Диомед, сын Тидея - Валентинов Андрей (чтение книг TXT) 📗
Мне опять снится мама. Но сегодня – очень плохой сон. Плохой – и страшный. Мама плачет. Мама кричит. А ведь мама никогда не кричит!
Поэтому сон – очень плохой.
– Я могу всех убить, Ойнид! Всех! Думаешь, только у отца есть молнии? Я могу сделать так, что от Фив останется черная плешь. Черная, блестящая… Но я никого не смогу спасти. Даже тебя. И никто не сможет! Понимаешь?
Если бы я мог, я закричал. Если бы я мог, я бросился бы к маме. Мама не должна плакать! Почему папа не сделает так, чтобы мама не плакала?
Хорошо, что это – сон!
Мне больно. Тетя Эвадна слишком сильно сжимает мою руку. Сфенелу тоже больно, он морщится, но молчит. И я молчу.
Тетя Эвадна волнуется. Она очень сильно волнуется, потому и руки нам сильно жмет.
Они уходят.
Дедушка Адраст уже за городом, и дядя Полиник уже за городом, и колесницы. Много колесниц! А сейчас уедет папа. И дядя Капаней уедет.
И все уедут.
Мы стоим у дверей и смотрим на улицу. Когда появятся их колесницы, мы сразу увидим. Они должны из-за угла выехать, там, где храм Золотой Елены – той, которую дядя Капаней хорошо знает.
На тете Эвадне – яркое покрывало. Она говорит, что яркий цвет отпугивает Керу. Примета такая.
Мы ждем. Сейчас они заедут сказать «до свидания». Папа хочет, чтобы мы не ходили за город. Это – тоже примета.
Вот колесница… Две… Три…
А почему три?
Ага, в первой – дядя Капаней, у него на щите – воин с факелом, во второй – папа (с Глазом Ночи на щите)…
…Да я их издалека и без щитов узнаю! Папа ниже, зато в плечах очень широкий. И еще на папе шлем – с тремя гребнями и с дырками для глаз. А дядя Капаней высокий и чуть-чуть сутулится…
А в третьей колеснице… Черный щит, четырехугольный, как башня… Дядя Амфиарай?
Вещий!
– Мама, а почему?..
Сфенел тоже удивляется, но тетя Эвадна только качает головой – отвечать не хочет. Сегодня она очень красивая! Только глаза больные.
Первая колесница остановилась, вторая…
– Давайте, только скорее!
Это дядя Амфиарай. У него недовольный голос. Дядя Амфиарай не хочет идти на войну. Он всем говорит, что Зевс плохой и не даст нам победу. Это потому, что дядя Зевса не любит! Но на войну пойдет – его тетя Эрифила заставила.
(Про тетю Эрифилу мне Ферсандр сказал. А ему – его папа.)
Тетя Эвадна отпускает мою руку. Но я стою на месте. Жду. Бежать к папе нельзя, потому что он с дядей Амфиараем. А при нем я должен вести себя как взрослый.
– Веди их сюда!
Это опять дядя Амфиарай. Он хмурится и трет рукой бороду. Мне… страшно?
Ну, не то чтобы страшно…
Дядя Капаней берет нас со Сфенелом за руки, ведет к дяде Амфиараю. Сейчас нужно сказать «радуйся»…
Папа стоит в сторонке. Я знаю почему: его дядя Амфиарай не любит.
Меня подводят к дяде. Я уже хочу поздороваться…
– Не первый. Второй!
Я так и не успеваю сказать «радуйся». Наверное, первым должен поздороваться Капанид. Капанид – первым, а я – вторым. А вот и он…
– Тяжело будет – сыну отдай!
Кому это он? Дяде Капанею? Нет, Сфенелу. Но почему?..
И вдруг я понимаю. Дядя Амфиарай – Вещий. Он слышит, как боги разговаривают. И он знает, что с кем будет.
– А Диомед?
Это дядя Капаней. Ну, конечно, Сфенелу уже сказали. А мне?..
Дядя Амфиарай не отвечает. Даже не смотрит. Он идет к колеснице.
Дядя Капаней недоволен. Он, кажется, не очень верит дяде Амфиараю.
– Ну ты слыхал, Ойнид? Пифия, понимаешь! Ты, Сфенел, его не слушай. Тяжело будет – сам тащи!
Капанид кивает. И я киваю. Киваю – потому что согласен.
А все-таки жаль, что мне ничего не сказали!
А вот и папа.
– Ну, мальчики!..
От папиной бороды пахнет пылью. И немножечко – благовониями. Это он с утра ванну принимал.
Я хватаю папу за шею, хватаю крепко, прижимаюсь лицом… Только бы не заплакать! Мне нельзя плакать, я уже почти взрослый!
Крон – это бог такой. Мне про него дядя Эвмел рассказал. Дядя Эвмел все про богов знает. И про зверей. И про все другое тоже знает.
Я теперь у него каждый день бываю – как папа уехал. Даже вечером. Потому что мне не хочется домой возвращаться. Дома пусто, только служанки. Они грустные, иногда даже плачут. И к Сфенелу идти не хочется. Там тетя Эвадна. Она стала совсем больная. Сфенел все время около нее сидит.
А дядя Эвмел мне про богов рассказывает. Так вот, Крон был Зевсу папа. А потом он Зевса съесть хотел, а Зевс его в Тартаре запер.
(Правда, дядя Эвмел говорит, что это не совсем так. А как – он мне расскажет. Но потом. Когда я вырасту.)
А Крон хоть и в Тартаре, но все равно – самый главный. Самый главный, потому что он – Время. А Времени все подвластны. Захочет Крон – время быстро пойдет. Захочет – медленно. И боги ничего сделать не могут. Даже Зевс!
А я все понять не могу, быстро сейчас время идет или медленно. Когда быстро, а когда и ползет. Как улитка! Война уже целый месяц идет, а все кажется, что папа только вчера уехал!
…А когда гонец долго не приезжает, время вообще останавливается. Мы с Капанидом возле Микенских ворот сидим – ждем. Если его мама отпускает. А если нет, я один сижу.
Папа молодец! Он уже совершил много подвигов. Он подвиги каждый день совершает – как Геракл! Он в Фивы один пошел – требовать, чтобы басилей Этеокл дядю Полиника в город пустил. А басилей Этеокл не стал папу слушать и велел своим воинам его на поединок вызвать.
А папа их всех победил!
А потом на него фиванцы напали – когда он в лагерь дедушки Адраста возвращался. А он их снова победил! Теперь войско дедушки Адраста эти Фивы со всех сторон осадило, а папа со своими воинами стоит возле каких-то Пройтидских ворот. Я спросил у Ферсандра, что это за ворота, но он не знает.
А ванакт Эврисфей, к которому папа ездил, моего папу обманул. Обещал войско – и не дал. Говорят, ему Зевс запретил. А дядя Эгиалей говорит: «Чего еще ждать от этой сволочи?» Это он, конечно, про ванакта Эврисфея, а не про Зевса.
Ну ничего! Папа и без Эврисфея справится. Папа самый сильный. И самый смелый! Только бы Крон сделал так, чтобы время быстрее пошло. Чтобы папа домой вернулся.
И чтобы все вернулись!
Это тетя Эвадна поет. Она очень красиво поет. Но сегодня она какая-то совсем больная. Даже не слышит, когда мы с Капанидом ее о чем-то спрашиваем.
Эту песню я знаю. Ее девчонки поют – весной, когда ласточки прилетают. Наверное, тетя Эвадна тоже когда-то пела, а сегодня вдруг вспомнила.
Хотя уже не весна, а лето!
А Сфенел сказал, что ему за дядю Капанея страшно. Я ему ответил, что бояться не надо, что скоро наши папы всех победят, а он вдруг заплакал. Я даже испугался. Мой друг Капанид никогда не плачет! Даже если его побьют!
Мама гладит меня по щеке, мама меня целует…
Мама! Мама!!!
Теперь уже не снится! Теперь мама и вправду здесь!
– Мама! Мамочка! Я… Тут столько случилось! Я… Я тебе рассказать должен…
