Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" (читать книги .TXT) 📗
– Не вижу препятствий.
– Что, извините?
– Пусть отстраивает. Деньги – ее, церковь эту, если я не забыл, ее дед родной и поставил. Имеет полное право в память о деде ее обновить. Или у вас какие-то возражения?
– Да нет, что вы! Но я не об этом попросить пришел. Видите ли, Ольга Александровна по просьбе Евдокии Петровны вот такие лемеха выделала…
– В лаборатории отковала? – удивился я.
– Нет, сами лемеха как раз для Евдокии Петровны на механическом выделали, Ольга Александровна их позолотила этим нитридом. Но и механический завод, и химический институт более таких лемехов выделывать не желают.
– И правильно делают, между прочим. У них занятий и без того невпроворот. Так что поручать им выделку лемехов для церковных куполов я уж точно не буду, и не просите.
– Я о другом попросить хочу. Церквей в России многие тысячи чинить потребно, и нынче благодаря вашей… индустриализации, да, и железо на кровли есть, и камень для стен. Но душу в храм все же люди вкладывают, а красота душам возвышенность дает…
– Кирилл Константинович, мы с вами уже вроде давно знакомы, а вы опять с проповедью. Говорите по существу.
– Хорошо, по существу так по существу. Церковь из своих средств завод выстроит по производству лемехов таких, господин Антоневич проект нам дал, а станки – шведская епархия Православной церкви уже заказала. И железо купить будет несложно, но вот этот самый аммиак безводный мало где есть и дорог, и еще окись титана потребного качества изыскать мы не смогли. А у вас и аммиак дешев, и окись титана в избытке… то есть нам-то малость нужна будет. И посему я прошу вас включить в ваш, как Мария Иннокентьевна назвала, если я не перепутал, план снабжения и наши невеликие потребности.
– Зачем?
– Я же сказал, изрядно церквей чинить… Извините, не сразу сообразил. Мужики – они же как дети, причем дети капризные. Им хочется и рубаху малиновую, и штаны в полоску, и сапоги со скрипом. И церковь с золотыми куполами – тоже, чтоб перед соседними селами хвалиться. А завод – он же на многие годы работ строиться будет, все церквы враз золотом не покроет. И настоятели будут – это я вам обещаю, будут – паству свою призывать и увещевать способствовать вам в делах ваших.
– Это, конечно, приятно…
– Я же, как вы только что сами сказали, не первый год с вами знаком. И вижу, сколь облегчают жизнь люду колхозы ваши, как дети крестьянские в городах ваших растут, знаниями напоённые. На благо народа то, что вы делаете – но народ недоверчив, да и недалек. И, что уж греха таить, ленив. Но если настоятель будет в каждой проповеди хвалить колхозы – от души хвалить, учить гигиене, вразумлять недалеких, что детишек от школы отваживают, что дело сие богоугодное…
– Понял, и скажу сразу: в целом мне идея нравится. Но есть ли какие-то минимальные гарантии? То что вы сами готовы образумлять и наставлять, я не сомневаюсь…
– Думаю, что в слове моем у вас сомнений нет, хотя и спорим мы иногда изрядно. А иные гарантии… Завод по решению иерархов мне в управление отдается, ну а я лемеха буду лишь в те села направлять, что школу выстроят и детей не менее, скажем, трех четвертей в нее определят. А если в селе или деревнях окрестных мужики колхоз организуют, то и саму церкву можно будет каменной под куполами теми поставить…
– Ну что, можно считать что почти договорились. А чтобы совсем уже договориться, я попрошу опять же церковь артелей подобрать, которые для школ фундаменты сделают и домики для учителей поставят. У меня-то таких бригад хорошо если с сотню имеется, а школ за год, ну за два хотя бы нужно выстроить больше семидесяти тысяч. У меня просто людей нет не то что в артельщики, а даже для управления таким числом артелей. Ну а вы, церковь в смысле, если поручите каждому епископу в своей епархии только процесс наладить… опять же, по монастырям сколько послушников да монахов баклуши бьет? А школы – сами же говорите, что дело это богоугодное, посему государство будет готово для монахов работу эту за службу в армии зачесть.
Отец Питирим только что в голос не рассмеялся:
– Матушка моя так и предвещала, что вы и монасей постараетесь к делу своему пристроить. Но дело действительно богоугодное, так что не пообещаю, но старания приложу подобным образом устроить не в одной моей епархии. Однако попрошу и о взаимности: пусть и ваши артели в селах, где школы ставят, не откажутся и церковь поднять при потребности. За деньги, конечно, но чтобы без запроса…
– Договорились. Когда ваш завод заработает? Ну, чтобы в план включить поставки сырья.
– Александр Андреевич посчитал, что завод выстроить до зимы получится. А потому я попрошу вас выделку лемехов на механическом заводе пока не запрещать. Много поначалу нам не понадобится, но с дюжину церквей золотыми главами украсить – сугубо для почину, в пример прочим – было бы правильно.
– Скажите честно, Кирилл Константинович, у вас в роду точно евреев не было? А то вы торгуетесь как…
– Так торгуюсь-то я к выгоде взаимной, а не дабы обмануть. Как и вы сами, кстати. Ну как, договорились?
Я взял в руки принесенный попом лемех. Вроде бы ничего сложного, но все же видно, что вещь делали не абы как. Края листа аккуратно подогнуты, "позолота" и на подгибе на сантиметр нанесена. Обратная сторона листа прокрашена глифталевой эмалью (другой-то пока нет, по крайней мере на механическом точно нет). В крепежных отверстиях вставлены втулки полиэтиленовые: хочешь – гвоздями в дерево прибивай, хочешь – винтами на железный каркас крепи – покрытие не повредится. Опять, же изнутри наварены "ребра жесткости", точечной сваркой, а снаружи – гладкая блестящая поверхность – то есть после сварки еще и шлифовка была. Не простая это штамповка, труда много вложено… так что обманули заводчане попика, не в два рубля лемех заводу встал. Его обманули, а скорее – Евдокию (которую и называли в городках не иначе как "Евдокия-кормилица"), от которой поп цену и узнал: сам он врать точно не стал бы. Но в одном Кирилл Константинович прав: с помощью церкви школы будут быстрее строиться, и народ в них потянется. В смысле, батогами крестьяне детишек своих будут загонять. Или хотя бы не препятствовать детишкам учиться.
Я вспомнил, что бабушка рассказывала про своих уже дедов. Мой пра-прадед в селе рос, большом селе, где школа стояла. В институт поступил уже после революции, сам учителем стал. Сначала – в школе, позже – в университете преподавал, до профессора вырос. Из девяти его братьев и сестер, не померших в детстве, выросли два главных инженера крупных заводов, один капитан речного парохода, один агроном. Двое учителей, хоть и начальных школ. И это – благодаря единственной в губернии сельской школы-четырехлетке.
А пра-прабабушка закончила педучилище, и уже потом, заочно, пединститут. И она была "до войны" – то есть до Великой Отечественной – единственным человеком из всего уезда с высшим образованием – если "из простонародья" считать. Потому что ее семья переехала в город, а в селах и деревнях нормальных школ не было. Я еще запомнил из бабушкиных рассказов, что "двухклассная" школа – это как правило с одним годом обучения, только там учили лишь читать "по печатному". А "четырехклассная" – в них учили детишек чаще два года, и не только читать, но и писать, а еще считать до сотни…
Бабушка мне тогда на примере моих предков по сути дела поясняла: как "всеобщее четырехлетнее" в СССР ввели, то чистый выхлоп от затеи получался очень простым: одна деревня со школой – один инженер, врач или учитель в год. В стране – под сотню тысяч деревень, так что считать выходит просто. Но мне-то нужны миллионы специалистов!
Да, я жадный. Но – расчетливый. И если мне получить эти миллионы будет помогать церковь – то пусть помогает. Если будет помогать черт лысый – и ему скажу спасибо. Потому что в одном я уверен точно: заграница нам не поможет. Потому что она, глядя на Россию, все чаще вспоминает Парагвай…
