Ведь в них нужда была ничуть не меньше, чем в горшках. Разными корзинами. И крепкими из лозы, и полегче – из листьев камыша, и вершами, которых у него к концу августа имелось уже четыре штуки, включая одну по-настоящему большую…
Работы хватало. А жизнь вроде как налаживалась. Однако Андрейку продолжали терзать грустные мысли о будущем. Он уже пожалел, что не согласился пойти в послужильцы к какому-нибудь уважаемому человеку, чтобы пообтесаться. Теперь же дороги назад не было. За исключением, пожалуй, деда. Но и там, судя по всему, ситуация не так проста, как могло показаться.
Так что ему оставалось себя вести как танцору лезгинки. Даже если что-то пошло не так и ты перепутал канон движений – продолжай с уверенностью их делать. Пусть все вокруг думают, будто это не ошибка, а осознанная импровизация.
Основные работы по подготовке к зиме он выполнил. Даже быстрее чем хотел. Теперь пора было переходить к следующему этапу – подготовке к весне.
Андрейка не спешил с этим переходом.
Почему?
Да черт его знает. Просто какой-то червячок внутри тормошил его и останавливал от слишком поспешных действий. Поспешил уже. Хватит. Расхлебать бы уже то, что наворотил.
