Украшения строптивых - Миронов Арсений Станиславович (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Все, кончился шлях! — меланхолически пояснил горбатый возница. — Отсель дорога только к дядьке Траяну, а он гостей-то не любит… Вона — по висячему мостику через пропасть — и прямо к нему в пещеру.
К телеге подлетело нечто суетливое, жужжа, как заведенный немецкий электровеник: барон Кульбитц фон Мракобрун черно-рыжей молнией выпрыгнул из клубов пыли.
— Форвертс! Шнеллер! — заорал, потрясая франкским мечом и разбрызгивая горячую слюну. — Ди боянен! Молшать! Слюшайт команда! Строиться колонна по три!
Слепые баюны неохотно сползли с телеги. Мне показалось, что худощавый Пустолей — мужик с окровавленной тряпкой на лице — едва стоит на ногах: розовощекому коллеге приходилось поддерживать его под локоть.
— Шайсен! Ферботен! Вертгегенштейндлихькайт! — проорал барон и на мгновение затих, моргая в моем направлении бледно-голубыми глазами. Видимо, он осознал, что пленник, посаженный в бочку, не в состоянии передвигаться самостоятельно. Я дружелюбно улыбнулся в ответ: возможно, рыжий германец додумается вытащить меня из проклятой тары. Зря надеялся.
— Айн-цвай, взяли! — взвигнул Кульбитц фон Мракобрун, подталкивая опешивших слепцов к бочонку. Увы — коллегам придется нести меня на руках…
Битый час колонна спешившихся латников, змеисто извиваясь по склону и жарко блестя доспехами, словно драконьей чешуей, взбиралась к вершинам Татраньского хребта. Стонущие от жары баюны несли меня на плечах, как умирающего генерала… бочка содрогалась, жутковато накрениваясь над пропастью. Внизу, в зубчатых теснинах шумно дышали горные потоки, цеплялись за скалы корявые деревца с обломанными ветвями. Еще ниже темной массой двигались буковые леса, нежно зеленели пастбища — отсюда до них не менее 1,5 тыс.м. Пять минут скоростного спуска. Достаточно один раз уронить мою бочку — и ее уж не догнать, нет-нет! Весело покатится, набирая обороты и подпрыгивая на валунах, вниз, в пропасть.
— Шнеллер! Швидче! Бистро! — повизгивал неутомимый барон, прыгая по камням. Вереница латников взобралась на самый хребет: врезало холодным ветром, с обеих сторон открылась гулкая сизо-зеленая пропасть, нервно дрожащая ртутными прожилками горных потоков. Наш караван, видимо, был почти у цели. Золотистый паланкин в голове процессии остановился: Маринка объявила минутный привал перед атакой. Ужас! Уже видна огромная пещера у седой растрескавшейся вершины…
Что-то вроде полуразрушенной крепостной стены отделяло наши боевые порядки от зияющей дырки в горе. Отсюда начиналась суровая иерархия грубых каменных плит, восходящих к холодному порогу пещеры: гранитные ступени высотой в полметра каждая. Несколько человеческих и конских скелетов демонстративно белели в расщелинах между плитами: из трещин торчали обломанные клинки и полусгнившие бунчуки неведомых полководцев.
При всем уважении к господину Траяну не скажу, что вход в его домен выглядел гостеприимно. Даже солнце, как на грех, трусливо спряталось в свинцовую дымку: ветер сделался жестче и теперь совсем неприязненно дергал флажки на копьях и шлемах Маринкиных воинов. Витязи притихли и посуровели: сбились в устойчивый клин, немедля покрывшийся сверху чешуйками разноцветных щитов и выпустивший наружу острия долгих подрагивающих копий.
Ага, теперь я тоже услышал. Гул. Он доносился из недр пещеры.
Потоптавшись у порога, броненосный клин медленно двинулся вперед. Я поморщился. Гул тоже приближался, многоголосо звеня, как шумливая туча гремучей картечи. Застучали, сдвигаясь плотнее, широкие щиты латников в первом ряду — Маринка, как огненная фурия, вылетела из паланкина и заметалась за спинами рыцарей, звонко выкрикивая приказы. «Нефертити в треуголке… Тутанхамон в юбке», — раздраженно подумал я. Внезапно — из пещерной глубины ударило ожившей жгучей темнотой! Волна черных пятен… Нефть? Камни? Летучие мыши? Ж-ж-ж-жаххх! — рокотнуло над головой, словно прошел на бреющем темный инопланетянский назгул… это были…
Пчелы! Густой, горячий рой яростных шершней косым вихрем пронесся над головами — словно накрыло сверху бархатно-черным и яростно-золотым гудением! «Ну вот, началось», — обреченно пробормотал розовощекий парень. «Зачалось», — согласился слепой старикашка, поспешно извлекая из котомки заветные гусли. «Первая фаза битвы: появление слабейшего типа вражеских ВВС, — догадался я. — Панику сеют, перепончатокрылые твари».
Злые пчелы пронеслись мимо и по широкой дуге ушли на разворот. «Карлсоны улетели, но обещали вернуться», — вздохнул я. У меня не было стальных доспехов: оставалось только спрятать голову внутрь бочонка, под крышку с тесным отверстием…
Я не успел этого сделать, потому что заметил старушку. В самом темном углу, в предбаннике пещеры. Рослая сухощавая бабулька сидела… не на камушке. Не на табуреточке. А… на корточках, как молодой кавказец. Из-под короткого бурого подола виднелись костлявые коленки, мускулистые икры и… индейские мокасины. С тихим восхищением я разглядывал это жилистое, энергичное существо: черные с проседью патлы топорщатся, как перья у озлобленного минга. В углу рта закушена… короткая костяная трубка.
— Доброй погоды, деточки, — произнесла старушка металлическим фальцетом. — Куда путь-дорожку держите?
Броненосный клин замедлил движение, разворачиваясь к старушке правым флангом (там были, надо думать, воины с топорами).
— Дальше иттить вам никак нельзя, — продолжала старушка, имитируя на загорелом лице подобие улыбки. — Отсель Траяновой тропе начало. Смертным человечкам не можно вторгатися в польщенные врата Траяна — они запечатаны подземным зноем. Вы сгорите как соломенные куклы!
Старушка улыбалась почти беззлобно. Я бы на месте латников прислушался к ее рекомендациям. Так и есть: передний ряд Маринкиных зомби дрогнул — над частоколом блестящих шлемов скользнул быстрый вихрь ропота: «пламенные врата… подземный зной… верная гибель…»
Но — желтая огненная молния вертлявым демоном скользнула вдоль рядов… и девичий голосок феи Морганы дюжиной сладкопоющих колокольцев прозвенел в прихожей древнего славянского божка Траяна:
— Ты выжила из ума, старуха! — ласково рассмеялся волшебный голос. — Ты забыла нынешний день! Вспомни — и ужаснись!
Даже я помнил число: шестьнадесятый день травокоса…
— Нынче чудный Индрик-день! — колючим серебром прозвенел голос Потравницы. — Единственный, незаконный день лета, когда тень Индрика скользит по нутряному миру и распахивает подземельные врата вселенной! А значит — пламенные сени Траяна тожде незримо разверзаются и беспомощно стоят, холодны и разведены настежь!
Старуха мелко дернула головой: седой волной приподнялись и без того вздыбленные волосы на затылке.
— Сегодня — день открытых дверей! И вот — я пришла в гости! — расхохоталась Потравница. Весело плеснула по ветру золотистым подолом паранджи, словно примеряясь к первым тактам торжествующего фанданго. Но — замерла вдруг… И, обернувшись к войску, добавила негромко и жестко: — А теперь… вперед, мой возлюбленный. Вперед, в пещеру!
Вместо фанданго начался рок-н-ролл. Пестрая стена щитов дернулась в атаку: наперебой затрещали тетивы. Лицо индейской старухи исказилось… и железные колени разогнулись с сухим треском — как гигантская саранча, она сиганула метров на двадцать вверх, под самый потолок пещеры! Раздулось черное облако кожистых крыльев за спиной, блеснула во взгляде желтая ненависть: откуда она выхватила свои арбалеты? — по одному в каждой руке! Фр-р-р… — Жах! Жах! Черные иглы молнией просквозили воздух — я в ужасе содрогнулся: обе стрелы уже торчат из… шеи несчастного Пустолея! Несчастный коллега стоял совсем рядом, а теперь… медленно оседает на каменные плиты.
— Укрыть боянов щитами! — истерически визжит Маринка, и тут же рослый щитоносец заслоняет старого слепца; другой латник подскакивает ко мне, прикрывая бочку щитом. А безумная арбалетчица призрачной тенью мелькает высоко, под самым сводом меж сталактитовых сосулек — смеется, ведьма! Визжит, как индеец!
— Взять, достать ее! — рычит вертлявый демон в желтой парандже: арбалетчики бьют частыми плотными залпами — все мимо! «Эх, сюда бы ручной BFG-девастатор с зарядом ядрено-зеленой плазмы! — подумал я. — Один выстрел — и морщинистую шкурку можно соскабливать с потолка»…
