Фатерланд - Харрис Роберт (книга регистрации .txt) 📗

Йегер высморкался в грязный носовой платок. Марш снова взглянул на паспорт девушки. Она прелестна – темноглазая блондинка; в двадцать четыре года лежит убитая в сточной канаве.

– Кто это сделал? – спросил он, возвращая паспорта.

Йегер стал загибать пальцы.

– Поляки. Латыши. Эстонцы. Украинцы. Чехи. Хорваты. Грузины. Красные. Анархисты. Кто знает? Сегодня это может сделать любой. Этот дурачок повесил на доске объявлений у себя в казарме открытое приглашение на прием. Гестапо считает, что уборщица, повар или кто-нибудь ещё из обслуги увидел объявление и сообщил кому надо. Большинство подсобных работников в казармах – иностранцы. Сегодня днем всех их забрали. Бедняги.

Он положил паспорта и удостоверения личности обратно в конверт и бросил его в ящик стола.

– Как тебе это нравится?

– Съешь шоколадку. – Марш протянул коробку Йегеру. Тот открыл её. Кабинет заполнила металлическая мелодия.

– Очень вкусно.

– Что ты знаешь о музыке?

– Что? О «Веселой вдове»? Да это же любимая оперетта фюрера. Моя мать была без ума от нее.

– Моя тоже.

От неё без ума была каждая немецкая мать. «Веселая вдова» Франца Легара. Впервые исполнена в Вене в 1905 году. Такая же приторная, как венские булочки с кремом. Легар умер в 1948 году. Гитлер послал на похороны личного представителя.

– Что ещё можно сказать? – Йегер своей лапищей взял шоколадку и сунул в рот. – Откуда это у тебя? Тайная воздыхательница?

– Вынул из почтового ящика Булера. – Марш откусил конфету и поморщился от слишком сладкого вкуса вишневой начинки. – Подумай, у тебя нет друзей, но кто-то шлет тебе из Швейцарии дорогую коробку шоколада. Никакой записки. Коробка, которая играет любимую мелодию фюрера. Кто мог это сделать? – Он проглотил оставшуюся половину конфеты. – Может быть, отравитель?

– О, черт! – Йегер выплюнул остатки конфеты в руку, достал носовой платок и стал вытирать размазанную по пальцам и губам коричневую слюну. – Иногда я сомневаюсь, в здравом ли ты уме.

– Я методично уничтожаю важные для государства вещественные доказательства, – рассмеялся Марш. Он заставил себя съесть ещё одну шоколадку. – Нет, хуже того – я поедаю эти доказательства, совершая тем самым двойное преступление: подрываю правосудие с корыстью для себя.

– Возьми отпуск, парень. Я серьезно. Тебе нужен отдых. Мой совет – выбрось на помойку эти долбаные шоколадки, и как можно быстрее. Потом пошли домой, поужинай у нас с Ханнелоре. Ты выглядишь так, словно давно уже нормально не ел. Гестапо забрало дело к себе. Заключение о вскрытии направляется прямо на Принц-Альбрехтштрассе. Дело закончено. Забудь о нем.

– Слушай, Макс… – И Марш рассказал ему о признании Йоста в том, что тот увидел Глобуса с трупом. Он достал записную книжку Булера. – Здесь записаны фамилии. Кто такие Штукарт и Лютер?

– Не знаю. – Лицо Йегера вдруг напряглось. – Более того, не хочу знать.

Крутые каменные ступени вели в полутьму. Внизу с коробкой в руках Марш заколебался. За левой дверью был вымощенный булыжником центральный двор, где стояли большие ржавые баки с мусором. Справа виднелась плохо освещенная дверь в архив.

Он сунул коробку с шоколадом под мышку и повернул направо. Архив крипо размещался в лабиринте комнат, примыкавших к котельной. Из-за близости котлов и паутины переплетавшихся на потолке труб с горячей водой здесь постоянно стояла жара. Царил умиротворяющий запах теплой пыли и пересохшей бумаги. Протянувшимся между колоннами сетчатым полкам с досье не было конца.

Архивариус, тучная женщина в засаленном мундире, бывшая когда-то надзирательницей в тюрьме в Плотцензее, потребовала удостоверение. Он передал его ей, как делал это по нескольку раз в неделю на протяжении последнего десятка лет. Она, как всегда, взглянула на удостоверение, словно никогда не видела его раньше, потом на его лицо, обратно на удостоверение, потом вернула его и движением подбородка выразила нечто среднее между признанием и насмешкой. Погрозила пальцем.

– И не курить, – сказала она в пятисотый раз.

С полки рядом с её столам он снял немецкий вариант «Кто есть кто?» – справочник в красном переплете толщиной в тысячу страниц. Кроме того, взял меньшее по размерам партийное издание «Указателя видных деятелей НСДАП» с фотографиями всех включенных в него лиц. Это была книга, которой в то утро пользовался Хальдер, чтобы установить личность Булера. Он перетащил оба тома на стол и включил настольную лампу. Вдалеке гудели бойлеры. В помещении архива было безлюдно.

Марш начал с партийного справочника. Он издавался почти ежегодно начиная с середины тридцатых годов. Зимой в темные, тихие послеобеденные часы он часто спускался сюда, чтобы в тепле полистать старые издания. Он с интересом следил, как менялись лица. В первых томах преобладали седые, шея шире головы, «охотники за красными» из штурмовых отрядов. Они, выпучив глаза, смотрели в аппарат, чисто вымытые, с напряженными лицами, словно деревенские трудяги прошлого века в лучшей воскресной одежде. Но к пятидесятым годам герои пивных схваток уступили место холеным технократам вроде Шпеера – выпускникам университетов со слащавыми улыбками и жестким взглядом.

Среди них был один Лютер. Имя: Мартин. Глядите-ка, товарищи, историческое имя. Но этот Лютер совсем не походил на своего знаменитого тезку и однофамильца. Толстая невыразительная физиономия, темные волосы, сильные очки в роговой оправе. Марш достал записную книжку.

Подробности скудные, но Маршу их хватило, чтобы составить впечатление об этом человеке. Тупой и агрессивный уличный политик. И оппортунист. Как и тысячи других, Лютер поспешил вступить в партию через несколько недель после прихода Гитлера к власти.

Он быстро пролистал страницы и остановился на Штукарте, Вильгельме, докторе права. Снимок сделан профессионально, в фотостудии, с полутонами, как снимают кинозвезд. Тщеславный человек. Весьма любопытное сочетание – вьющиеся седые волосы, твердый взгляд, квадратная челюсть и в то же время дряблый чувственный рот. Марш выписал кое-что.

Этот совсем не похож на Лютера. Интеллектуал. Как и Булер, ветеран партии, птица высокого полета. Стать бургомистром Штеттина, портового города с почти 300-тысячным населением, в тридцать один год… Марша вдруг осенило, что он уже читал все это, и совсем недавно. Но где? Он не мог вспомнить. Закрыл глаза. Ну давай же!

«Кто есть кто?» не добавил ничего нового, за исключением того, что Штукарт оказался не женат, а Лютер жил с третьей женой. Он нашел в записной книжке чистый разворот, сделал три колонки, озаглавив их именами Булера, Лютера и Штукарта, и стай заполнять их датами. Составление хронологических таблиц было его излюбленным средством, способом отыскать порядок в тумане кажущихся случайными фактов.

Все они родились примерно в одно время. Булеру было шестьдесят четыре, Лютеру – шестьдесят восемь, Штукарту – шестьдесят один. Все они поступили на государственную службу в тридцатых годах – Булер в 1939-м, Лютер в 1936-м, Штукарт в 1935-м. Все они занимали примерно одинаковые должности – Булер и Штукарт были государственными секретарями, Лютер заместителем государственного секретаря. Все они вышли в отставку в пятидесятых годах – Булер в 1951-м, Лютер в 1955-м, Штукарт в 1953-м. Должно быть, все они знали друг друга. Все они встречались в десять утра в прошлую пятницу. Где здесь закономерность?