Полудержавный властелин (СИ) - Соболев Николай Алексеевич (книги без сокращений .txt, .fb2) 📗
Но, братья, не выйдет у вас ничего!
Шемяка хрюкнул и стиснул челюсти.
Торговались долго, со вкусом, каждая сторона хотела получить побольше, а отдать поменьше. Что хреново — лыцари от коммерции отпирались, дескать, они в ганзейских порядках не вольны, договаривайтесь с купцами напрямую. Книпроде и Гейдель мягенько так подыгрывали в нашу сторону, но я хорошо понимал, что и они своего не упустят.
Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон и при общем понимании, что просто так отказаться от Жемайтии невозможно. По итогу выбили мы в качестве компенсации небольшой городок, Ругодив. Он же Нарва. Ко всеобщему удовлетворению — Диме успел об этом перед отъездом сказать рыжий Гейдель.
Помахали мы вслед Христовым воинам платочками с заборол городской стены, посмотрели, как скрываются в зимней дымке орденские штандарты, да и обратно за дела.
— Гонцов во Псков, пусть своих людей в Нарву сажают. И наместника нашего, — распорядился братец.
— Полоцк бы укрепить, что-то не верю я, что у нас без драки с Орденом обойдется.
— Никак не обойдется, ясен перец. Полоцк я отстраивать буду в первую очередь.
Вот и объехали мы Полоцк вокруг с избранными боярами, кто в городовом строении понимал, посмотрели, где чего подправить или достроить. Лет сто еще прямые стены годны будут, а там уже начнется эпоха другой фортификации, бастионы всякие и равелины, как в Петропавловской крепости.
Наутро выезд отложился по той причине, что примчался гонец из Пскова. Нет, не про Нарву — оказывается, в Пернау уже несколько месяцев ввергнут в узилище тот самый Гонза с Подгуры, посаженный туда наущением ганзейского фогта. Но чех сумел как-то достучаться, что он не просто так, а человек великого князя и подать о себе известие.
Так что первым делом мы вдвоем отписали и в Псков и в Новгород — вытаскивайте! У вас влияния на Ганзу больше, а человек нам нужен позарез.
Для большей доходчивости решил и сам махнуть прямо во Псков, а оттуда и в Новгород с официальным визитом, тем более почетный караул при мне, все чин-чинарем.
Так бы уже к Москве подъезжал, ан нет, снова белые мухи и холод и сани и кони… Эх, где мой «Эскалада» с печкой и встроенным в кресло массажером?
Псков встретил достойно — формально я тут сюзерен, но фактически это вечевая республика. Правда, без лишнего гонору, как у новгородцев — ну дак и победнее город, и воевать ему больше приходится.
Прямо у каменных островерхих башен, у мощных стен Крома, зажатого на узком мысу между Великой и Псковой, встретили посадники и вятшие люди. Провели сквозь плотно составленные терема и церкви с витающими в вышине куполами и звонницами, до горки, увенчанной Троицким собором.
После молебна я все так же крутил головой — первый раз тут, среди этой суровой красоты, среди стольких каменных церквей, что в одном Кроме их больше, чем во всей Москве, на холме, с которого видно Завеличье и далекий-далекий Мирожский монастырь.
Поселили, естественно, в Довмонтовом городе, со всей честью, хотя я бы предпочел в Среднем городе, там малость попросторнее, да и гонцам добираться проще.
Пока там собирались все заинтересованные лица, скакали вестоноши, я малость отоспался, а псковичи потчевали меня местными блюдами. Город на реке, да на большом озере — рыба, юшки, пироги с рыбой, рыба жареная, рыба пареная, даже нерыбные блюда могут присыпать вяленым снетком. Вот казалось бы, каша — куда проще, так нет, делали сборные, из ячменя с горохом или из гречки с яйцами и грибами. Или попросту добавляли в кашу рыбу. Мало? Кашу с рыбой запекали в пироге, а для сочности плескали ложку-другую ушицы.
Ох я на незнакомую еду набросился! Лепешки-кокоры вместо хлеба, щука да окунь вместо мяса, овсяный кисель-журиха и то особым способом сделан! А я-то на Москве все привычное ем… Наверное, надо на поварне обмен опытом устроить, пусть научатся не только псковское готовить, но и новгородское, и рязанское, и вологодское! Привнести, так сказать, свежую струю в древнерусскую кулинарию.
Первым до меня добрался Вышата Ахмылов, посланный почти год назад в Корельскую землю во главе экспедиции. За лето они успел провернуть многое, а как встали зимние дороги, добрался до Новгорода и зазимовал там, чтобы весной повторить рейд. Но услышал, что я во Пскове, и немедля явился с отчетом.
— Место оное, княже, по расспросам корелы нашли. Руды железной там преизрядно, — Вышата вывалил из торбы куски черного минерала.
И к железняку с тихим звяканьем прилип лежавший на столе ножик.
— И руда там неглубоко лежит, а то и прямо на земле, сколько надо копай да в мешки ссыпай.
— А вывезти как?
— Озера да проток множество, волоки легкие да короткие, а в полусотне верст Кемь-река в Студеное море течет.
— В Онегу и волоками на Белозеро?
— Знамо дело, тамо волок один, версты полторы всего.
Вот тут я и понял, что такое двоякие чувства.
Всего! Да там хрен знает сколько верст путь, да земли безлюдные, да кусок по морю! Руду таскать — золотой будет! А ставить производство прямо там невозможно, во-первых, это покамест новгородская земля, во-вторых, шведы слишком близко, в-третьих, корела эта, сумь, емь и прочая чудь возбухнуть могут в любой момент. То есть, помимо кузниц-домниц нужно целую крепость городить, гарнизон держать и снабжать… Да, дорогонько карельское железо выйдет.
Ганза тем временем пошла на принцип — в договорах с Новгородом ни про каких специалистов ничего не сказано, имеют право посторонних отлавливать и в тюрьмах держать. А если кто надоедать будет — так и епископскому суду передадут, по подозрению в гуситской ереси. Более того, для острастки ганзейцы объявили, что прекращают и без того малые поставки олова. Вот какого хрена, Гонза с Подгуры, тебя морем понесло?
Дима послал грамотку Книпроде, но пока с той стороны тишина. Новгородские посадники тоже нифига не порадовали, у них интерес бабки грести на балтийской торговле, а за неведомого чеха вписываться — бабки терять. Отписали, мол, никак не можем, и без того последний хрен без соли доедаем. В конец обурели комерсы, уже просьба великого князя им дешевле денег.
Даже шемякины присные, прискакавшие во Псков по Диминой просьбе, прятали глаза и разводили руками. Ну в самом деле, не рвать же из-за одного человека все устоявшиеся отношения…
— У новгородцев, пока сопатку не расквасишь, только серебро на уме, — экспертом по нравам торгового города у меня выступал Вышата Ахмылов.
— Значит, надо расквасить сопатку.
План сложился простой, устроить небольшой шантаж Ганзы и Новгорода. Псковские вписались с радостью, уж больно их прижимал «старший братец». Вон, епископа себе уже лет двести выпрашивают, а Новгород не дает, не желает пошлины судейские упускать.
Объявил я сбор войска, но воеводам негласно наказал больше шуметь, чем людей собирать. Следом подключился Дмитрий Красный, дальше вести дошли до Устюжны и Белого озера, Шемякины орлы легко и непринужденно заняли Великие Луки, совместное владение Новгорода и Литвы…
Перед вечевым городом замаячила тень давнего двинского погрома.
[i] Grunwald, Грюнвальд — «Зеленый лес».
[ii] Юрьев, он же Дерпт, он же Тарту.
Глава 7. Очень я это богатство люблю и уважаю
Полез тут инспектировать бертьяницы, где рядами висят те самые «сорока» — связки по четыре десятка шкурок.
Вот лисьи с густым длинным мехом. Я все недоумевал — почему по чернобурым убиваются куда больше, чем по рыжим, а они реже и прочнее, оттого и носятся дольше.
Вот роскошные седые бобры с длинной серебристой остью. Как у всякого водного зверя, мех стойкий к истиранию, выдры за то же самое ценятся.
Вот голубые и белые песцы (полных не держим) — пышные, мягкие и очень теплые шкурки, иначе северной лисе не выжить.
Вот зимний горностай, чисто для понтов — белый с черными хвостиками, годный разве на парадные мантии. На улице носить — пачкается, да и рвется легко, так что только для королей и титулованных особ побогаче, пыль в глаза пускать.
