«Злой город» - Павлищева Наталья Павловна (книги серии онлайн .TXT) 📗
Я хотела сказать, что предупреждать пыталась, да толку от этого оказалось чуть. Вон он, результат – в Рязани пепел, деревни сожжены. Хотя, если сожжена вот такая деревня, как та, что нам попалась, то разор невелик, вернутся из леса и поставят новую, а вот Рязань скоро не восстановишь, и не потому, что терема ставить долго, а потому, что люди погибли.
Ну и кто прав, Вятич, твердящий про партизанскую войну и уход в леса, или Андрей, готовый биться с татарами в открытом бою? Я-то знала результат, в открытом бою русские полки еще дважды потерпят поражение – у Коломны и на Сити, и великий князь погибнет, и Владимир будет взят, и много чего плохого еще случится…
Вообще, если честно, то партизанская война в России всегда удавалась едва ли не лучше регулярной. Наполеону кто кузькину мать показал? Ну, не самому Наполеону, но французам? Партизаны с вилами и рогатинами в руках. А немцам в Белоруссии? Конечно, рогатин уже не было, но ведь немцы боялись в лес нос сунуть из-за партизан. Даже скифы когда-то Дария одолели именно методами партизанской войны, хотя было это не в лесах, а в степи, на открытом пространстве. Хотелось встать и заорать: даешь партизанскую войну!
Если это так, значит, надо в Козельске оружие привести в порядок, пополнить запасы стрел, поточить затупившиеся о татарские кольчуги мечи и вперед партизанить. Тем более я знала, куда пойдет Батый дальше и примерно в какие сроки.
Вятич думал так же:
– Молодец, именно этого я и хочу. Подготовить Козельск лучше этой деревни, набрать воинов, чтобы воевали, как Евпатий со своей дружиной. Иначе нам их не одолеть, значит, каждый должен убить по десятку, тогда Батыю обязательно захочется обратно домой.
Довольные принятым решением, мы впервые за последние недели спали спокойно, хотя и у костра в лесу, а не дома в нормальных условиях. Меня мучила только одна мысль: как Роман?
Глава 5
Великий князь Всеволод Юрьевич все же решил, что лучше защищать свой Владимир, чем чьи-то города. И все же он не мог не прислать помощи рязанцам, пронцам и коломенцам, поспешно готовившимся встретить врага у Коломны. Ведь за ней уже Москова, а этот город владимирского князя. Он не успевал, он ничего не успевал, надо бы спешно собрать рать, подтянуть дружины остальных князей, но это решено было сделать только к весне, потому как степняки всегда приходили по первой траве. Даже поговорка такая была, мол, степняк, он что зеленый лук на огороде, как весна, так он тут как тут.
Но до весны еще ой как далеко, а степняки уже разорили и сожгли Пронск, Рязань и еще много мелких городов. А теперь двигались по Оке. Только пойдут ли на Коломну – вот вопрос, вдруг возьмут да свернут в сторону стольного Владимира? Опасно свой город без защиты оставлять. Слышно, рязанский князь Юрий Игоревич вышел со своей дружиной навстречу на Воронеж, был побит так, что с самой малой частью едва успел прибежать за свои стены. Вот и пала Рязань, что защищать некому. Нет, великий князь такой ошибки не допустит.
Но он все же отправил к Коломне воеводу Еремея Глебовича, чтобы тот сам посмотрел, что там этот Роман Ингваревич Коломенский делает, к какому такому бою вне стен готовится. Воевода Еремей гонца прислал с сообщением, что князь Роман готовится серьезно, с ним все остатки рязанские и пронские, надо помочь.
Юрий Всеволодович сердито мерил шагами свою горницу. «Помочь надо!» Ишь какой! Сам так бежал от Воронежа, словно заяц от лисы. Чего же там не бился до последнего воина, чтобы татары до Рязани не дошли, коли уж решил ввязываться в помощь рязанскому князю, так и стоял бы до конца.
Великий князь вспомнил, как примчался во Владимир князь Роман Ингваревич. Конечно, он опытный воин, но простить дерзости, с которой требовал помощи Рязанскому княжеству, доказывая, мол, если сразу не побьем татар, так все города полягут, Юрий Всеволодович ему не простил. Много на себя берет, молод еще великому князю указывать. Так и ответил:
– Ты мне не указ! Сам решу, как быть. А что весть о беде принес, на том благодарствую.
Уехал тогда Роман Ингваревич, а Юрий Всеволодович задумался, как быть. И правда, от степняков всегда сообща отбивались, даже распри междоусобные на время забывали, потому и степняки наползать уж очень сильно перестали, общую силу почуяв. Но теперь такая силища двигалась, что и не понять, как отбиваться, да и шла зимой, когда все дружины до весны распущены, отдыхают. Пока соберешь, ползимы пройдет.
Но думать долго не пришлось, вон они, татары, Рязань взяли и по Оке движутся, а князь какие-то надолбы на Оке и Москове-реке ставит. Такой силой, какая у Юрия Игоревича была, не побили, а Роман хочет теперь только силами остатков рязанцев, пронцев и своих коломенцев побить? Воевода Еремей Глебович настаивал, чтобы князь дружину прислал. А если та дружина побита будет? И Владимир оголится, и других войск пока нет.
Долго мучился неразрешимым вопросом, кого больше защищать, Юрий Всеволодович и решение принял неожиданное. Вызвал к себе сына Всеволода:
– Тебе доверю с князем Романом Ингваревичем рядом встать.
– Рядом? – Было заметно, что вовсе не хочется Всеволоду, наследнику великого князя, вставать под руку какого-то племянника князя рязанского. Это чувство Юрий Всеволодович прекрасно понимал, усмехнулся:
– Там воевода Еремей Глебович. Посмотришь своим взглядом, ежели есть толк, так останешься с ними и пример покажешь, как биться. Рязанцы, слышно, со своим князем так удирали, что едва успели за собой ворота закрыть. А князь Роман Ингваревич первым со своей конной дружиной ушел.
– Я слышал, что он с боем через татарские тумены пробился.
– Может, и с боем, но Батыя-то по Оке он повел.
– А куда ему еще идти от Рязани? Самое удобное по Оке.
Отца взяла злость, сын словно оправдывал Романа Ингваревича, на которого сам Юрий Всеволодович за его напористость был вроде даже зол.
Долго спорить не стали, к Коломне отправился с малой дружиной Всеволод Юрьевич с тайным наказом отца зря жизни дружинников и своей собственной не губить, если увидит, что толку нет, так уходить обратно во Владимир.
У Коломны русские полки выстраивались для предстоящей битвы. Разведка уже донесла, что татары идут по Оке, движутся медленно, потому что уж очень их много. Было не очень ясно, где они так долго были, но дозорные притащили пленного татарина, тоже, видно, из разведки, только Батыевой. Сначала он категорически отказывался что-то говорить, но когда увидел кулачищи Булата и нагретый на огне прут с обещанием всадить в задницу, принялся плеваться и выкрикивать что-то по-своему.
Булат спокойно отер его плевок с лица, что-то насмешливо переспросил, потом еще, а потом двинул пленного так, что нос у того съехал на сторону.
– Э, Булат, убьешь, а его расспросить надо.
– Расспросил уже. Кричит, что придет Батый и всех убьет, как убил нашего Еупата! Что они не боятся никакого колдовства урусов и не верят в то, что бог войны Сульдэ дает нам новые тела. Монголов идет много, пятнадцать туменов.
– Кого?
– Они сами себя зовут монголами. Тумен это десять тысяч.
– Да это я помню, – махнул рукой князь Всеволод Юрьевич.
– Ну-ка, спроси у него про Еупата, что говорит?
Но пленный только плевался и не отвечал больше ничего. Оставалось только гадать, что там случилось с Евпатием. Злой на оскорбления и плевки Булат все же выполнил свою угрозу, и окрестный лес огласил дикий вопль татарина, проткнутого раскаленным прутом.
Завтра бой, а сегодня кашевары старались на славу, понимая, что не многие смогут поесть уже завтра вечером, если вообще кто-то сможет. Силища перла страшная, такую не одолеть. Все, чем они могли помочь, – положить в кашу побольше вяленого мяса да заправить побольше сальца, чтобы сытно и вкусно было.
Дружинники сидели у костров, выскребая ложками котелки и обсуждая между собой предстоящий бой. Те, кто уже видел татар на Воронеже, рассказывали о том, как ведут себя, как нападают, чем можно бить. Князь тоже сидел вместе со своими воинами у одного из костров и также скреб по дну котелка ложкой.
