Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Корчевский Юрий Григорьевич
– Кто такой? – спросил Сергей ксендза.
– Звонарь из местных.
– И что он ночью в костеле делает? По ночам колокол не звонит, и до службы далеко, – Сергей демонстративно посмотрел на часы.
Священник медлил с ответом.
– Давайте его сюда!
Солдаты подвели служку. Парень молодой – лет тридцати.
Сергей взял его правую руку и понюхал кисть. Пахло благовониями, и еще запах примешивался – только пороховой ли?
Сергей осмотрел и ощупал указательный палец служки. У тех, кто часто пользуется оружием, от спускового крючка небольшое уплотнение, вроде сухой мозоли на пальце, на концевой фаланге. Мозоль была.
– Сними рясу! – распорядился Сергей.
Ксендз запротестовал.
– Я буду жаловаться вашему командованию! Это неслыханно – раздевать служителя святой церкви в храме. Святотатство!
– Если я ошибся, извинюсь! – буркнул Сергей.
Служка медлил.
– Снимите с него рясу! – приказал Сергей.
Самойлов упер ствол автомата служке между лопатками,
чтобы тот не рыпался. Косматов развязал узел веревки на поясе, потянул вверх рясу. Служка дернулся, но Самойлов ударил его носком сапога под колено.
Когда Косматов стянул со служки рясу, перед всеми предстал человек в польской военной форме и сапогах. Не хватало только оружия и конфедератки на голову.
– Связать руки! – приказал Сергей.
Самойлов подобрал с пола веревку и стянул «служке»
руки узлом за спиной. «Служка» был бледен, но глаза злобно сверкали.
– Где твое оружие? – спросил его Сергей. – Куда успел спрятать?
– Пан офицер ошибается! – заторопился ксендз. – Он всего лишь звонарь в костеле.
– Святой отец! – рявкнул Сергей. – По законам военного времени тот, кто укрывает террориста, предателя, боевика, изменника Родины, сам является преступником. Вы хотите угодить в НКВД?
От упоминания НКВД ксендза затрясло.
– Нет, панове.
– Тогда покажите, где он спрятал оружие, и я вас не трону. А иначе расстреляю обоих.
Глаза у ксендза забегали. Он явно размышлял – выдать оружие служки и остаться живым и при костеле или быть убитым.
– Считаю до трех. Раз, два…
– Постойте.
Ксендз направился в угол зала.
– Самойлов, за ним! – скомандовал Сергей. – И глядеть в оба!
Ксендз зашел в кабинку, похоже – для исповеди, откинул доски и вытащил автомат – английский «стэн». Самойлов тут же отобрал у него оружие.
– Я сдержу данное вам слово, ксендз. Мы уходим. Думаю, не в ваших интересах рассказывать о происшедшем своей пастве.
Ксендз мелко-мелко закивал головой. По сути, он – пособник бандитов. Но трудно остаться чистым в селе, где, кроме сутаны, ничто не защитит от оружия бандитов. И пусть это будет ему впредь наукой.
– Выводите! – приказал Сергей.
За ними громыхнули запоры на двери.
Они подошли к дому, где произошла перестрелка.
– Это твои товарищи? – Сергей указал на трупы.
– Нет.
– Как – нет? А автомат? Кто у тебя руководитель? Где находится?
– Я не скажу ничего! – истерично закричал парень.
Сергей достал из кобуры пистолет, взвел курок и выстрелил боевику в кисть руки. Солдаты вокруг оторопели и подались в стороны.
«Служка» взвыл от боли.
– Считаю до трех. Не ответишь на вопросы – прострелю колено, – предупредил Сергей.
Ему надо было сейчас, пока боевик в шоке от пленения, вида убитых товарищей и боли в руке, расколоть его, выбить сведения о подполье. Необходимо уничтожить руководителей аковцев в уезде.
– Раз, два… – Сергей прицелился из пистолета в колено боевику.
– Нет, пан офицер, я скажу… Не стреляйте, я не хочу умирать. Это пан Тростинец из села Лович. Он, он главный!
– Вот и договорились. Косматов, перевяжи его.
Рядовой Косматов достал из кармана индивидуальный
перевязочный пакет и перебинтовал «служке» кисть руки.
– Сказал бы сразу – цел бы остался. Теперь веди.
– Куда?
– Ты же только что сказал – в Лович.
Боевик заюлил.
– Я не хочу. Он сразу поймет, что я предал.
– Не переживай! Если он будет сопротивляться аресту – умрет, сдастся – будет жить в лагерях в Сибири. Что он тебе сделает?
– Не пойду, – вдруг заявил боевик.
Вот ведь, как истеричка.
– Самойлов, найди в сарае топор.
Рядовой удивился, но пошел. Вернулся он с топором. Лезвие топора слегка заржавело от длительного неиспользования.
– Теперь держите его за руки.
Солдаты схватили боевика за локти.
– Я тебя, паскуда, сейчас на части живого рубить буду, пока не поведешь!
Боевик с ужасом смотрел на топор. После того как Сергей прострелил ему кисть, он реально боялся офицера. Он пытался что-то сказать, но из его горла вырывались лишь сиплые хрипы.
Сергей поднял топор, как бы прицеливаясь к удару.
– Нет, нет, пан офицер! Я покажу!
– Считай, что я тебя простил в последний раз. Косматов, возьми топор. Это на тот случай, если он опять отказываться станет.
Сергей вовсе не собирался рубить боевика топором. Но
моральное воздействие ржавого лезвия было сильнее, чем ствол пистолета.
– Пошли!
Они двинулись по улице. Уже на околице майор жестом остановил солдат и боевика, крикнув в темноту:
– Лейтенант Голощапов!
Из темноты появился рядовой.
– Так нет их здесь, товарищ майор!
– Кого «их»?
– Лейтенанта.
– Собери всех, в том числе лейтенанта, и сюда. И быстро – одна нога здесь, другая там!
Рядовой убежал. Минут через пятнадцать весь взвод был в сборе.
– До Ловича твоего далеко? – обратился Сергей к боевику. – Ну, сколько километров?
– Не вем.
– Ты опять за свое?
– Так.
Боевик показал один палец и зашагал на месте.
– Один час пути?
– Так, так, – боевик закивал.
– Лейтенант, строй взвод в колонну. Прогуляемся – вроде утреннего марш-броска будет.
Пока шли по дороге, начало светать, а к деревне и вовсе засветло подошли. Селяне занимались хозяйством: доили коров, кормили птицу.
– Показывай, где твой Тростинец живет?
– Вон тот дом, под красной черепичной крышей.
– Веди.
– Не пойду, пан офицер.
«Да черт с ним! – решил про себя Сергей. – Самое главное – показал, а дальше мы уж сами».
– Голощапов, окружить дом – вон тот, под черепицей.
– Есть!
Солдаты окружили дом. При Сергее остались Самойлов, Косматов и пленник.
– Косматов, стереги боевика. Попытается сбежать – стреляй на поражение.
– Есть.
– Самойлов, за мной.
Сергей подошел к окруженному дому. Видя действия военных, жители попрятались в свои дома.
Сергей присел за бричкой, стоявшей перед домом.
– Тростинец, выходи с поднятыми руками!
В доме послышалась возня, потом на крыльцо вышла женщина с двумя детьми.
– Иди сюда, стрелять не будем.
Женщина сошла с крыльца. Дети – лет по восемь-десять – испуганно жались к ней, держась за юбку.
– Уйдите отсюда – хоть к соседям. Почему хозяин не выходит?
– Не вем.
Вот заладили! В переводе с польского на русский означает «не знаю».
Как только женщина скрылась в соседнем доме, Сергей еще раз предложил Тростинецу сдаться. Но тот в ответ открыл огонь из автомата.
– Огонь! – скомандовал Сергей.
По окну сразу ударили не меньше десятка стволов. Звенели стекла, летели щепки. Один из рядовых сорвал с пояса гранату и, размахнувшись, бросил ее в окно. Рвануло так, что в доме вылетели все стекла, а из самого дома потянулся дымок.
– Похоже, Тростинецу этому амба! – удовлетворенно сказал лейтенант. Он был доволен, что его подразделение приняло участие в огневом контакте.
Выстрелов из дома больше не раздавалось.
Когда Сергей с Самойловым вошли в дом, они обнаружили убитого хозяина. Кто-то из автоматчиков угодил ему в голову, и граната была уже лишней. Присутствовавшая при этом соседка выбросила в окно тлеющий и дымящийся половик.
При обыске в доме обнаружили пару автоматов и немецкую радиостанцию «Телефункен».
