Путь домой (СИ) - Турундаевский Андрей Николаевич (прочитать книгу TXT) 📗
— Господин Никитин! Я возможно сочту ваши сведения заслуживающими внимания и помогу добраться до Петербурга, если вы будете беспрекословно выполнять мои указания…
Для омоновца путешествие из Женевы в Санкт-Петербург оказалось похожим на тюремное заключение. Никитин ехал в купе вместе с двумя шкафообразными субъектами, приставленными посольским чиновником. Еще в Женеве омоновец решил ничего не рассказывать сотрудникам охранного отделения про Вельяминова и Ма Ян. Информацию о других гостях из двадцать первого века лучше приберечь и остаться для имперских властей единственным источником сведений о будущем. Василий уже представлял себя советником императора, спасителем России. Наверно, сам бог поручил Василию миссию по предотвращению революции, направив его во времена святого царя Николая II. Может быть, доведется возглавить царское министерство внутренних дел, а то и стать премьер-министром. Лишь бы получилось расправиться с Лениным и другими большевиками. Любой ценой! По телевизору как-то расхваливали Столыпина, а чем Никитин хуже. Впрочем, мечты мечтами, а перед отъездом Кошелев с коротким смешком предупредил омоновца, что конвоирам приказано не вступать в разговоры с опасным бомбистом, то есть с Василием. На станциях молчаливые спутники вежливо, но непреклонно препятствовали любым попыткам Никитина выйти из вагона. Офицер из двадцать первого века пришел к неутешительному выводу: если, будучи лейтенантом, он мог бы без проблем справиться с мордоворотами из охранки, то сейчас шансы разжиревшего полковника в рукопашной были близки к нулю. Сам Кошелев ехал в соседнем купе, периодически отдавая конвоирам короткие распоряжения.
В Петербурге прямо с Варшавского вокзала Никитина в закрытой карете отвезли на небольшую грязноватую улицу и провели в квартиру на третьем этаже. Под видом прислуги там дежурили сотрудники охранки. Омоновец понял, что оказался в комфортабельном заключении на конспиративной квартире, принадлежащей охранному отделению. Впрочем, после бомжевания в женевских закоулках это выглядело роскошью. Кошелев сразу дал понять, что дальнейшая судьба гостя будет зависеть от того, как успешно он усвоит правила поведения. С курсантских времен Василию не приходилось так плотно заниматься — чиновник приходил к нему каждый день и обрушивал кучу сведений об обстановке при дворе и характеристики влиятельных персон, чье расположение необходимо завоевать. Никитин уже сообразил, что роль пророка предполагает определенные правила игры, вспоминая телесеансы Кашпировского и Чумака. Наконец Петр Сергеевич остался доволен подопечным и с важным видом сообщил:
— Милейший, завтра мы попробуем выйти в свет. Для вас это важнее, чем для меня. Между нами говоря, таких прорицателей можно найти на любом сельском базаре в Малороссии.
Особой уверенности в голосе Кошелева, однако, не прозвучало, и Василий счел, что чиновник просто берет на понт. Омоновец догадывался: Петр Сергеевич серьезно превысил свои полномочия и всё поставил на продвижение женевского пророка в придворные круги. Про себя Никитин называл Кошелева антрепренером. Ничего, лишь бы свести знакомство с царской семьей — и Кошелеву придется шестерить перед омоновцем. Никуда не денется.
На следующий день Никитина нарядили в крайне неудобный фрак и снова в закрытой карете привезли в роскошный дом на Крестовском острове. Офицер двадцать первого века был знаком с аристократическим обществом только из исторических фильмов, но, увидев здешнюю публику, сразу поверил — перед ним высшая знать империи. Долговязый, похожий на баскетболиста, господин в роскошном мундире с эполетами самоуверенно обсуждал перспективы разгрома Японии в скорой войне. Ему поддакивал мордастый толстяк, тоже в мундире, только другого покроя, который ассоциировался со старыми фильмами на военно-морскую тему. Толстый то нахваливал новые броненосцы и крейсера, то жаловался на нехватку средств для флота. Две похожих друг на друга дамы (брюнетки, явно южного типа) в длинных пышных платьях, развалясь на маленьком диванчике, увлеченно листали журнал на французском языке. На обложке Никитин с удивлением заметил свастику.
К Кошелеву и Никитину подошла молодая, но удивительно некрасивая девица. Толстая, неуклюжая, почти без талии, подволакивающая опухшие ноги, с маленькими поросячьими глазками на простоватом круглом лице, обрамленном мягкими кудрявыми волосами, — вид совсем не аристократический, омоновец сначала принял ее за служанку. Однако Петр Сергеевич почтительно приветствовал толстушку:
— Здравствуйте, здравствуйте, уважаемая Анна Александровна! Скоро шифр получите?
— Ой, еще не скоро, — застенчиво ответила девушка. — Когда ее величество вернется из Саровской обители, не раньше. Святой Серафим обязательно поможет родить наследника.
Долговязый скептически ухмыльнулся, пробормотав под нос что-то совсем непочтительное по отношению к императорской чете.
Кошелев вернулся к роли конферансье и почтительно обратился то ли к Анне, то ли ко всем присутствующим:
— Разрешите вам представить господина Никитина, о котором я говорил. Обладая необычайными способностями прозревать будущее, он готов поделиться результатами своих предсказаний, касающихся близкого будущего России и царствующего дома Романовых.
— Это знак свыше! Недаром ее величество вчитывалась в предсказания святого Серафима Саровского! — Анна Танеева в экзальтации закатила глаза.
Василий вдруг вспомнил давнишний фильм с Петренко в роли Распутина. Кстати, а где сейчас сам Гришка? Вроде бы он в это время резвился. Вот как надо действовать, а не думать про придворный этикет! Омоновец схватил со стола графин с водкой и вылил содержимое себе в глотку.
— Развлекаетесь, господа аристократы, мать вашу… — рявкнул офицер. — Недолго вам осталось! Просрете войну с Японией, сдадите Порт-Артур, а потом всё покатится кувырком. Адмирал Рождественский угробит флот при Цусиме, и царь отдаст японцам Сахалин.
Толстяк захихикал, так что заколыхались жирные щеки.
— Проиграть войну япошкам! Надо же такое выдумать! Да и никакого адмирала Рождественского в русском флоте точно нет. Хотя имеется Зиновий Петрович Рожественский, но он служит на Балтийском флоте и на Тихий океан переводиться не собирается. Я вам лучше расскажу, как много лет назад на скалах датского побережья погиб фрегат "Александр Невский"…
Лица гостей отразили тщательно скрываемую под вежливой маской скуку — видно, историю про гибель фрегата толстяк рассказывал не в первый раз. Долговязый успел отодвинуться перед тем, как рассказчик ударил кулаком по столу и выкрикнул, брызжа слюной:
— … и только тогда, друзья мои, узнал этот суровый командир очертания скал Скагена…
— Алексей Александрович! Ваше высочество, вы, конечно, высочайший шеф российского флота, но судьбы людские исключительно в руках божьих, — возразила откормленному великому князю столь же откормленная Танеева. — Неблагоразумно пренебрегать предупреждением от божьего человека.
— Во! Умная женщина! За ваше здоровье, Аня!
Никитин запил водку мадерой, занюхал рукавом и попытался поцеловать Танееву. Та отшатнулась, но сестры-южанки (как выяснилось, черногорки) одобрительно приветствовали бравого пришельца из будущего.
— Брезгуешь божьим посланцем? Ну и хрен с тобой! Петя, давай еще выпьем. Или ты не русский человек?
Василий схватил со стола рюмку и протянул остолбеневшему от ужаса Кошелеву. Чиновник автоматически схватил её и проглотил водку, будто газировку. А Никитин уже чувствовал себя в своей стихии. Он произносил тосты, казавшиеся ему крайне остроумными, обнимал и целовал дам, рассказывал длинному Николаю Николаевичу и толстому Алексею Александровичу про танки, самолеты, ракеты, атомные бомбы и злодеев-большевиков, мечтающих уничтожить Российскую империю, православие и весь цивилизованный мир…
Глава 5. Подполье и бомонд
— Ма Ян, любимая, сегодня мы идем в театр, — с улыбкой сказал Ростислав, откладывая в сторону номер "Московских ведомостей" и доставая из чемодана привезенный из Женевы относительно приличный костюм. — В Художественном закрытие сезона.
