Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" (читать книги .TXT) 📗
– А ты и не обещай, ты сделай. Оле привет передавай, скажи – пусть пироги печет, я к вам в гости в первых числах июня нагряну. Нет, просто в гости, к тебе и Оле…
Да уж, сколько сил и нервов приходится тратить на постройку электростанций на Вуоксе! А строить их надо – да и не только их…
Но в конце апреля случилась еще одна немного нервная работенка. Валь раскопал кое-что по поводу покушения на Сергея Александровича, и я попросил пригласить ко мне одного человека – не непосредственного виновника, но пособника, хотя и косвенного, этого и нескольких других (по счастью не состоявшихся) убийств. Батенков все же и на самом деле врачом был более чем неплохим, но – в отличие от Ястребцева – отличал пациентов от подследственных. Поэтому приехавший в Москву – нечувственно для себя благодаря странной смеси опиатов и скополамина – доктор Парвус смог проникнуться достижениями российской медицины и согласился с моими доводами о том, что иногда контрреволюция выгоднее революции. Как в России, так и у османов. Турция-то, доведись ей возникнуть, может и аннулировать концессии по добыче хромовой руды…
Глава 42
Владимир Петрович от визита ничего хорошего не ждал. Плохого тоже не ждал, ему было в общем-то все равно, просто не хотелось терять день на никому не нужное свидание с канцлером. Даже не так: просто чувствовал он себя не лучшим образом, а потому ни малейшего приятствия во встрече с этим странным человеком он не видел. А канцлер действительно человеком был очень странным: про него говорили… многое говорили. Но – императору виднее, кого на такую должность ставить.
Именно по этой причине князь Урусов, войдя в кабинет, даже не постарался сделать вид, что ему встреча приятна, а напротив, постарался продемонстрировать, что ему – все же князю – приходится снисходить к простому дворянину, пусть и поставленному на важный пост. Это было нетрудно, ещё в бытность вице-губернатором ему легко удавалось одним движением бровей ввергать в уныние многочисленных просителей – но канцлер, похоже, его усилий не оценил:
– Добрый день, Владимир Петрович, рад, что вы откликнулись на мою просьбу и сочли возможным придти. Но и я, со своей стороны, постараюсь нашу встречу сделать максимально приятной и не утомительной. Хочу вам предложить занять пост администратора Правительственного квартала.
– Извините?
– Ну вы же видели, что тут строится. Куча зданий, для проживания и для работы, вскоре тут разместится множество министерств, других правительственных учреждений. Соответственно появятся и всякие организации, все это обслуживающие, и нужен человек, который всем этим будет управлять. Мне кажется, что с вашим опытом это будет не очень трудно…
– И чем обязан такой честью? – В вопрос Владимир Петрович постарался вложить максимум сакразма – но, похоже, опять не преуспел.
– А мне ваша дочь, младшая, очень нравится…
Сказано это было таким тоном… оскорбительным, наверное: так обычно обсуждают покупки в лавке – мол, вот этот твид мне по нраву. Вдобавок все знали, что канцлер в общем-то женат, но окружают его почему-то в большинстве молодые девицы… так что князь Урусов уже приготовился дать гневную отповедь наглецу, однако последующие слова сразу напомнили еще об одной черте канцлера, причем черте, часто высмеиваемой в обществе: выросший чуть ли не на каторге… то есть в каторжной Австралии канцлер часто в слова свои вкладывал смысл иной, нежели большинство из произносящих то же самое:
– Девушка умная, наблюдательная, талантливая в науках. И, что немаловажно, не боится принимать решения и отвечать за них. Я думаю, что если позволить ей обучение… скажем, в Технилище, то из нее получится инженер. Неважный, правда, инженер, но инженерные знания уже позволят ей стать уже очень хорошим директором какого-нибудь высокотехнологичного завода или, скорее всего, занять пост ректора технического университета. Управлять людьми она уже умеет, осталось только знаний поднабрать.
– Технилища?
– Да… в смысле, Императорского технического училища – улыбнулся канцлер. – Ваша дочь весьма талантлива, и было бы глупо таким талантом пренебрегать.
– Спасибо… но при чем тут моя дочь? Я о вашем предложении…
– При том, что… Видите ли, у вас, уважаемый Владимир Петрович, здоровье-то не сказать чтобы богатырское. И в отставку вы подали, поскольку с сердцем у вас неважно, болит часто. Так что если вы мое предложение не примете, то года через два, если не раньше, Екатерина Владимировна – как и Варвара Васильевна, кстати, тоже – переживет тяжелую утрату, что может сильно помешать ей занять достойное место в отечественной науке. Ну а предлагаемая вам должность предполагает, кроме всего прочего, и медицинское обслуживание в Правительственной медслужбе. Лучшей, смею заверить, в мире. Гарантирующей – мне, не вам гарантирующей – что обслуживаемые ей люди в пятьдесят лет из-за приступа сердечного не помрут. Вдобавок, вы же Урусов. Кроме вас и Юсуповых кто еще одним именем своим отметает даже тень сомнения в благородстве и честности? И кого еще мне ставить во главе одной из самых секретных служб империи? Так что, Ваше сиятельство, еще раз прошу вас занять предложенный пост. Вы нужны России, причем живой и здоровый. И таковой же нужны своей семье.
– Я… благодарю за доверие. И вы… вы правы, сердце у меня иногда побаливает, да… Когда мне нужно будет приступать к работе?
– Скоро. Вот пройдете медицинское обследование – и сразу. А пока – вот вам приказ о вашем зачислении в штат, обратитесь к дежурному секретарю, вас проводят. И – спасибо!
Девятого мая тысяча девятьсот пятого года были опубликованы давно готовившиеся указы. Как же – годовщина "спасения царя от заговорщиков", праздник – ну как тут без указов-то? Однако указы пришлось в этот раз мне подписывать самостоятельно: Император опять "ушел в отпуск".
К концу апреля Зимний дворец подняли на пару метров (как и здание Главного штаба) – но Дворцовая площадь все еще представляла собой "классическую стройку" и жить во дворце было бы крайне неудобно. А в Гатчину император ехать не пожелал, поскольку "можно корабельной пушкой достать" и на зиму переехал с семьей в Ливадию. Ну а после покушения на Сергея Александровича быстренько вернулся в Векшин – и делами государства заниматься не стал, сказав, что "раз у меня все получается, то пусть я и дальше сам всем занимаюсь". Испугался – в особенности узнав, что наш генерал-адмирал "таинственно исчез" в Париже. То есть "исчез"-то он не очень таинственно: прихватив около двадцати миллионов рублей, выделенных на заказы во Франции кораблей, он – на купленном на эти же деньги пароходе – перебрался аж в Аргентину, где, вероятно, решил отсидеться в период "охоты на цареву родню" в приобретенном поместье. Но об это знало весьма небольшое количество людей, в число которых Император пока не входил…
Но так как дата для указов оказалась самой что ни на есть подходящей, я просто лишний раз царя напрягать не стал. Мне же проще – спорить об указах ни с кем не нужно.
Вячеслав Константинович за день ввел в своем комитете "режим чрезвычайного положения", Иванов отдал приказ об отмене всех отпусков в частях Красной Армии – в общем, все приготовились… к чему? Оба "силовых" ведомства приготовились бунты пресекать, но вот против чего народ бунтовать будет – тут мнения разделились. Больше того, с "природой грядущего бунта" даже Штюрмер и Валь не достигли взаимопонимания – а все потому, что указов было сразу три.
Первый указ был о "равенстве всех подданных Империи в правах и обязанностях", гласящий, что отныне запрещена любая форма дискриминации по национальному, языковому или религиозному принципу. И одним из мелких подпунктов указа была отмена пресловутой "черты оседлости" – в связи с чем Борис Владимирович Штюрмер ожидал многочисленных выступлений "притесняемого еврейского народа". Обоснованно ожидал – уж больно много привилегий "притесняемый народ" терял. Понятно, что не весь "народ", а наиболее "уважаемые" его представители, но в деньгах это были очень немаленькие миллионы: по подсчетам Бориса Владимировича только цеховики – и только на цеховых "членских взносах" – пролетали миллионов на пятьдесят в год. А гильдейские купцы могли приступать к подсчетам убытков в размере уже сотен миллионов.
