Аврора (СИ) - Соловьев Михаил (книги без регистрации TXT) 📗
— Полно!
— Тогда за мной! — шагнул за порог сыщик.
— Значит, не вышла наша затея, Ирочка, — ерошил себе волосы, сидя за столом Зубатов, — Где просчитались-то?
— Сами же говорили, праздники, — отозвалась Ирэн.
— Праздники-праздники, — поднялся и раздраженно вышагивал сыщик. — Что это за праздники такие, в которые и работать нельзя? Неужели в Кишиневе служаки настолько верующие, что в пасху решений принимать не могут, дьявол их забери? — смахнул он на пол со столешницы телеграфную ленту.
— В наше время так же, — пискнула с дивана девушка, — Если праздник — что угодно, только б ничего не делать.
— Надоело все! — пошел к окну сыщик, — Вон смотрите. Каждый по своему делу катится, лица счастливые, пасха, а в Кишиневе сейчас жизни человеческие отнимают.
Телеграфная лента, что подал ему на входе Петр Афанасьевич, оказалась безжалостной.
Бездействие войск жители столицы Бессарабии приняли как негласное разрешение расправы с соседями-евреями.
— Мальчишек впереди с каменьями пустили! — поднял с пола белую ленту с буковками Зубатов, — И главное, весь город поднялся. Весь! Будто нет власти и вообще ничего человеческого нет! Губернатор бездействует! Единственный, кто пытается достучаться наверх, так это начальник гарнизона Бекман. Но и тот местом своим рисковать не станет — нет приказа, он и пальцем не шевельнет, и оружие применять не будет. Что это за еврейский вопрос такой? А в ваши времена как такое решается?
— Такого точно нет, — ответила Ирэн, — И по расовому признаку никто никого не меряет.
— Расовый признак? — удивился незнакомому словечку Зубатов, — А, ну да, от слова раса, и что прямо нигде-нигде?
— Ну, неофашисты есть, конечно, но мало.
— Неофашисты?
— Фашизм возникнет в Германии в тридцатых годах. Прорастет из национал-социализма, — начала историю Ирэн, но ее прервал появившийся на пороге Петр Афанасьевич.
— Обер-полицмейстер подошли, Сергей Васильевич. Вы просили сказать.
— Потом, — отмахнулся тот, — Захочет настроение себе испортить, сам позовет! Ну, так что там, Ирочка, про фашизм этот?
История о будущем настолько увлекла Зубатова, что он расфантазировался:
— Смотри как, — азартно рассуждал сыщик, — Попади кто сейчас в наше время, найди этого Гитлера, придуши в колыбели, и нету эдакой беды? Сколько народу тогда погибло?
— Миллионы.
— Ну вот, — даже присел на кровати Зубатов, — Найти его и уничтожить подлеца — прямой резон!
— Боюсь, не выйдет, — вспомнила слова гадалки Ирэн, — Сломится во всем.
— Почему так думаете?
— Скажите, Сергей Васильевич, — начала издалека Ирэн, — Вам не кажется, что многое здесь определено и решено не нами?
— Врать не буду. Странности имеют место, — хмурился тот, — Вот только я атеист почти, ну или религия моя скорее свобода выбора, чем что-то другое.
— Тогда почему у нас с Кишиневом не удалось? — подняла глаза Ирэн. — Все знали, как начнется и почему, а получилось, будто и не говорили никому! Выбор-то сделан, а результата нет!
— Не знаю, — присел на краешек дивана огорченный сыщик, — Тут уж как сработали, так сработали.
Ирэн стало жалко Зубатова. Задор у того пропал, и перед девушкой сейчас сидел усталый огорченный мужчина средних лет.
«Даже в росте убавился», — задумалась она.
За бесполезной беседой пришло обеденное время.
Пили чай с бубликами и больше молчали.
Еще два часа.
Наконец после трех дня в кабинет вернулся Петр Афанасьевич с очередной путаной белой лентой телеграфного сообщения.
— Читать, Сергей Васильевич? — глянул он тревожно на расстроенного сыщика.
— Давай уж, — махнул тот, — Плохое?
— Час назад губернатор Раабен передал командование начальнику гарнизона Бекману с правом применять оружие. Идут массовые аресты.
— Ну, вот, Ирочка, — потащил из кармана часы Зубатов, — Почти сутки прошли! На что надеялись-то? Ждали, когда само затихнет? — почти крикнул он. Петр Афанасьевич молчал, виновато опустив голову, — У нас так во всем, — повернулся к девушке сыщик, — Пока не грянет, не перекрестятся! Сидит каждый в своем углу и на другого надеется, как с Японией-то воевать будем?
— С Японией? — удивленно поднял голову Петр Афанасьевич.
— Ну, это я, к примеру, — отмахнулся Зубатов, — Япония, Германия. Какая разница? Что у нас там дальше, Ироида Семеновна, чего ждать-то?
Девушка молчала и лишь выразительно смотрела на сыщика. Говорить при молодом офицере она ничего не собиралась.
— Ах да, — сообразил Зубатов, — Вы, Петр Афанасьевич, ленту-то оставьте, я потом почитаю, да стучите по голове Кишинев, стучите! Пускай все детали докладывают! — Двери закрылись, и сыщик повернулся к девушке, — Смотри-ка, забылся, — виновато улыбнулся он, — Давно так не расстраивался. И все-таки что там у нас дальше?
— Может, с этим закончим? — наливала себе чаю девушка, — В Кишиневе сейчас, по-моему, самое пекло.
— А что мы можем? — не вставал с дивана Зубатов, — Даже не упредили ничего. Кстати, — неожиданно оживился он, — А насколько наши события совпали с вашими, ну то, что вы по истории изучали?
— Это не моя тема была — подружки курсовая работа. Деталей не помню.
— Курсовая?
— Ну, доклад, — разъясняла Ирэн, — Мне бы на ту сторону, я там сразу бы все, что нужно нашла. Может, вместе попробуем, а, Сергей Васильевич? Вдруг получится?
— Вместе говорите? — думал о чем-то сыщик, — Вместе интересно, только Антоновский же сказал, закрылся переход, или не верите?
Неожиданно в памяти Ирэн еще раз выплыла стопка бумаг в чулане «Авроры», на которых она сидела во время перехода.
«Перешли они со мной или нет?», — задумалась девушка.
Зубатову она решила пока ничего не говорить — слишком уж ревностно тот относился к работе. Однако Ирэн понимала: бумаги нужно в ближайшее время из чулана добывать.
«Вдруг там еще что, до Богдановича произойдет?» — вспоминала она убийство Уфимского генерал-губернатора.
Неожиданно дверь отворилась и в кабинет вошел не больше не меньше, как полицмейстер собственной персоной.
— Сидите-сидите, — махнул он рукой в перчатке. Всё существо его выражало благожелательность. — Хорошо поработали, Сергей Васильевич. Молодцом! Когда в Москву-Петербург поедете? — с этими словами он подошел к поднявшейся все-таки Ирэн и поцеловал ей руку.
— В Петербург, конечно, надо, — грустно улыбался Зубатов, — С Москвой-то порядок, но и у вас тут нужно с рабочим движением доделывать.
— Да уж, — пушил усы полицмейстер, — Задала нам Ирочка дел. Весь департамент Российский с ног на голову. И главное, точно-то как все сказали! Раабену губернаторского кресла ввек теперь не удержать. Треть Кишинева в руинах! Покойников-калек без счета, и ведь главное: предупреждали! Сутки телеграфы слали! Честь по чести информация — готовьтесь, будет погром! Мне уж отовсюду звонили, мол, откуда знал, но я ни-ни, — кивнул он тревожному взгляду Зубатова, — Наши генералы Ирочку сразу в оборот, а нам еще работать и работать, так, когда уезжаете, Сергей Васильевич?
— Знаете, Андрей Леонидович, — задумчиво проговорил сыщик, рассматривая грузную фигуру шефа полиции, — Я пока что у вас в городе обоснуюсь. Начали мы у вас в Ойске эдакую провидческую деятельность, здесь и продолжим. Вы с квартирой-то определились, Ироида Сменовна?
Арина после ухода Ирэн из гостиницы времени не теряла.
— Набегалась! — собирала она вещи по номеру, — Хорошо, у вас пока мало всего, а то я переезды страсть как не люблю.
Оказалось, девушка, невзирая на молодой возраст, служанка с опытом.
— Не везет мне только, — шустро увязывала она собранное, — Только привыкну к людям, полюблю, а они и уезжают. Первый в Петербург с семьей подался. Повышение у него. Мальчишечка-то ихний как плакал, когда прощались. А вот купцов мне не жалко было оставлять. Сам ко мне все время вязался, а хозяйка надутая была, словно графского роду, а рот откроет — деревня деревней. Детишки хорошие у них, правда, а сами…
