Уроки ирокезского (СИ) - Климова Алиса "Луиза-Франсуаза" (читать книги .TXT) 📗
– Александр, вы просто обязаны наградить Дмитрия Ивановича!
– Я даже и не сомневаюсь, но за что конкретно?
– За таблицу химических элементов, конечно! Мы же по ней высчитали, как сделать фотоэлемент для вашего кинематографа!
Ага, кинематограф – он конечно же мой. Тогда уж и таблица Менделеева – тоже в чем-то моя… Только вот меньше всего понятно, как по таблице этой фотоэлементы делать. Хотя… В институте у Ольги Александровны таблица, конечно же, висела на самом видном месте. И даже не висела – одна стена представляла собой мозаику, таблицу эту изображавшую. Однако картинка, которую сам Дмитрий Иванович нарисовал, на украшение стен по мне не очень тянула, и я ее слегка подправил. То есть добавил именно "художественной выразительности": в каждой клеточке был нарисован атом этого элемента, с орбитами электронов. Протоны изображались рубинами, нейтроны – бесцветными сапфирами, электроны – голубыми и зелеными, для различения "валентных" и прочих. И для двух элементов я подписал еще кое-что: циферки три и девять десятых у цезия и двенадцать и одна у ксенона. Это то немногое, что я помнил еще с института: энергия ионизации. А помнил эти два значения потому что у цезия она, если я не путаю, самая маленькая, а ксенон вроде бы считался основным "топливом" электрореактивных двигателей…
Главное – у них все получилось. Звук, конечно, был не очень – как ни старались, но на шестнадцатимиллиметровой пленке верхней границей было пять с половиной килогерц, выше "не пускал" ореол, появляющийся на пленке при копировании. На тридцати пяти миллиметрах тоже "теплого лампового" не вышло – восемь килогерц, но тут уже аппаратура записи лучше сделать не давала. Однако у других и такого не было, так что…
В конце февраля в Зарядье, в стилобате первого "правительственного" здания, открылся одноименный (а какой же еще-то!) кинотеатр. Закрывший, кстати, все остальные аналогичные заведения города – просто потому, что в кинотеатре "Зарядье" фильмы показывали а: со звуком, б: сеанс длился час, а не пять минут, и в: перед собственно фильмом показывали киножурнал "Хроники событий". Пока был готов лишь первый выпуск, но толпы народа осаждали кассы лишь для того, чтобы посмотреть хотя бы сам журнал, который сам по себе (и всего за пятачок) отдельно крутился в "малом зале". Большой зал там был мест на пятьсот, малый – всего на четыреста пятьдесят… но журнал-то был вообще цветной! Причем половину журнала составлял сюжет под названием "Канцлер против рукожопов" – его нарезали из того, что "юные киножурналисты" наснимали на Путиловском заводе. Правда сам сюжет все же именовался "против амбисинистров", но он был звуковой – и народ использовал прозвучавшее из моих уст определение как более понятное. Сколько сил и изобретательности ушло на то, чтобы с шестнадцатимиллиметровой пленки все переснять на тридцать пять миллиметров, я даже представить боюсь, но оно того стоило.
Собственно фильмов показывалось всего два: снятый на пленку спектакль театра Корша "Тетка Чарлея" Брендона Томаса (урезанный по времени до пятидесяти пяти минут, с "моими" правками и под "правильным" названием "Здравствуйте, я ваша тетя", да и снятый в специально выстроенной "киношной" декорации) и "Как важно быть серьезным" Уальда – этот фильм был снят "кинолюбителями" моего городка – и мне показалось, что "любители" играли куда как лучше "профессионалов". А может и не показалось, ведь первые-то лучше знали, на что способна кинокамера.
Ну а то, что каждый кинопроектор, которых в "Зарядье" было три, стоил чуть дороже самого зала, в котором сидели зрители – кого это волнует? Правда инженеры, которые эти проекторы делали, уверяли, что "очень скоро" цена производства снизится, и агрегат будет стоить в производстве не больше десяти тысяч… Степан тем временем разработал и запустил в производство усилитель к "маленькому" проектору для шестнадцати миллиметров, а под изготовление самих проекторов был уже выстроен целый завод – в крошечном Плесе. Даже два завода: еще один – для производства оптики – Машка строила в деревне Лыткарино, которую я забрал у генерала Барятинского. Оптическое стекло для державы – штука очень полезная, а где еще есть подходящий песочек – никто мне сказать не мог. Да и лыткаринский, насколько я понял, стал известен лишь при советской власти (потому что на моей памяти "в прошлых прошлых" про него никто не знал), а мне ждать было нельзя, так что пришлось приготовиться наступать на гланды власти предержащей, причем персонально власть явно передержавшим…
Лыткарино, вместе с центральной деревней, входило в майорат Барятинских, причем майорат этот был утвержден Николаем – нынешним царем – всего лишь в тысяча девятьсот первом. А майорат – штука неделимая и неотчуждаемая, даже за долги, и даже за долги перед казной. И передаваемая по наследству старшему в роду, коим стал после смерти последнего дяди генерал Владимир Анатольевич. Генерал достойнейший – вся грудь в орденах, вдобавок сейчас он был включен в Свиту, состоял при вдовствующей Императрице – в общем, стоял на верхних ступеньках Власти. И ссора с ним (и его уже братьями – тоже людьми не последними) была бы более чем некстати. В принципе, я был не против, чтобы заслуженный генерал, вдобавок возраста уже пенсионного, жил в довольстве и достатке, но в майорат этот входило еще тридцать тысяч десятин в Курской губернии, которых ему – да и всей семье Барятинских – на прокорм хватит. Но к курским десятинам Николай добавил и чуть меньше тысячи подмосковных…
Откровенно говоря, сам я забыл о важности оптического производства, но дочь наша мне быстро напомнила, подготовив проект нужного завода. Завод-то выстроить можно, а вот как насчет сырья для него? Не зная, как решить проблему, я пригласил самого генерала – может быть вдвоем что-то придумаем. В конце-то концов, он из Свиты, все тонкости протокола знает, а я – буквально ведь "с каторги в Россию прибыл". И да, оказалось, что с протоколом у меня действительно некоторые проблемы… впрочем, и с секретариатом – тоже.
Когда я попросил генерала позвать, сидящая (постоянно сидящая) там Марша мою просьбу записала, продиктовала машинисткам и, вручая бумагу дежурной девочке-курьеру, задание "уточнила":
– В белом мундире поедешь.
Вообще-то в этот день дежурили девочки из "полевой полиции", в красных мундирах, но порученка, как я заметил, сначала пошла переодеваться, и я поинтересовался у стенографистки:
– Марша, чем тебе мундир курьера не понравился?
– Мне понравился, только, Александр Владимирович, у народа уже поверье сложилось, что от цвета мундира курьера зависит важность и срочность письма. Ну и степень уважения к адресату – и мы стараемся соответствовать ожиданиям.
– Мы? Кто "мы"?
– Кто ваше поручение записывает.
– Но стенографистка у меня в основном ты…
– Значит, в основном я стараюсь. Ну и девочки тоже, они меня специально спрашивают в чем лучше ехать.
– Понятно… кто везет, на том и едут. Тогда назначаю тебя старшей по секретариату, раз уж ты и без того им управляешь.
– Я не управляю!
– Теперь – управляешь. Записывай приказ…
Пока я "выяснял отношения" с Маршей, Барятинский успел приехать: видно, "белый мундир" такой скорости поспособствовал. Да и в коляске "курьерского" мотоцикла многим хотелось прокатиться, а тут и случай представился. Что, впрочем, отношения ко мне – по крайней мере у этого посетителя – не меняло.
– Здравствуйте, ваше высокопревосходительство, чем обязан вашему вниманию? – пожилой генерал, хотя и старался скрыть некоторую ко мне неприязнь, все же тоном ее выдал.
– Здравствуйте, ваше превосходительство, присаживайтесь. Владимир Анатольевич, я, как человек сугубо гражданский, предпочитаю обращаться тоже по-граждански, по имени-отчеству. А так как дело у меня к вам, некоторым образом, не совсем официальное, то и вас попрошу – пока не будет твердых заверенных доказательств что я превосхожу вас… ну хотя бы длинной детородного органа – ко мне подобным же образом обращаться. У вас нет возражений?
