Грешница - Шхиян Сергей (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗

Проснулась я от сильного озноба. Я лежала укрытая до подбородка пуховым одеялом, но мне все равно было очень холодно. В глазах плавала темная пелена, не хватало воздуха, и я почему-то поняла, что умираю. Видать Господь решил наказать меня за мои грехи. В церкви последний раз я была только на прошлую пасху, с тех пор ни разу не каялась и не причащалась, а вчера совершила самый страшный смертный грех прелюбодеяния.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил, низко наклоняясь ко мне, Алексей Григорьевич.

Только теперь я догадалась, что лежу в его комнате, на его постели. Я хотела ответить, что хорошо, но мне опять не хватило воздуха и пришлось сначала отдышаться.

– Погоди, скоро тебе станет легче, – сказал он и положил мне на лоб руку.

Рука у него была теплая, и мне стало не так холодно. Потом он отошел от меня и бросил в стакан с водой какое-то снадобье, и оно там начало шипеть. В другое время я бы, наверное, испугалась, но теперь мне было все равно.

Тут в комнату вошла знакомая старуха из нашей деревни. Звали ее бабкой Ульяной. Она жила на самом отшибе, почти за околицей и слыла знахаркой. Откуда она появилась в наших краях, никто толком не знал.

Говорили, что будто бы ее поймали какие-то солдаты на большой дороге и отдали в крепость нашему барину. Она обитала в старенькой, разваливающейся избушке. Промышляла бабка лесными травами, ими лечила людей и скотину.

Про нее в деревне говорили, что она колдунья, и знается с нечистым. Я таким наветам не верила и бабку Ульяну ни чуточки не боялась.

Старуха наклонилась надо мной и заглянула в глаза. Я хотела ей улыбнуться и поздороваться, но у меня не хватило сил.

Бабушка Ульяна, посмотрела на меня и печально покачала головой:

– Плохо дело, – тихо сказала она, – отойдет скоро. Ты бы, барин, попа приказал привезти.

– Все будет хорошо, – ответил ей Алексей Григорьевич, – она через неделю совсем выздоровеет.

Старуха невесело усмехнулась и покачала головой.

– А я говорю, помрет! Мне ли того не знать.

– Я тоже в медицине немного разбираюсь, – сказал он.

– Али, ты сам, батюшка лекарь? – удивилась бабушка Ульяна.

– Лекарь, – ответил Алексей Григорьевич.

Он сделал старухе какой-то знак. Они отошли от меня и о чем-то зашептались. У меня к этому времени так отяжелели веки, что я закрыла глаза и больше никуда не смотрела. Их разговор я не слышала, но поняла, что бабушка о чем-то спорила с Алексеем Григорьевичем. Потом они вернулись к кровати, и бабка Ульяна положила мне руку на лоб. Я хотела открыть глаза, еще раз попытаться поздороваться со старушкой, но веки не подымались.

– Поверь мне, батюшка, никак не может она выжить, лихорадка ее сожжет, – сказала бабка Ульяна.

– Посмотрим, – ответил Алексей Григорьевич, поднял мою голову вместе с подушкой и усадил в кровати.

Он открыл мне рот, что-то в него насыпал и заставил выпить воду. Я через силу сделала несколько глотков. Он помог мне снова лечь и укрыл одеялом.

Однако теперь я не заснула, а сразу выздоровела. Я вскочила с постели, выбежала из господского дома и побежала босиком по пыльной дороге. День был ясный, солнечный, кругом пели птицы, на обочине росли большие, красивые цветы. Мне было так легко и вольно, словно я летела по воздуху, не касалась ногами земли.

«Наверное, это смерть, – подумала я, – значит, я скоро увижу Господа». Я бежала все быстрее и быстрее, потом, поднялась в воздух и полетела в чистое небо. От близкого солнца мне сделалось так жарко, что стало нечем дышать.

Я распахнула на груди салоп и вдруг увидела, что я совсем голая.

– Пойду я барин, – сказал знакомый голос бабки Ульяны. Потом старуха спросила. – Тебя, случаем, не Алексеем зовут?

– Ты откуда меня знаешь? – удивился он.

– А меня зовут Ульяной, – подумав, сказала старуха.

– Я знаю, мне говорили.

– Может, ты меня припомнишь? – спросила она.

– Мы что знакомы? – с большим удивлением, спросил он. – Мне кажется, я вас никогда не видел.

Во время их разговора, я открыла глаза и поняла, что лежу все в той же комнате, на той же кровати, одеяло отброшено, и на меня смотрят две пары глаз. Я охнула, и спешно прикрылась. Бабушка Ульяна, посмотрела на меня, кивнула, и пошла к дверям.

– А дар? – остановил ее Алексей Григорьевич.

– Будет ей дар, – ответила она и исчезла из комнаты.

От недавнего полета и солнечного жара у меня совсем пересохло горло, и я попросила пить. Алексей Григорьевич быстро подошел, приподнял мне голову и напоил. Мне сразу стало легче. Я откинулась на подушку, закрыла глаза и, кажется, опять заснула.

Но долго спать не пришлось, скоро меня разбудили странные голоса. Они были не простые, а как будто сказочные. Я таких еще никогда не слышала. Говорили тихо и тонко, так, как будто здесь было много, много людей.

Я испугалась, и села на постели. В комнате никого кроме нас с Алексеем Григорьевичем не было. Он крепко спал на лавке возле окна и даже храпел.

Я зажала уши ладошками, но голоса не стихли и продолжали что-то бубнить. Разобрать, кто и что говорит, я не смогла, они это делали все разом, заглушая друг друга. Ни одного из них я никогда раньше не слышала.

Где взять похмелиться? – вдруг, явственно, сказал невидимка. – Буфетчик, сволочь, просто так не нальет, попросит пятак. Разве что у Машки лафитник выпросить, она сейчас с барином, – дальше следовало очень грубое слово. – Только не даст, сука. После того раза когда я напился и не смог, она на меня злая. Или может продать кому рубаху… И зачем я вчера, дурак, так нажрался… Башка трещит, – напоследок, уже неразборчиво, добавил голос, чем-то напомнивший мне нашего лакея Степку.

Я вспомнила, что он раньше махался с Маруськой, а потом между ними словно пробежала кошка.

Запалить бы их всех, и пропади они пропадом, – сердито сказал еще кто-то, как мне показалось, прямо за нашими дверями. – А эта дура деревенская до сих пор почему-то не сдохла. Ничего, все равно изведу не мытьем, так катаньем.

Мне показалось, что это говорилось обо мне, и я подумала, что помутилась рассудком. Чтобы ничего не слышать, я спрятала голову под подушку, но это не помогло. В ушах звучали все новые и новые голоса. Мне стало так страшно, что захотелось бежать, куда глаза глядят. Я быстро села на постели, но голова закружилась, и пришлось снова лечь.