В преддверии Нулевой Мировой войны (СИ) - Белоус Олег Геннадиевич (электронные книги бесплатно .txt) 📗
25 ноября 1689 г. состоялось заключительное заседание суда по делу бывшего главы города Соловьева. Несмотря на то что телевидение и обе выпускавшиеся в городе газеты в ежедневном режиме освещали ход суда, интерес к процессу был фантастическим. Он стал главной городской сенсацией после Переноса. Безучастных к судьбе бывшего градоначальника не было. Большая часть горожан осуждала Соловьева, но то, что он спас город в первые, самые сложные дни от безвластия и анархии, помнили. Нашлись и сочувствующие, правда, их было немного — взяточников не любили, и воевать с Русью, к чему подводил прежний глава города, подавляющее большинство горожан не хотело. Зал заседаний городского суда был совсем небольшим и никак не мог вместить всех желающих увидеть процесс собственными глазами. Пришлось выделить бывший районный дом культуры. Счастливчикам, кому повезло присутствовать на оглашении приговора на «процессе века», пришлось проталкиваться в зал через плотную толпу горожан.
Долгие месяцы следствия и суда казались Соловьеву одним страшным и мучительным сном. Словно достаточно сделать усилие и проснешься, а весь окружающий кошмар развеется. Соловьев обвел взглядом переполненный зал, обращенные к нему лица слились в единую ужасающую маску, в голове молоточками билась цифра шесть, а в ушах шумело. Именно на столько лет тюремного заключения приговорил его суд и еще добавил три миллиона штрафа. Все попытки его самого и адвоката доказать политические мотивы уголовного дела разбились о железобетонную аргументацию прокурора. Когда понадобился повод, просто сдули пыль с дела, бережно собираемого многие годы фсбшниками. Вишенкой на торте стал факт передачи казахами градоначальнику золота за помощь в войне с джунгарами. Нервное напряжение в зале, казалось почти непереносимым.
Судья закончил читать приговор, увесистая папка легла на стол. Соловьев скорбно усмехнулся, он спас город, а неблагодарные его судят за какое-то золото! И взятки, ну были они, но ведь все осталось в двадцать первом веке! Судья поднял взгляд на зал и произнес:
— Прошу садится.
Зал послушно присел и приглушенно загудел. Люди обсуждали только что вынесенный приговор. Стоять остался лишь судья, Соловьев и оператор телевидения. Судья бросил недовольный взгляд в зал и стукнул деревянным молотком.
«Бамм» — глухой звук поплыл по залу. Люди притихли.
— Я требую тишины! — слегка раздраженным и осипшим после длительного зачитывания голосом произнес судья.
— Осужденный, Вам ясен приговор? — спросил судья.
— Да, — безжизненным тоном произнес Соловьев. Ему шестьдесят один… Бывшему градоначальнику стало окончательно ясно. Шесть лет заключения, он не выйдет из тюрьмы, умрет униженным в заключении. Будьте вы прокляты, подумал он. В ушах зашумело еще сильнее, в глазах потемнело, он мягко осел на пол.
А еще через несколько дней после выписки из больницы Соловьев, не поднимая глаз от серого асфальта, шел в колонне угрюмых заключенных по утренним городским улицам. Следующие шесть лет ему светила карьера на городской свалке в качестве сортировщика мусора, а ныне вторсырья…
В подвалах объединенного городского банка к началу зимы накопилось более двухсот килограммов золота и полтонны серебра. Примерно половина запасов — летняя добыча старателей, оставшееся золото город получил за счет торговли и конфискованной собственности путчистов и бывшего мэра. Накопленный запас дал возможность выпустить банковские билеты номиналом 1000 и 5000 рублей, размерами и цветом напоминающие прежние купюры Российской Федерации, только с видами города и надписью: Билет объединенного городского банка. Для защиты от подделок городские умельцы разработали технологию нанесения на банкноты водяных знаков. Новые купюры пользовались доверием, их свободно меняли на золото и охотно принимали не только горожане, но и приезжие купцы. Их по зиме в торговое поселение на границах города приехало множество. Одни, расторговавшись, уезжали, другие приезжали. Изменился лишь состав купцов. Гостей из Средней Азии почти не осталось, ехать через пустынные степи Казахстана далеко и по зиме очень тяжело, их заменили русские купцы из давно освоенного московским царством северного Урала, Поволжья, сибирских городов: Тюмени, Тобольска… Купюры меньшего номинала Российской Федерации постепенно заменяли серебряными и медными монетами. А пока не произошла замена, новые деньги ходили наряду с постепенно ветшавшими прежними купюрами. Последние постепенно выводили из обращения.
В одном из кабаков торгового поселения по случаю дневного времени почти пусто. Еще слишком рано. Настанет вечер, и в нем рассядутся компании чинных купцов, задиристых охранников и усталых ватажников. В помещении полумрак, светло лишь напротив запыленного окна и у входа, над ним висит новомодная электрическая лампочка. В воздухе стоит запах вчерашних щей, жареного лука и хлебного вина. Водку и спирт вовсю гнал недавно открывшийся городской спиртзавод, алкоголем в поселке торговали в кабаках и лавках. За спиной скучающей за невысоким барьером ядреной, необъятной кабатчицы, солнечные лучи преломляются в длинных, заполненных прозрачным, словно слеза, хлебным вином штофах и пузатых стеклянных кубках. В красном углу едва теплятся лампады, почерневшие лики с икон с немым упреком смотрят на творящиеся в вертепе безобразия. Кабатчица старательно делает вид, что ее не интересует негромкая беседа сидящих за полупустым столом в дальнем темном углу необычных посетителей. Заинтересовала ее странная компания из попаданца и хроноаборигена. Один — ее куратор из службы безопасности, в типичной городской одежде камуфляжного цвета. Второй — в расстегнутом армяке, борода лопатой, явно из недавних переселенцев. Старожилы торгового поселка обычно следовали городской моде и одевались преимущественно в камуфляж. Говорили они тихо, и расстояние было велико, так что любопытная содержательница заведения лишь зря напрягала слух.
Петр Иванович успокаивающе поднял руку. Заговорил, голос мягкий, примирительный:
— Пойми, Степан. Мы не враги староверам. Более того, мы знаем, какие гонения будут на вас в будущем, и хотим их предотвратить. Но для этого нам нужна твоя помощь.
Степка помотал лопатой черной бороды, недоверчиво зыркнул из-под густых бровей, вполголоса забасил:
— Не верю я тебе, господин. Ты сам говорил, что вы из будущего, там победили никонианцы, а истинную веру преследовали, — пальцы поднялись в двуперстном крестном знамении, в глазах загорелся фанатичный блеск, — Ибо сказано. Заблудили и отступили от истинныя веры с Никоном отступником злокозненным, пагубником, еретиком.
Петр Иванович протянул руку, тонкая струйка ядреного квасу пролилась из кувшина в кружку. Он долго пил, оценивающе поглядывая из-за края чашки на Степана. Придя к какому-то выводу, изрек все также мягко, уговаривающе:
— Ты можешь помочь нам предотвратить гонениям на староверов. Мы хотим помочь, мы друзья вам! Знаешь ли ты, что если мы не вмешаемся, то вскоре царь прикажет преследовать старообрядцев, а вы начнете сами себя сжигать, из-за чего тысячи вас погибнут? Знаешь ли ты, что царь уберет Патриарха и создаст Священный Синод, который станет управлять церковью. Только мы можем предотвратить это!
— Лучше сгореть в огне, чем потом попасть в ад! — нахмурившийся Степка истово перекрестился двумя перстами. — Все равно не верю тебе, господин, — старовер упрямо набычился, посверкивая глазами. Жизнь научила его не верить никонианам, обольстителям поборников истинной веры.
«Да что же делать с упрямым старообрядцем? Никакие доводы не действуют. Хоть кол на голове теши! Будущие резиденты уже есть, нужен кто-то вхожий к вождям старообрядцев. Ладно, попробую еще.»
— Мы разрешили вам селиться в окрестностях нашего города, не преследуем, дали возможность построить собственную церковь. Вот ты сам работаешь в мастерской, которую держат на паях ваш купец из старообрядцев и город. Обижают тебя? — Петр Иванович вопрошающе посмотрел на собеседника.
