Мой адрес – Советский Союз! Тетралогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (читать книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
– Ну здорово, тёзка! Насчёт бани решил вопрос?
Вот! Кто о чём, а вшивый о бане… Я даже, кажется, покраснел от таких мыслей. Евтушенко – и вшивый.
– Будет баня, – наконец выдохнул я. – Тут в пригороде есть одна, лично смотрел. Хозяева с радостью примут или завтра после второго выступления, или в воскресенье, после студии. В понедельник утром у вас уже вылет в Москву.
– Здо́рово! Народ, слышали? Баня нас ждёт!.. А это, если не ошибаюсь, твоя девушка?
– Жена!
– Точно! В Юрмале в летней одежде вы выглядели слегка иначе, – расплылся он в улыбке. – Вас вроде бы Полина зовут?
Евтушенко галантно поцеловал ручку моей супруге, а затем наконец обратил внимание на остальных встречающих, которых мне пришлось представлять. Все наши старались сохранять солидный вид, хотя по глазам было заметно, что взволнованы. Оно и понятно, не каждый день такие звёзды на уральскую землю падают со своего небосвода. Я и то вон мандражирую, хотя это вполне объяснимо; сам затеял, и случись что не так – моя голова первой полетит с плеч.
Корреспондент успел спросить у Евтушенко, что он сегодня будет читать со сцены, на что тот ответил, мол, приходите, сами всё увидите и услышите. После чего гости проследовали к поджидавшему их красному микроавтобусу – эта был польский «Nysa-521», закреплённый вместе с водителем за поэтами на все два дня их пребывания в Свердловске. Я, кстати, заглядывал в салон – комфортно и печка хорошая. Мы же с Полиной приехали на своём «Москвиче», не желая проситься к кому-нибудь в попутчики.
– А что за баня? – спросил негромко меня Зимин, когда прилетевшие уселись в микроавтобус, но сам он присоединяться к ним пока не спешил. – Почему я не в курсе?
Пришлось вкратце объяснять. Начальник Управления культуры со вздохом покачал головой:
– Я надеюсь, ничего аморального в бане не планируется?
– Что вы, Аркадий Валентович! За моральный облик наших гостей отвечаю головой.
– Смотри!
Он погрозил мне затянутым в кожу перчатки пальцем, открыл дверь микроавтобуса и забрался в тёплый салон к оживлённо что-то обсуждавшим поэтам.
Зимин не подвёл, заселили знаменитостей в «Большой Урал». Билеты на «Творческий вечер московских поэтов» – как называлось мероприятие на афишах – разлетелись буквально за пару часов. Пронырливый Коган, как я понял, организовал продажу дополнительных билетов на пару сотен приставных стульев и чуть ли не стоячие места. Ну а что, имеет право. Жаль, Полины в Свердловске в этот день не будет, придётся на концерт одному идти. Не успеет она вернуться из Тагила. Но она в общем-то не такая уж фанатка Высоцкого, а с Евтушенко и Вознесенским уже и так знакома, ещё по Юрмале. Да и в аэропорту видела всю команду, так что так или иначе, а будет что вспомнить.
Когда постояльцы получили ключи от своих двухместных номеров (на одноместные люксы Зимин всё же не расщедрился), я протянул Евтушенко руку:
– Ну, до завтра?
– А вы что, с супругой компанию за ужином нам не составите?
Я покосился на Зимина, тот сам планировал составить компанию поэтам в ресторане «Большого Урала», о чём их, я так понял, известил по пути к гостинице. Зимин, в свою очередь, покосился на меня.
– Мы бы и с радостью, но Полине рано утром вставать, они с гастролями от филармонии на гастроли в Нижний Тагил уезжают. А я отвезу её на машине в филармонию, где у них сбор. И она у меня хорошо поёт, когда высыпается, – добавил я чистую правду.
– Жаль, – вздохнул Женя. – Так она, выходит, и на наш концерт завтра не попадёт?
– Выходит, так, – тоже вздохнул я, глянув на Полину. – Вернутся, говорит, часам к 9 вечера. Да, любимая?
Полина кивнула.
– Так что буду отдуваться за двоих, – закончил я свой короткий спич. – давайте заодно, кстати, уточним, в баню завтра вас везти или в воскресенье? Если в воскресенье – то сильно засиживаться не получится. У вас же в понедельник утром самолёт.
– Логично… Так, мужики, – повернулся Евтушенко к сотоварищам. – Баня на выбор завтра или в воскресенье. Завтра можно попариться допоздна, в воскресенье лимит – утром нам вылетать в столицу.
Короткое обсуждение – и было принято решение париться завтра вечером.
– Мой «Москвич» устроит в качестве транспортного средства от филармонии до бани? – сразу решил я расставить все точки над i. – Один может на переднее пассажирское сесть, трое сзади.
– Устроит, – услышал я хрипловатый голос Высоцкого. – Только чур я спереди. Привык за рулём ездить.
Возражающих не нашлось. Засим и распрощались.
Я заранее выбил три пригласительных на вечернее выступление: один на себя, и ещё для Вадима с Настей. Не мог же я кинуть своего лучшего друга и его девушку! Вадик был особенно рад приезду Высоцкого, это я ещё по прошлой жизни помнил, как он с первого курса на каждом углу твердил о гении Володи, как он его эдак по-свойски называл. Пообещал после концерта провести его с Настей за кулисы, познакомить с бардом лично.
Пришлось и про баню сказать, объяснив, что это достаточно интимное мероприятие не терпит посторонних, а я с гостями отправляюсь в первую очередь как водитель и организатор этой самой бани. Вадик понял.
А вообще он и Настя были мне весьма благодарны за халявные билеты на второй ряд. На первом, как выяснилось, будут сидеть первые лица города и области. Причём со своими вторыми половинками. Для них это возможность показать всем, что они вроде как разбираются в современной поэзии. Тем более приезжают не какие-нибудь диссиденты, а поэты, обласканные властью. Тот же Евтушенко продолжал оставаться в фаворе у власть предержащих и даже кататься за границу, несмотря на ставшее вызовом стихотворение «Танки едут по Праге», написанное через два дня после ввода советских войск в Чехословакию.
В общем, весь первый ряд заняли чиновники самых разных мастей, включая Ельцина с его Наиной Иосифовной. «Святые 90-е»… М-да, за одну эту фразу её можно было бы расстрелять, думал я, глядя на полупрофиль Ельциной со своего места. А сейчас она вполне ещё не старая женщина, правда, не красавица, черты лица грубоваты, но в то же время есть некая привлекательность… Ладно, бог ей судья. В этом слое реальности, глядишь, обойдётся и без «святых 90-х».
Слева от меня сидел Вадим, кусавший от предвкушения появления своих кумиров губы, ещё дальше рядом с ним – Настя. В лучшем своём, надо полагать, платье, даже в туфлях на невысоком каблучке, переобулась в гардеробе. Хомяков с супругой придут на вечернее выступление, но я и не горевал по этому поводу, всё-таки в присутствии сотрудника органов я каждый раз чувствовал себя немного скованно.
Увидел появившегося из бокового прохода Зимина. Тот за кулисами тусил с поэтами. Не знаю, о чём они там говорили, может, список стихов и песен утверждали, чтобы ничего крамольного… Я не ходил к ним, ещё успеем пообщаться. Да и не звали. Чего переться без приглашения? Только мешать настраиваться.
Между тем зал заполнился битком. Были и приставные стулья, с каждого конца ряда по стулу. То же самое будет и на вечернем представлении. Точнее, выступлении. На сцене столик и стул, вдруг кому-то из выступающих захочется присесть. На столике графин с водой, стакан. Это уже на случай, если у кого-то пересохнет в горле.
Я просмотрел на часы… 15.10. Задерживаются поэты. Не успел подумать, как из-за кулисы появился презентабельный мужчина в сером с отливом костюме и бабочкой на шее, в котором я узнал местного конферансье, а по совместительству чтеца-декламатора. А может и наоборот. Фамилия его была явно с чужого плеча, Мстиславский, на самом деле, небось, какой-нибудь Иванов или вообще Рябчиков.
– Дорогие друзья! – начал он хорошо поставленным баритоном. – Приятно видеть заполненный до отказа зал. Это значит, что творчество современных советских поэтов волнует ваши умы и сердца.
Раздались дружные аплодисменты. Но аплодировали недолго, так как улыбнувшийся Мстиславский продолжил:
– Сегодня перед вами выступят яркие представители современного поэтического течения. Вы знаете, кто это, их имена вы могли прочитать на афишах. И сейчас я приглашаю на сцену человека, перу которого принадлежит знаменитая фраза: «Поэт в России больше, чем поэт». Конечно же, вы знаете, из какого она произведения. Верно?
