Железный Сокол Гардарики - Свержин Владимир Игоревич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗

Понятное дело, сопровождать пленных должен был отряд Штадена. После боя гетман, и без того не жаловавший опричника, и вовсе с трудом терпел его. Крайним сроком отбытия было названо следующее утро, а когда бы позволяли законы вежества, князь выгнал бы кромешников в обратный путь и на ночь глядя.

Поэтому я несколько удивился, когда сотник появился в моей убогой каморке и, взяв меня под локоть, сообщил:

– Вы едете с нами.

Честно говоря, после моего полета и удачного снятия осады я надеялся и дальше держаться возле Вишневецкого. С легкой руки Костяной Ноги я уже начал становиться здесь признанным колдуном, а намерение царя отправить моего высокого покровителя воевать в Ливонию позволяло без особых хлопот добраться до того места, где был засечен последний сигнал «дяди».

– С вами? – не скрывая удивления, переспросил я.

– Да, – кивнул мой собеседник. – И вам следует этому радоваться.

– Отчего вдруг? – Я пожал плечами. – Насколько я знаю, мой дядя чем-то прогневил великого государя и пропал без вести. Теперь ярость правителя может обрушиться на меня. А как мне рассказывали, в гневе он страшен. Я готов рисковать своей головой в бою, но сложить ее на плахе невесть почему…

– Слушайте меня, Вальтер, и молчите о том, что сейчас услышите. Вам не следовало приезжать на Русь. Но уж если вы это сделали, то благодарите Господа за то, что он свел вас со мной. Царь действительно жаждет видеть Якоба Гернеля живым или мертвым, и по его приказу, любой, кто знает, где скрывается беглый астролог, и всякий, кто причастен к его делам, должен быть доставлен пред царские очи. Тот, кто станет укрывать означенных людей, будет предан пыткам, а затем казнен без разбора звания и чина. Князь Вишневецкий знает о том не хуже меня, а теперь и вас. Пытаясь уберечь вашу голову и не потерять свою, он шлет вас за себя, дабы сопроводить полон. С его стороны это мудро. Весть о победе над ляхами и крымчаками может умилостивить царя, а затем князь прибудет в Москву самолично, будет назван воеводой большого полка и сможет, как он думает, вытребовать вас к себе. – Штаден сделал паузу, чтобы оценить мою реакцию.

Я молча слушал опричника, не мешая ему говорить.

– Так вот, Вальтер. Ему не удастся вас спасти. Царь не доверяет Вишневецкому. И даже если бы вы не были племянником Якоба Гернеля, его величество не стал бы усиливать гетмана столь заметной фигурой, как вы.

– Царь не доверяет Вишневецкому и в то же время назначает его воеводой большого полка? – Я удивленно поднял брови.

– Именно так, – кивнул мой собеседник. – Но, заметьте, не куда-нибудь, а в Ливонию.

– Я не вижу в этом ничего странного – его полководческий дар известен по всей Европе.

– Да, но ливонские бароны намного менее опасны, чем, к примеру, крымский хан или король Сигизмунд. А царь не без основания полагает, что именно в Ливонии Дмитрий проявит себя более всего.

– Почему?

– Потому что там у него есть личные интересы.

– И что же это?

– Кто, – усмехнулся Штаден. – Это женщина!

– Вы полагаете, что в нашем просвещенном шестнадцатом веке есть место рыцарству?

– Образчик оного вы наблюдали сегодня на поле боя, – пожал плечами опричник. – Но есть женщины, достойные рыцарского подвига, а есть те, из-за которых ведутся настоящие войны. Это одна из них.

– Неужели?

– Вы наверняка слышали о ней. Это Катарина Ягеллон, сестра нынешнего короля Речи Посполитой, Сигизмунда II Августа. Когда-то она была увлечена Вишневецким, и поговаривали, что стала его возлюбленной. Князь просил ее руки, но получил отказ. Король счел более выгодным отдать сестру за брата шведского короля. Теперь ее муж, герцог Юхан, правит Эстляндией и южной частью ливонских земель. Именно после этого отказа гетман со всем своим воинством перешел под знамена русского царя. Теперь у него появится шанс сделать бывшую возлюбленную молодой вдовой, и, готов поспорить, он его не упустит.

– Романтическая история. Наши пражские кумушки были бы от нее в восторге.

– И не только пражские, – согласился не склонный к сантиментам вестфалец. – Но это еще не все. У Сигизмунда нет прямых наследников, а его здоровье не позволяет думать, что таковые появятся. Поэтому скорее всего новым королем станет муж одной из его сестер. Но супруг первой из них, Анны, – какой-то трансильванский воевода Иштван Батори. А Катарина… Попробуйте догадаться, кого изберет сейм: никому не ведомого трансильванского выскочку или, предположим, гетмана из рода Гедимина, за которым стоит огромная золотая казна и тысячи весьма острых сабель.

– Догадался.

– Поэтому, как вы сами понимаете, царь Иван не слишком доверяет такому вассалу. Он полезен, пока не опасен.

– Разумная предосторожность, – согласился я.

– Из этой предосторожности царь приказал следить за Вишневецким. И теперь он знает, что тот был последним, с кем общался ваш дядя в ночь своего исчезновения.

– Он что же, замешан в эту историю?

– Не знаю, не знаю. – Штаден развел руками. – Но вместе с ним исчезла еще одна вещь…

– Что же это? – презрительно скривился я, демонстрируя полную несусветность подобных обвинений.

– Шапка Мономаха!

Глава 7

Толпа пленников, бредущая сейчас по щиколотки в пыли разбитым Московским трактом, мало напоминала то блестящее воинство, которое всего несколько дней назад подступило к стенам Далибожа. Когда лихим казакам, превозносившим свою оборванность как знак высокой добродетели, наступал час принаряжаться, лохмотья уступали место шелкам и бархату, златотканым восточным кушакам и драгоценным каменьям. Но поскольку портных и ювелиров в казачьих отрядах было до обидного мало, все, что красовалось на них, выглядело скорее выставкой боевых трофеев, чем образцом хорошего вкуса. Только недюжинная физическая сила помогала этим молодцам таскать на себе десятки перстней и браслетов, тяжеленные золотые цепи и прочие украшения, и все это – не считая кольчуг, сабель, кинжалов, пистолей. Но у пленных найти что-либо ценнее нательного креста никто не стал бы рассчитывать. Движимые христианским милосердием победители не оставили пленников нагими и, дабы не смущать встречных барышень, выделили им от щедрот то, что между собой уже считали обносками. Поэтому теперь вид колонны был столь плачевен, что даже нищие готовы были поделиться с бедолагами куском честно выпрошенного хлеба.

Мы с Лисом ехали шагом впереди медленно бредущего полона.

– Капитан, хоть в мусульмане меня окрести, я не врубаюсь, как ты общаешься со всеми этими феодальными недобитками. Это ж жлобье какое-то!

С того момента, как мы покинули крепость, мой напарник только и твердил о заведомой обреченности привилегированного класса в целом и его отдельных представителей, в лице Вишневецкого, в частности.

– Горбатишься тут, спасаешь отечество, а где обещанное спасибо в его материальном воплощении?! – Возмущению моего друга не было пределов. – И это – Байда!.. Нет, таки не по пути аристократии с мировым прогрессом!

Насколько я знал Лиса, в данный момент Московской Руси угрожала опасность, сопоставимая с внеочередным набегом татар. Он искренне страдал от несовершенства мира и жаждал исправить его любыми подручными средствами.

– Я шо его, за язык тянул? Сам же обещал, если вы вчера нарисуетесь – Далибож наш. Поматросил и бросил!

Эту историю я слушал уже в – надцатый раз и потому сейчас лишь согласно кивал головой. Когда Лис явился за выигрышем, князь отсыпал ему ковшик серебряных рублей и велел отправляться вместе с караваном, дабы беречь мою персону. Уж и не знаю, что, собственно говоря, Сергей намеревался делать с крепостью, но сам факт утраты оной был для него нестерпим.

– Послушай, – начал я, пытаясь отвлечь друга от планов мести. – Зачем тебе крепость? У нас здесь совершенно другие задачи.