Когда-нибудь мы будем вместе (СИ) - Мархасин Вадим (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
12.12.1991 г.
Правительственный кортеж несся с мигалками по загородному шоссе. Головной автомобиль изредка взревывал сиреной, распугивая одинокие попадающиеся машины, заставляя их шарахаться с пути и прижиматься к обочинам. Я сидел на заднем сиденье представительского автомобиля и прикидывал план действий на день. Самое главное для меня не выдать, что я ничего не рублю в ситуации, не торопиться, поменьше раскрывать рот и больше слушать. Если что сошлюсь на недомогание. Шишка на лбу мне в помощь.
Автомобиль притормозил перед перекрестком. "Ах, ты моя хорошая", — я уткнувшись лбом в боковое стекло, прикипел взглядом к девушке, бегущей по тротуару. Она, разбежавшись, проскользила бочком сапогами по замерзшей луже, раскинув для страховки в стороны руки. Волнистые волосы разметались по плечам. Победно оглянувшись по сторонам, девчушка задорно улыбнулась и гордо задрав нос припустила дальше по тротуару.
Так похожа….. На кого? Не помню. Защемило в груди. Машина тронулась с перекрестка, оставив незаданный вопрос открытым. Ветер хлестнул снежной крупой по лобовому стеклу. Тяжелые тучи придавили зимнюю Москву. Тоскливая безнадега напомнила о себе всплывшим в памяти четверостишием смутно знакомого автора:
Небо тает, ломая души И морозом на стёкла дышит И никто не желает слушать И никто не желает слышать [5]
"Кто я? Зачем я здесь? Что же меня так корежит и ломает? К чему это все?"
Кортеж въехал на Новоарбатский мост, вдали во всей красе предстал Дом правительства РСФСР, в подражании американцам названный" Белым домом". Миновав его, кортеж далее стремительно помчался по Новоарбатской улице.
"Машинка-то как ровно идет, слышно только как колеса шуршат, а салон не шелохнется. И почему наш автопром ругают, могут же когда захотят", — в очередной раз повосторгался я "Чайкой".
Машины кортежа подъехали к зданию и припарковались прямо напротив центрального входа.
"Неплохой домик, — оценил я, выйдя их автомобиля, в услужливо открытую Коржаковым дверь и задрал вверх голову. — Высота здания правительства поболее чем сто метров будет".
Задержавшись возле машины, я огляделся по сторонам. Напротив Белого дома просматривалась набережная Москвы реки. На флагштоке шпиля, возвышающегося над зданием обвис флаг РСФСР. Скругленные углы и стекляный фасад придавали зданию устремленный ввысь, я бы сказал, торжественный и заодно деловой вид. На фасаде по центру — герб РСФСР, в башенке под флагштоком большие часы.
"Все в кучу собрали и Вашингтонский обком и Биг-Бен" — фыркнул я, рассматривая здание.
Что-то мне напоминает окружающая обстановка. Прикрыв глаза, я вспомнил свою августовскую фотографию на танке, из какого-то журнала и тут же всплыли кадры горящих верхних этажей, наслаиваясь на картину перед глазами. Вспышки разрывов танковых снарядов в окнах Белого дома из виденного недавно сна, накладывались на белоснежные стены в реальности.
Мотнув головой, отгоняя неожиданное видение, я скомандовал Коржакову: — Пойдем работать, — и в сопровождении охранников направился к входу в здание.
На входе в фойе Белого дома ко мне быстрым шагом, наперерез, подошел представительный мужчина:
— Здравствуйте Борис Николаевич! — уверенным тоном произнес он.
— Здравствуй, здравствуй дорогой, — ответил я, крепко пожимая протянутую руку, делая морду кирпичом, вроде как недавно виделись.
— Здравствуй Лев, — кивнул мой бессменный телохранитель.
"Так вот ты какой — северный олень, мой бессменный помощник Лев Евгеньвич Суханов?"
— Ну что Лев, веди! — патетически провозгласил я.
— Куда? — тормознул Суханов.
— Хотелось бы в светлое будущее, — задумчиво протянул я, — но пока Лев, туда, где будем будущее творить!
— Пойдемте, — скривил губы в улыбке Суханов и направился вперед по коридору.
Я двинулся за ним. Следом, за спиной, прикрывая от неведомых опасностей, шел Коржаков.
— Проходите, Борис Николаевич, — открывая дверь, произнес Суханов, — через пять минут я принесу план работы на сегодня.
Войдя в кабинет, я медленно осмотрелся и остановился в смятении — нигде не было ничего похожего на вешалку.
— Что задумались Борис Николаевич, пойдемте разденемся, я чайку согрею, — произнес из-за спины Коржаков, слитным движением обогнув меня, открыл малоприметную дверь в комнату отдыха.
Раздевшись, я вышел в кабинет и, пока Коржаков гремел чайником и блюдцами с любопытством огляделся.
Слева от меня напротив окна стоял боком большой стол с креслом. Напротив, пристроился небольшой приставной стол, по обе стороны которого стояли стулья в стиле Людовика какого-то. Справа солидно смотрелся большой стол с восемью задвинутыми стульями.
"Наверно для совещаний".
Я прошел по кабинету и уселся за приставной стол спиной к окну, ожидая Коржакова с чаем.
Приоткрылась дверь и в кабинет заглянул худощавый, с узким лицом мужчина:
— Борис Николаевич, ланч будете?
— Тащи, — скомандовал я, что бы не вызывать подозрений изменением своих привычек, хотя проголодаться после завтрака, приготовленного Наиной, еще не успел.
Нарисовался Коржаков с двумя кружками, в одной дымился ароматный кофе, во второй, я так понял для меня, какой-то бледненький чаек и приземлился напротив меня.
Надо полагать, мне кофе не положен, хотя ощущаю себя тьфу, тьфу неплохо для своего возраста.
— А вот и ланч, — лакейски изогнувшись, проскользнул в кабинет товарищ ланченосец.
"Дмитрий Самарин, шеф повар президентской кухни", — всплыла подсказка подсознания.
"Тут даже такое есть? — Удивился я, — Ну спасибо родное!"
О даа! Ну и ланч! Яичницу-то я всегда уважаю, с черным ароматным хлебушком, а вот хрустальный графинчик и пара солидных таких стопариков, грамм на семьдесят с подернутыми, как изморосью, стенками от холодной водки, тут явно не к месту.
Ничуть не удивившись, Коржаков по хозяйски распорядился:
— Неси в комнату отдыха.
Самарин быстро нырнул в приоткрытую дверь, разгрузил поднос и растворился на выходе после барственного кивка Коржакова.
Мы с Коржаковым, захватив кружки, перебрались туда-же и устроились на диванчике за столом.
Коржаков взял запотевшую стопку и вопросительно-требовательно посмотрел на меня:
— Что-то вы как неживой, Борис Николаевич! Давайте, чтобы не по последней!
Резко выдохнув Коржаков, закинул водку в глотку и прижмурившись от удовольствия, шумно сопя, занюхал куском черного хлеба. Ловко подхватив графинчик, наполнил свою стопку и, взявшись за нее, произнес:
— За здоровье, — удивленно уставился на меня.
Так, надо прекращать это безобразие:
— Александр!
— Что, Борис Николаевич? — замер с не донесенной до рта рюмкой Коржаков.
— Мы с тобой сколько знакомы? — задал я нейтральный вопрос.
— Да уж почитай пять лет, — прикинул в уме Коржаков.
— А водки сколько выпили вместе? — Продолжил я давить на него.
Осторожно поставив рюмку на стол, подумав, Коржаков растерянно спросил:
— Много?
— Вот и я думаю, достаточно, — указывая взглядом на рюмки, произнес я.
— Ты пойми, здесь тебе не там, — я повращал указательным пальцем в воображаемых верхах. — Все Александр, я свою норму уже выпил, тяжко мне что-то.
— А уж если сподобился сесть сюда, — я громко прихлопнул по подлокотникам кресла, — то надо соответствовать, да… соответствовать! Знаешь, пока рядом маячила тень Горбачева, все было просто или он или я. А теперь до меня дошло, остался только Я и Россия и куда я ее поведу одному богу известно!
— Борис Николаевич, я всегда с вами, можете на меня во всем положиться! — Коржаков поспешил заверить меня в верноподданических чувствах.
— Вот ты чего ждешь от меня? — требовательно уставился я на Коржакова, — и не давая ответить продолжил, — все эти Бурбулисы, Шахраи, Юмашевы, Илюшины с Гайдарами, и так далее, чего ждут? А что ждет народ? И кто он такой этот народ, а?
