Как один день (СИ) - Computers (читать книги регистрация .txt) 📗
Он, не чинясь, скинул пиджак, жилетку и рубашку, и, обнажившись до пояса, принялся с видимым удовольствием умываться и обливаться водой. Я последовал его примеру. Растеревшись докрасна полотенцем, он покосился на меня, подсмотрел, как я выдавил из тюбика пасту на щетку и сделал так же, а затем побрился. Потом мы оделись, и он обулся, я же остался босиком, как привык, и направились в дом. Ленин захватил с собой мыло, полотенце и пасту с зубной щеткой.
- Не нужно, Владимир Ильич, оставьте все на месте!
Он послушался, ожидая, что я буду делать. А я просто пошел к крыльцу, и все это – раковины и туалетные принадлежности – исчезло. Он только покачал головой. На крыльце он замялся, оглядываясь по сторонам, и я понял его затруднение – не было обо что вытереть ноги.
- Просто заходите в дом Владимир Ильич, башмаки сами станут сухими и чистыми.
В столовой, усевшись за стол, я сделал две тарелки борща по маминому рецепту и котлеты с картофельным пюре. В качестве салата был овощной винегрет, а на десерт – разнообразные фрукты и кофе.
Ленин с любопытством наблюдал, как я бросил в чашку с кипятком ложку растворимого кофе и повторил мои действия. Конечно, это был не тот растворимый кофе, который продают в супермаркетах на Земле, а кое-что получше, так что нареканий он не вызвал.
После еды я прибрал со стола, и мы пошли прогуляться, а, дойдя до ручейка, с комфортом расположились на берегу.
* * *
- Так в чем же ваша выгода от изменения истории, и чего вы от меня ожидаете?
- Вы, Владимир Ильич, конечно, слышали формулу, что «Бог есть любовь»?
- Конечно. Но, глядя на большинство церковников, этого не скажешь…
- Вполне с вами согласен! Но согласитесь также, что попы – еще не Бог.
- Это неоспоримо! Религия во все века и во всех странах была и есть дополнительное средство угнетения трудового народа!
Я засмеялся:
- Вот только элементарной политграмоты мне недостает!
- Да уж, - в ответ рассмеялся и он.
- Но вот сейчас, когда мы пребываем тут, у Бога, что вы скажете?
- Ну, во-первых, я Бога пока не видел, и вынужден верить вам на слово.
- А вы не верите?
- Что же, до некоторой степени – верю… К тому же, при ваших-то чудесах, что вам стоило бы создать и показать мне, что угодно и кого угодно? В том числе, Бога? Но вы этого не делаете, и это говорит в вашу пользу.
- А во-вторых?
- А во-вторых, несмотря на все чудеса, почему всему этому не быть просто какими-то техническими фокусами из будущего?
- Владимир Ильич, а вы помните принцип Оккама?
- Разумеется! Не следует умножать сущности без необходимости… Ах, вот вы о чем! Действительно, допуская, что все это – от Бога, мы можем избавиться от всех остальных гипотез, не притягивая их за уши. Но это – еще не доказательство.
- Не будем упражняться в философских спорах, Владимир Ильич. Лучше пока примите на веру, что Бог есть, и он заинтересован в вас.
- Так это все – Его план?
- Вы удивитесь, Владимир Ильич, но план – мой.
- Однако, без одобрения Бога не обошлось?
- Не обошлось.
- И чего же вы хотите от меня?
- Вы уже спрашивали, что там у нас в будущем, помните? Не желаете ли получить ответ?
- Разумеется! И что же там? Конечно же, коммунизм,?
- Увы, Владимир Ильич! В 2028 году в России – самый настоящий капитализм – частная собственность на средства производства, эксплуатация человека человеком, довольно жесткая цензура, надзорные органы, мощный аппарат подавления… И еще многое в том же роде, что и не снилось в ваше время.
- Каким же образом это произошло? И как же все остальные страны?
- Давайте, я расскажу по порядку, Владимир Ильич, ладно? Правда, за точность датировки не ручаюсь, я все же не профессиональный историк, да и мои комментарии можете не принимать за абсолютную истину – позже вы сами будете иметь возможность ознакомиться со всеми историческими материалами.
- Давайте, давайте, Вадим Васильевич, слушаю вас внимательнейшим образом!
- Итак, Владимир Ильич, в 1917 году в России победила рабоче-крестьянская революция… о чем вы и сами отлично знаете. Началась и закончилась Гражданская война, и страна приступила к мирному строительству социализма, правильно?
- Конечно, вы верно излагаете, но это я знаю и без вас. Что же было дальше?
- А дальше… Вы и сами в курсе, кто стоял во главе ЦК, правильно?
- Сталин? Так его не убрали с поста генсека, несмотря на мое письмо?
- Да, не убрали. Он оказался очень хитрым и изворотливым, и, хотя формально с письмом ознакомили съезд, но ни полноценной дискуссии, ни голосования по этому вопросу не было.
- Да, тут я дал маху, вынужден сознаться! Но что он мог такого натворить, ведь у нас коллективное руководство?
- Оно было коллективным, пока вы стояли у руля, Владимир Ильич. И вы никогда не стремились к личной власти, не так ли?
- Не стремился, а даже тяготился ею. Это, поверите ли, так хлопотно – за все отвечать и всеми руководить!
- Сталин не таков, вы и сами знаете. Очень скромный и даже порой аскетичный в быту и личной жизни, он наслаждался только одним – властью, своей значимостью. И постепенно стал настоящим диктатором.
- Не может быть! Как же ему позволили?
- А он никого и не спрашивал. Стравливал одних с другими, других с третьими… Проводил решения, не советуясь ни с кем, или советуясь чисто формально. А тех, кто был его соперниками, просто убирал с дороги.
- Но ведь были же честные коммунисты! Почему никто не возражал?
- Те, кто возражал, долго не протянули. Многие были обвинены в шпионаже, вредительстве и просто расстреляны. Якобы, «именем революции», Владимир Ильич, а в действительности – Сталиным. Конечно, он лично никого не расстреливал, а только толкал события в нужном направлении. В течение 10-15 лет были физически уничтожены практически все старые коммунисты, с которыми вы совершили революцию, а молодое поколение, выращенное Сталиным на новых ложных принципах, слепо следовало его руководству.
- Понятно… Но ведь социализм все же строился?
- Да, но как, Владимир Ильич? Разве можно построить крепкий дом из гнилого дерева? НЭП был свернут, деревню задавили налогом и ценами, сборы зерна снизились. Еще не построив ничего нового в экономике, старое усиленно пускали на слом. Свои специалисты во всех областях еще не были выращены, а прежних «спецов» преследовали, травили, обвиняя во вредительстве, сажали в тюрьмы, а зачастую просто расстреливали. Производство промышленных товаров росло, но платежеспособного спроса не было, а на экспорт рассчитывать не приходилось – качество было никакое. Но самое страшное произошло чуть позже в деревне. Началась принудительная коллективизация. Причем людей насильно заставляли вступать в колхозы, а кто не вступал – тех высылали, отбирая все имущество, обрекая на голодную смерть их и их семьи.
Все, кто был чуть позажиточней, были объявлены врагами и раскулачены, некоторые расстреляны, другие посажены в тюрьмы или высланы на север. А те, кто остался – голытьба, люмпены, не умели хозяйствовать на земле, а искали лишь, что урвать для себя. Как результат, в тридцатые годы начался небывалый голод, от которого погибло, по разным подсчетам, от пяти до десяти миллионов человек, а некоторые утверждают, что и больше.
- И это все – Сталин? – Ленин сидел бледный, с помертвевшим лицом и зло прищуренными глазами.
- Практически, да. Остальные лишь подпевали, а поднять голос в защиту трудового народа было некому. Троцкий был выслан из страны, Бухарин, Каменев и Зиновьев – расстреляны. Долго перечислять, кто еще был расстрелян или отправлен в лагеря, да вы потом сами ознакомитесь с материалами.
- Но как же такое могло произойти? Где же демократия?
- А уж тут вы сами постарались, Владимир Ильич! Не может быть настоящей демократии при однопартийной системе.
- Вы правы, но тогда шла война, и я считал, что это – временное явление.
- А потом уже не могли ничего исправить.
